ОДУРАЧЕННЫЙ ФОРТУНОЙ - Рафаэль Сабатини

– Я бы все равно не воспользовался им.

– А я спросил тебя не об этом. Предложил он тебе кошелек? Конечно, нет! А разве друг не должен был сразу же помочь тебе всем, что в его силах?

– Монк не подумал об этом.

– Другу следовало бы подумать. Но у Монка нет друзей.

– Повторяю: ты несправедлив к нему. Ты забываешь, что он, в конце концов, вообще не был обязан что-либо обещать.

– Ему пришлось это сделать. Ты же сам мне сказал, что при этом присутствовала его герцогиня. Грязная Бесс note 27 умеет быть назойливой и вертит мужем, как хочет. Всем известно, что Монк ее боится, как огня. Чтобы не связываться с супругой, он пообещал то, что не собирается выполнять. Я хорошо знаю Джорджа Монка и всех, ему подобных. Такими сейчас полна Англия – они питаются ее трупом, как стая стервятников. Я…

Заметив, что полковник Холлс уставился на него, изумленный его горячностью, Такер оборвал фразу и рассмеялся.

– Я вышел из себя без всякой причины. Хотя нет, я злюсь на тех, кто обманывает моего старого друга. Тебе не следовало возвращаться в Англию, Рэндал. Но коль скоро ты здесь, не строй надежды на пустых обещаниях, чтобы потом не разочаровываться. – Он поднял бокал. – Пью за твою, у дачу, Рэндал.

Полковник выпил, не произнеся ни слова. Его сердце словно окаменело. Представленный Такером портрет герцога Олбемарла, несомненно, был нарисован кистью врага, но факты биографии Монка делали его весьма правдоподобным, хотя и несколько окарикатуренным. А мрачный и озабоченный своим положением Холлс видел в нем только правдоподобные черты.

– Если ты прав, – промолвил он, уставившись в стол, – то мне остается внять твоему совету и повеситься.

– В нынешней Англии это единственный выход для человека, сохранившего уважение к себе, – ответил Такер.

– В моем положении это единственный выход где угодно. Но почему ты с такой горечью говоришь об Англии?

Такер пожал плечами.

– Мои убеждения тебе известны, а я не приспособленец и твердо их придерживаюсь.

Холлс внимательно посмотрел на Такера. Не понять его слова, а тем более его тон было невозможно.

– А тебе не кажется опасным… твердо придерживаться своих убеждений? – осведомился он.

Такер усмехнулся.

– Некоторые вещи честные люди должны ставить превыше опасности.

– О, безусловно.

– Честность невозможна без твердости, а я, надеюсь, честный человек.

– Ты имеешь в виду, в отличие от меня? – медленно произнес Холлс.

Такер не стал возражать – он всего лишь пожал плечами и снисходительно улыбнулся. Полковник встал, взволнованный невысоким мнением, которое сложилось о нем у его друга.

– Я нищий, Нед, а нищие не могут выбирать. Кроме того, последние десять лет я был наемником. Я живу, продавая свою шпагу. Я не создаю правительства и не беспокою себя вопросами о том, чего они стоят, а служу им ради золота.

Но Такер, печально улыбнувшись, медленно покачал головой.

– Если то, что ты говоришь, правда, то ты бы не был сейчас в Англии. Ты сам сказал, что приехал из-за войны. Быть может, ты и продаешь свою шпагу, но у тебя есть родина, и прежде всего ты предлагаешь свою шпагу ей. И даже если она откажется от твоей шпаги, ты не предложишь ее врагам Англии. Зачем же преуменьшать свои достоинства? Здесь ты можешь найти много друзей, хотя они едва ля окажутся среди тех, кто правит страной. Ты приехал служить Англии? Ну так служи ей! Только сначала спроси себя, как ей лучше послужить.

– О чем ты?

– Садись, дружище. Садись и слушай.

И, взяв с полковника обещание строго хранить тайну, Такер, полагаясь на старую дружбу с Холлсом и его отчаянное положение, поведал ему о том, что являлось ни более ни менее чем государственной изменой.

Прежде всего, Такер предложил полковнику поразмыслить о том, в какое состояние повергло страну правление расточительного, развратного, мстительного и бесчестного короля. Начав с нарушения билля об амнистии, он шаг за шагом воссоздал картину растущей тирании в течение пяти лет после реставрации Карла II, представляя каждое ее проявление со своей точки зрения, враждебной, но достаточно точной. Коснувшись войны, в которую вовлекли страну, Такер показал, как она была спровоцирована и стала возможной в результате легкомыслия и преступного пренебрежения военно-морским флотом, который Кромвель оставил столь мощным. На царящие при дворе возмутительные нравы он обрушился с бешенством истинного пуританина.

– Мы положим этому конец, – твердо заявил он. – Уайт-холл будет очищен от Карла Стюарта и от его шлюх, сводников, фаворитов. Их вышвырнут в навозную кучу, в Англии восстановят республику, а разумное и честное правительство позволит англичанам гордиться своей страной.

– Боже мой, Нед, ты просто спятил! – Холлс был в ужасе от оказанного ему доверия.

– Ты имеешь в виду риск? – Такер мрачно улыбнулся. – Эти вампиры уже вырвали кишки у лучших людей, стоявших за правое дело, а если нас постигнет неудача, то пускай они делают со мной то же самое. Но мы не проиграем. Наши планы отлично продуманы и уже начали осуществляться под руководством человека, находящегося в Голландии – я пока не буду называть тебе его имя, но вскоре оно станет дорого всем честным людям. Час близится. Наши агенты действуют повсюду, возбуждая народный гнев и направляя его в нужное русло. Само небо послало нам в помощь чуму, чтобы посеять ужас в сердцах людей и заставить их подумать, не является ли болезнь наказанием за пороки, которыми позорят Англию ее правители. Проповедник, которого ты сегодня видел на ступенях собора Святого Павла, – один из этих агентов. Он делает отличную работу, бросая семя в плодородную почву. Скоро наступит время богатого урожая!

Он сделал паузу и устремил на пораженного ужасом друга взгляд, в котором сверкал фанатичный огонь.

– Твоя шпага пребывает в праздном состоянии, Рэндал, и ты ищешь для нее работы. Перед тобой служба, которая принесет тебе честь. Это служба республике, за которую ты сражался в былые дни, и она нацелена на врагов, из-за которых в Англии нет места таким людям, как ты. Ты будешь драться не только за себя, но и за тысячи тебе подобных. И твоя родина этого не забудет! Мы нуждаемся в таких шпагах, как твоя. Обещаю тебе сразу же и службу, и карьеру. Олбемарл просто отделался от тебя, посулив место, которое приберегут для очередного сводника при дворе Карла Стюарта. Я открыл тебе сердце, несмотря на риск. Что ты мне ответишь?

Холлс поднялся. По его лицу было видно, что он принял решение.

– То, что я уже тебе сказал. Я наемник. Я не создаю правительств, а служу им. Никакая цель в мире не может вызвать у меня энтузиазма.

– Все же ты вернулся в Англию, чтобы служить ей в час нужды.