Мелочи геройской жизни - Алина Илларионова

— Прридуррок!

— О да, я — при дураке!

— Щас вррежу!

— Рискни здоровьем!

Не зная, как ещё их разнять, Симка вскинул передние лапы и во всё горло завопил:

— Помогите, тону-у-у!

— Ты ж нечисть! — хором изумились спорщики, отвлекшись от назревающей драки.

— Я — кот! Говорящий! — домовой скрестил лапы на груди и штопором пошёл ко дну, демонстративно пуская пузыри.

— Ладно, давай выбираться, а то и впрямь на денёк-другой затонет мне назло, — вздохнул Арвиэль.

Чтобы вытащить крючки, сома пришлось огреть веслом. Теперь рыба, то ли оглушённая, то ли смирившаяся со своей участью, стояла на одном месте, меланхолично шевеля плавниками.

— Красивый какой, — заметил Арвиэль, наблюдая за колеблющимися усами. — Что с ним делать будем — съедим?

— Таких больших есть уже нельзя: мясо жёсткое и воняет. И в Истрринке мы его оставить не можем, иначе ррано или поздно он утащит кого-нибудь из детей, — вздохнул Эртан. Как-то сам собой отпал вопрос, зачем тогда вообще вытаскивали. — Убьём, и дело с концом.

— За что?

— За то, что детей жррёт!

— Пока шшто это мы хотели его сожрать, — возразил Симка, которому вдруг стало жаль смертника. — Но передумали.

— Чем убивать будем?

— Да вон, топорром.

— На, — топорик для дров вонзился в землю у сапог Эртана. — Я не убиваю ради развлечения.

— А я, по-твоему, убиваю?!! — орк, поднявший было орудие казни, метнул его обратно. — Не буду я его ррубить.

— Почему?

— Он не сопрротивляется.

Сом развернулся мордой к берегу, и что-то в его взгляде было мудрое и печальное.

— До Вельги далеко?

— Не очень. Часов восемь ходу, — Эртан, в чьей крови жила Орканская степь (хоть он там ни разу не бывал), мерил расстояния по-своему.

— И правда, рукой подать, — согласился Арвиэль, тоже не пасующий перед вёрстами. — Давай его туда отвезём?

— Сдуррел?! — ахнул орк, но тоже заглянул в сомовьи глаза и продолжать не стал.

— Съесть мы его не можем, зарубить тоже, в речке оставлять нельзя, если притащим в город, его у нас отберут и убьют. Я сказал Берену, что вернусь послезавтра, так что меня не хватятся. — На самом деле они с наставником разругались. Берен всё ещё сердился, но уже не из-за выходки с арестом, а из-за того, что Арвиэль себя считал правым, и самое ужасное — перечил градоправителю. Вспылив, парень выдал то, о чём разумные дети сообщают родителям в более подходящий момент: он собирался переехать и уже присмотрел симпатичный участок под сруб. Потому как нехорошо, если двое взрослых мужчин, не родственники, живут в одном доме. А Берен… Берен обозлился по-настоящему. Даже в сердцах бросил: «Катись, куда хочешь, глаза б мои тебя не видели!» Понятно, что не всерьёз, но всё равно обидно и горько.

— Ну да, и я так сказал, — кивнул орк, правда, не уточнил, кому сказал.

— Симеон, тащи телегу и бочку!

— И каррту, — добавил Эртан. — Я там давно был, и дорроги не помню.

Достать из сарая бочку и четырёхколёсную ручную тележку не составило труда, но встал вопрос, как выгнать сомоперевозку за ворота, запертые по ночному времени. Помяукав над тяжкой дилеммой, кот протянул лапу и сцапал ключ, висевший на шее Сатьяна, на пару с Риертом сегодня охранявшего выход.

Индикатор Преступлений мигнул, соображая, стоит ли считать действия домашнего духа как акт хищения, но передумал.

Соррен бдил, оглашая караулку богатырским храпом.

Поскрипывая, тачка вплыла в ворота. Не до конца проснувшись, Сатьян приоткрыл единственный глаз. И остолбенел: мимо его чурбачка сама собой двигалась непонятная конструкция, шёпотом напевая: «Во садочке во моём козы разгулялись…» Несмотря на бурдюк креплёного, реакция стражника не подвела, и в поющую самоходку уставился болт взведённого арбалета:

— Стой, кто идёт!

— Тишше, я тебе снюсь, — ласково прошептала бочка. — Сспи, моя радость, баю-бай…

— Ну, снись, — разрешил Сатьян, снова откидываясь назад.

Увидев весло в руках Арвиэля, сом предпочёл самостоятельно перевернуться кверху брюхом, и проблем с транспортировкой не возникло. Рыбаки обулись, поплевали на руки и впряглись в тачку. Домовой, сидевший на бочке как ямщик на облучке, взмахнул прутиком:

— Н-но, залётныя-а-а!

— Как ты его террпишь?

Со страдальческим видом стражник рубанул ребром ладони по горлу.

На рассвете Симеон закончил горланить песни и задремал, свернувшись клубочком на мешках, притом, судя по чавканью, перед этим знатно в них пошарил. Парни сами зевали и, чтоб не заснуть на ходу, пришлось разговаривать. Удивительно, однако, у них нашлось полно общих тем и увлечений.

Карта была очень кстати, орк действительно не помнил дороги. К полудню вышли на болота. Даже вблизи они казались зелёной лужайкой, на карте отмечены не были, и если бы аватарье чутьё не уловило слабый запах прелости, рыбаки ухнули бы в топь вместе с тачкой и сомом.

Пришлось обходить каменистой грядой, сделав крюк в несколько вёрст.

Волчью яму Арвиэль не заметил. А вот Эртану приходилось быть осторожным. Эльфа ловушка, может, и выдержала бы, а вот для орка наверняка стала бы могилой. В прибрежном лесу с такими вот сюрпризами двигались медленно и осторожно. Когда солнце стало клониться к западу, впереди заблестела речная гладь, зеркальной лентой взрезавшая низкий берег, поросший корабельными соснами.

Добрались.

Конец пути — сомье счастье. Ещё миг — и рыба на свободе.

Взбивая отражение облаков в пену, сом зигзагами уходил по мелководью к глубокой воде. Всплеск — и только круги остались от рыбины, полтора месяца сводившей с ума горожан Северинга.

Домовой скорбно стянул шляпу и вытер сухие глаза:

— Прощщай! Ты навсегда останешшься в моём сердце!

— Ему повезло, что не в желудке, — усмехнулся Арвиэль, стоя по колено в воде. — Интересно, Алидара и Силль-Тьерра такие же широкие?

— Срравнил! Насчёт Алидарры не знаю, а на Силль-Тьерре прротивоположного беррега не видать… Как и в Силль-Миеллоне. Ты ведь там рродился?

— В Силль-Миеллоне. Только на севере, оттуда до рек далеко было, — привычно соврал аватар. — Погоди, а разве ты — не из Оркана?!

— Из Гусиных Пррудочков я! — захохотал орк. — С Марртой земляки, оба на Силль-Тьерре рродились.

— А-а… — что-то такое Арвиэль слышал, но не запомнил.

— Маррта хоррошая. Я в Алую Волну отца потеррял, так она обо мне заботилась, как о рродном, — ловко пущенный камешек запрыгал по глади лягушкой. — Духи делает вкусные, только трравница из неё…

— Хреновая! — хором рассмеялись эльф и орк.

Больше суток без сна. Почти десять часов в роли гужевых лошадей. Все мышцы гудели, и парни, решив, что утро вечера мудренее, развели костёр. Симка сожрал почти весь провиант, притом не только хозяйский, но у Эртана остался бурдюк пива, а у Арвиэля — лепёшки. Забросили удочки, на гарнир набрали первых вельжанок [6], маленьких и невероятно вкусных. Когда румяные окуньки в грибной россыпи перекочевали с прутков на импровизированные тарелки из кусков коры, уже сгустились сумерки. О чём же говорить в лесу ночью, как не о всяческих злыднях?

— Ты варга когда-нибудь видел? — спросил вдруг эльф.

— Видел. Только давно и мельком, — ответил орк.

— Прикончил?

— Зачем? Он же не нападал. Прросто кивнули дрруг дрругу и рразошлись.

— Зря. Я бы пришиб эту тварь, не раздумывая.

— А если б это была девчонка?

— Какая разница — самка или самец? — Арвиэль ответил не сразу, и такая формулировка царапнула не только Эртана, но и его самого. — Перевёртыши — ошибка природы, вроде всяких там уродов или недоразвитых, — аватар почти дословно процитировал отца.

— Говоррят, кошки очень кррасивые.

— Тогда шкурку на стенку повесил бы, — пошутил Арвиэль, пытаясь разрядить обстановку, но опять вышло как-то не очень.

— А я рради рразвлечения не убиваю, — едко отрезал орк.

Стражник задумался: и впрямь, смог бы он поднять руку на девушку, даже зная, что она — оборотень? В семьях аватар это не обсуждалось, но теперь множество вопросов предстояло решить самому.

Посторонний запах отвлёк от размышлений. Поблизости от города Арвиэль не обратил бы на него внимания, но здесь, в чащобе, подобные встречи могли сулить большие неприятности.

— Мы здесь не одни, — прошептал стражник. — Симка, исчезни.

— Но…

— Живо.

Досадливо клацнув когтями, кот испарился, попутно стащив хозяйского окуня.

На огонёк костра вышли пятеро мужчин и девушка не старше двадцати. Ярко-рыжие волосы, собранные в небрежный хвост, манили зарыться пальцами, миловидное усталое личико хотелось прижать к груди, пригреть, защитить. Раньше Арвиэль ничего подобного не испытывал, поэтому растерялся. Девушка разглядывала его со странным выражением, приоткрыв обветренные губы. Спутники рыженькой понравились аватару гораздо меньше, особенно высокий, пожалуй, даже выше Эртана, чернявый мужик. Это был Зверь. Сейчас его волосы были коротко острижены, вместо бороды и усов бледное лицо украшала щетина, но воображение легко дорисовало недостающее. Пришельцы были вооружены арбалетами и теоретически ножами, и Арвиэль сильно пожалел, что не прихватил из дома «рыбки». Грубую серую одежду он уже видел раньше. На утопленнике. Но с этой беглые каторжане наверняка успели бесследно стереть номера.