Критика криминального разума - Майкл Грегорио

— Язык пламени. Огонь за моим че… — Внезапно речь сделалась невнятной, затем вновь приобрела прежнюю отчетливость, но с некоторой гнусавостью. Неужели я слышу реальный голос адвоката Тифферха? — Темно… темно… голос…

— Какой голос? — выкрикнул Вигилантиус, пытаясь прорваться сквозь поток бессвязных звуков, напоминающих те, что издает шарманка, когда ручку вращают в противоположную сторону. — Кто говорил с тобой? Опиши его, я приказываю тебе!

И я увидел, или мне только почудилось, что я увидел, как губы мертвеца задвигались в попытке ответить на вопрос.

— Дьявола… лицо… но нет… — произнес мертвец, и воцарилась тишина, как будто над ним захлопнулась крышка склепа.

Время остановилось, однако вопросы продолжали носиться в моем мозгу, словно в водовороте. Чему я только что стал свидетелем? Был ли это откровенный фокус? У меня по спине катился холодный пот. Представление прошло великолепно, сердце у меня до сих пор бешено колотилось. Я задыхался, и мне пришлось откашляться, чтобы не задохнуться. И тут я заметил, что доктор Вигилантиус внимательно наблюдает за мной. Настоящий Вигилантиус, если вообще что-то могло быть названо настоящим в подобном темном и мрачном месте. Внезапно верхняя губа его приподнялась, черные глаза сверкнули, и он улыбнулся сатанинской улыбкой.

— Ну что ж, вы слышали, не так ли? — сказал он. — Человеческий труп — вместилище жизненных ощущений. Мой magister[7] Эммануэль Сведенборг давным-давно научил меня выкачивать их. Снимите же шоры со своего ума, откройте его для моих тайн, герр поверенный. Более просвещенные люди, чем вы, учились видеть без помощи глаз.

Доктор сделал шаг ко мне, закрыв от меня тело. Его уверенность в собственных силах, не допускавшая ни малейших сомнений, казалась диковинной и абсурдной. Он буквально излучал наглое высокомерие, и при этом пот ручьем катился у него со лба по лицу и шее.

— Сумейте же воспользоваться тем, чему вы имели честь быть сейчас свидетелем, — произнес он, ожидая моей реакции. Улыбка постепенно исчезла с его лица.

Я сделал шаг вперед.

— Впечатляюще, — сказал я с бешено колотящимся сердцем. — Однако вашему таланту суждено, по-видимому, угаснуть втуне. Вам следовало бы стать актером. Но что в действительности остается от восторгов, вызванных спектаклем, после того как опускается занавес?

Я пристально всматривался в молчащего доктора.

— Вы не сообщили мне ничего такого, чем я смог бы реально воспользоваться, — продолжал я с нарастающим раздражением в голосе. — Каким образом погиб этот человек? Почему он не смог описать лицо убийцы? Вы обыкновенный чревовещатель, сударь. Фокусник. С уст мертвеца не сошло ни одного слова правды. С ваших тоже. Вы попусту отнимаете у меня время и мешаете расследованию. Конечно, я вынужден буду доложить государю обо всем, чему стал свидетелем здесь.

Угольно-черные глаза некроманта презрительно воззрились на меня, и его губы вновь искривила отвратительная, самодовольная ухмылка.

— И какое же отношение ко всему происходящему имеет его величество, герр Стиффениис?

— Вы, несомненно, помните о нем? — ответил я саркастически. — О нашем монархе? О короле Фридрихе Вильгельме III? О человеке, поручившем мне расследование дела? Я располагаю его личным письмом относительно…

— Вы глубоко заблуждаетесь, — прервал меня Вигилантиус, махнув рукой так, словно отгонял назойливую муху. — Королю Фридриху Вильгельму ровным счетом ничего не известно ни о вас, ни обо мне. Один весьма уважаемый человек, которому его величество полностью доверяет, пообещал ему раскрыть эти преступления. С вашей помощью и с моей. Письмо, которым вы располагаете, не стоит даже бумаги, использованной на его написание. Держу пари, оно подписано и запечатано каким-нибудь безликим секретарем в Берлине. Пустой предлог, чтобы зазвать вас сюда.

От негодования у меня задрожали руки. Я засунул их поглубже в рукава камзола и попытался говорить как можно спокойнее и яснее:

— Один весьма уважаемый человек? Человек, которому доверяет король? И это значительное лицо пообещало королю раскрыть убийства при помощи ловких трюков и откровенного фокусничества? Потрясающе! Как бы мне хотелось встретиться с вашим великим профессором пустословия! Бесспорно, Кенигсберг заслуживает того, чтобы оказаться в руках подобного субъекта.

Вигилантиус пристально всматривался в меня.

— Вы оскорбили действительно великого человека, герр поверенный. Надеюсь, что буду присутствовать при вашей встрече с ним.

— В этом мире или в следующем? — пробормотал я, после чего повернулся к Коху: — Помогите мне. Я хотел бы обследовать пустую оболочку лежащего здесь человека после того, как дух оставил ее.

Мы наклонились над телом Иеронимуса Тифферха. На одежде не было заметно ни капли крови, а на коже никаких синяков, ни малейших свидетельств ударов или удушения. Кончик языка, видневшийся между желтыми зубами, был обычного розового цвета, не почернел и не распух. Я положил руки на грудную клетку трупа и с силой надавил. Все было в норме. Я расстегнул его рубашку и не обнаружил никаких признаков удара кинжалом или каким-то другим оружием. Что же это за убийство? Через какую запертую дверь похитительница жизни Смерть проникла в тело адвоката Тифферха?

— Помогите мне перевернуть его, Кох.

Я заставил себя снова прикоснуться к затвердевшему холодному трупу, и мы вместе повернули мертвеца на левый бок. Его одежда похрустывала, а кожа была твердой, словно влажный камень. Вероятно, так же, как я сейчас, чувствовали себя в давние времена врачи, занимавшиеся запрещенным вскрытием трупов. И место было вполне подходящим — тайная комната в вонючем подземелье. Там, наверху, стояла глубокая ночь; здесь, внизу, тоже была ночь, только значительно более глубокая и мрачная. Можно ли вообразить, что мы осмелились бы совершать нечто подобное при беспристрастном свете дня? В наших поступках было что-то в высшей степени кощунственное.

— У вас есть нож, сержант Кох?

— Что вы собираетесь делать? — вмешался Вигилантиус.

Я не обратил на него никакого внимания, взял нож у Коха и разрезал куртку мертвеца от воротника вниз до каймы. Вслед за этим вырвал кусок замерзшей ткани и таким же образом разрезал его рубашку. С изумлением мы оба воззрились на то, что предстало нашим взорам.

— Всемогущий Боже! — шепотом воскликнул Кох.

Я тотчас же натянул перчатки, чтобы избежать заражения. Верхняя часть спины мертвеца была сплошь покрыта уже зарубцевавшимися старыми ранами и новыми шрамами. Если бы Тифферх был ковром, можно было бы подумать, что его совсем недавно выбили и вычистили с помощью железной щетки. Медленно и с предельно осторожностью, действуя только кончиком пальца, я счистил остатки засохшей крови и обнажил промерзшую кожу.

— Его секли, — пробормотал Кох.

— Вряд ли можно в этом усомниться, — откликнулся я. Мой взгляд скользил по исхлестанной коже, словно по древнему манускрипту на загадочном языке, который мне еще предстоит расшифровать.

— Но могла ли подобная порка стать причиной смерти, сударь? — спросил Кох, неуверенным жестом указав на изуродованную плоть несчастного.

— Неужели вы не слышали его слов?! — взорвался вдруг Вигилантиус. — Он говорил о пламени. Об огне в мозгу. С его собственных слов и надо начинать.

— Я сам буду решать, с чего мне начинать! — огрызнулся я.

— Эти раны вовсе не причина его смерти, герр Стиффениис, — настаивал некромант. — Ваше упрямство и недоверчивость — ядовитый плод догматизма. Логика — всего лишь одна из множества систем познания мира. Неужели вы не понимаете? К Истине ведут сотни путей.

— Человека, который лежит перед нами, жестоко избили. Я согласен с тем, что избиение вряд ли стало причиной его смерти. Но оно может объяснить, почему он был убит. И игнорировать упомянутый факт было бы преступно. Расследование должно начинаться именно с него.

Август Вигилантиус широко улыбнулся:

— Сам Тифферх только что рассказал нам абсолютно иную историю. Было бы непростительно игнорировать его собственные слова.

— Если это действительно были его слова, — возразил я.

— Моя информация получена не в результате физического осмотра тела, — холодно ответил Вигилантиус. — Меня интересуют жизненные энергии, заключенные внутри хрупкой человеческой оболочки. Я не более чем барабанная перепонка, простой резонатор.

— Фокусник! — усмехнулся я. — Удивляюсь, что вы не вытащили из шляпы мертвеца кролика!

Наконец-то мои слова попали в цель.

— Когда Луна находится в зените, — презрительно произнес некромант, — токи духовных энергий достигают кульминации. И тогда из них может черпать необходимую информацию любой знаток искусства предсказаний. Тело сохранялось здесь именно для этой цели. Но главный момент прошел, он больше никогда не повторится. Вы одурманиваете себя данными внешнего опыта, поверхностными познаниями, герр Стиффениис.