Чудовище южных окраин - Елена Хаецкая

— Вот этого нам и не хватало, — пробормотал Исангард.

Существо раскрыло глаза и тут же снова опустило веки. Но я почувствовал, что теперь оно наблюдает за нами, внимательно, с недобрым интересом. Ветер снова зашумел в высоте. Существо вздохнуло и сделало шаг вперед. Потом еще один. Бесцветный голос произнес:

— Ты Исангард из аланов, явился сюда незваным и творишь беззакония. Ты умрешь.

Оно протянуло руку и, не глядя, указало на моего Исангарда. Я похолодел. Кем бы оно ни было, это существо — чародеем, духом дерева, оборотнем — человеку против него не выстоять. Я даже присел от волнения и крикнул:

— Беги!

Исангард сказал:

— Все в порядке, малыш.

Он даже не посмотрел на меня. Спокойными темными глазами он разглядывал вылезшее из дерева чудище, которое было, с моей точки зрения, тем более жутким, что, за исключением некоторых неуловимых черт, очень напоминало человека. «Убьет… Оно убьет его!» — в панике подумала Имлах. «Без тебя тошно», — мысленно огрызнулся я. Чародей поднял меч, и я услышал визг. Я обернулся. Имлах стояла, крепко сжав зубы, но голос был ее. Никогда раньше не слышал, чтобы визжали про себя. Хорошо, что Исангард не умеет читать мыслей, подумал я — уже в который раз.

Он обнажил свой меч. Тот самый, который называл своей подругой и которому дал имя своей матери. Сталь радостно вылетела из ножен, и над холмом зазвенела высокая певучая нота. Так звучал бы голос молодой девушки, если бы ей вздумалось запеть боевую песню какого-нибудь дикого племени, в которой и слов-то нет, один только яростный клич. Что-то вроде: «Аой!»

Песня утонула в лязге металла. Я бросился к Имлах, потому что вдруг понял, что стою слишком близко к сражающимся, и для меня это может плохо закончиться. Позаботившись, таким образом, о себе, я стал переживать за Исангарда. Синий чародей был выше его на целую голову, и меч его был длиннее, чем «спада» моего друга. Исангарда такие мелочи не смущали. Атвейг была ему по руке, а что касается роста, то, как правило, противников себе по росту он никогда и не встречал. Но негодяй, который отсиживался в дубе, мог пустить в ход магию, а это было гораздо хуже.

— Имлах, — сказал я, — ты можешь что-нибудь сделать?

Ее нечесаные желтые перья взметнулись из-под чепчика, так резко она мотнула головой.

— Очень сильный защитный наговор. Не пробиться. Он заговорен от мужчины, женщины или ребенка, от всякой нечисти, от белой и черной руки…

— Она вглядывалась в высокую фигуру с мечом, которая наступала, все время наступала, методически и хладнокровно пытаясь убить Исангарда. Больше это чудище, похоже, ничем в жизни не интересовалось. Имлах, слегка щуря глаза, перечисляла наложенные на него заклятия, считывая их с чародея, как с листа бумаги. — …От живых и от мертвых, от порождений болот, рек и озер, и водных ключей из-под земли; от детей леса, луга и поля и человеческого жилья; от дикого отродья безводной пустыни…

Мы переглянулись. Имлах покраснела, как будто ляпнула что-то неприличное. Вечно меня называют «отродьем». Слов других нет, что ли? И все-таки приятное чувство шевельнулось во мне: я, стало быть, представляю опасность, если даже на Южных Окраинах меня не забыли включить в заговор.

— Чему радуешься? — укоризненно сказала Имлах. — Тщеславный ты эгоист, Кода. Теперь и ты не сможешь помочь…

— Сила не только в магии, — проворчал я. — Магия — это как арбалет. Лишь бы в руки попала, а там уж любой дурак сумеет выстрелить.

— А что у тебя есть, кроме магии? Без нее ты ничто. Так, зверек, не лучше тушканчика.

За «тушканчика» она еще схлопочет — в другом месте и вдругое время. Пока я ограничился тем, что посмотрел прямо в ее бесстыжие глаза и небрежно заметил:

— Кроме магии, дитя мое, существует еще интеллект.

Она уже собиралась сказать, что интеллект, может быть, где-то и существует, только не в моей лопоухой башке, но вместо этого вдруг вскрикнула:

— Он же ранен!

Медлить больше было нельзя. Я сказал:

— Ты слышала пение перед началом боя?

Она кивнула.

— Кто это пел?

— Атвейг.

— Какая еще Атвейг? — спросила она, как мне показалось, ревниво.

— Меч Исангарда. Атвейг не мужчина, не женщина, не ребенок… Она не живая, но и не мертвая…

Как бы подтверждая мои слова, Исангард неожиданно нанес чародею сильный удар и задел его, потому что раздался злобный крик.

— Думай о его мече, — торопливо сказал я. — Вложи свои силы в него. Попробуй, Имлах.

Она прикусила губу. Я видел, как она пытается слить свои силенки с полоской стали, мелькавшей в руках человека. Я так и не понял, удалось ей это, или же Исангарду не потребовалась посторонняя помощь, но чародей упал, заливаясь кровью, густой, бурого цвета. Мы с Имлах подбежали к нему. Исангард стоял над колдуном, расставив ноги, опустив меч к горлу побежденного. Волосы его слиплись от пота, а ввалившиеся, тонущие в тени глаза были неподвижны.

Чародей дышал с трудом и все время косил глаза на меч, приставленный к его горлу. Физиономия у него была гнусная — словно на достаточно уродливую рожу натянули чулок.

— Убери меч, — сказал он гулким голосом, и я услышал отзвуки хроматической гаммы, пробежавшей по дереву, когда оно отворялось.

Исангард словно не расслышал.

— Убери меч! — взвизгнул колдун.

— Я не собираюсь убивать тебя, — спокойно отозвался Исангард, однако не шевельнулся.

— Это оружие может выйти из-под твоей власти, — сказал колдун. Он просто посинел от страха, и в глубине души я его понимал.

— Может быть, и Атвейг не захочет убивать, — сказал Исангард. — Ты знаешь, о чем я хочу спросить тебя?

Колдун немного помолчал. Глаза его опять съехались к переносице. Атвейг шевельнулась в руке Исангарда. Тогда колдун поспешно произнес:

— Спрашивай.

— Кто были те люди, что напали на нас у реки?

— А, это… — Мне показалось, что колдун вздохнул с облегчением. Рано обрадовался. — Это местные жители. Те, что приспособились к новым условиям.

— Новые условия — твоих рук дело?

— Отчасти.

— Кто вы такие?

— Мы разные, — уклончиво сказал колдун.

— Вас много?

— Нет. Честное слово, нет.

— Что вам нужно?

— Сущий пустяк. Мы следим за тем, чтобы все оставалось, как есть.

Исангард сделал вид, что теряет терпение. На самом деле — это я хорошо знал — он мог задавать вопросы часами, вытягивая нужные ему сведения по капле.

— Что такое Чудовище?

Колдун немного помолчал, потом пробормотал с тяжелым вздохом:

— У Южных Окраин есть ключ…

Удивительно однообразны эти мрачные истории, думал я, слушая чистосердечные признания колдуна. Однообразны, как сама жизнь.