Возрождение - Оливер Боуден

Следующим был Федерико, кричавший, что он невиновен, как и его семья. Он тщетно пытался освободиться из рук стражников, ведущих его к виселице. Эцио, вне себя от горя, снова отчаянно попытался протолкнуться вперед, и заметил, как по мертвенно-бледной щеке отца скатилась слеза. В ужасе Эцио смотрел, как его старший брат и лучший друг трясется на веревке, покидая мир куда медленнее Петруччо, но, в конце концов, и он затих, свисая с петли. Стало так тихо, что было слышно, как скрипит деревянная балка, с которой свисали веревки. Эцио никак не мог поверить – неужели все происходит на самом деле?

Толпа зашептала, но сильный голос прорезал тишину.

– Это ты изменник, Уберто, – проговорил Джованни Аудиторе. – Ты, один из моих союзников и лучших друзей, кому я доверял собственную жизнь! Но я был глупцом. Я не догадывался, что ты один из них! – Теперь он почти кричал, и в голосе звучали боль и ярость. – Сегодня ты убиваешь нас, но когда-нибудь мы убьем тебя!

Он склонил голову. Наступила тишина. Мертвая тишина, прерываемая едва слышными молитвами священника, просящего, чтобы Джованни Аудиторе, с достоинством прошедший к виселице, вверил душу в руки Господа.

Эцио был шокирован горем, переполнившим его. Его словно молния поразила. Но когда люк под Джованни открылся, Эцио больше не смог сдерживаться.

– Отец! – закричал он, голос дрогнул.

Глаза испанца внезапно остановились на нем. В его взгляде было что-то сверхъестественное, что-то, что возвышало его надо толпой. Словно во сне, Эцио смотрел, как испанец наклоняется к Альберти, что-то шепча.

– Стража! – закричал Альберти, указывая на Эцио. – Там один из них! Взять его!

Прежде чем толпа сообразила и попыталась его задержать, Эцио рванул с места и стал проталкиваться к краю, расталкивая всех, кто стоял на пути. Один из стражников уже поджидал его там. Он схватил Эцио, сдернув капюшон. Действуя инстинктивно, Эцио сумел освободиться и выхватил одной рукой меч, а второй схватил стражника за горло. Реакция Эцио оказалась быстрее, чем ожидал стражник. Прежде чем последний успел вырваться, Эцио стиснул обе руки, на мече и на горле, и так стремительно пронзил стражника мечом, а после извлек оружие, что кишки вывалились из-под мундира стражника на булыжную мостовую. Он кинулся в сторону и развернулся к трибуне, отыскав взглядом Альберти.

– Я убью тебя! – пообещал он, и голос его дрожал от ненависти и гнева.

Другие стражники почти окружили его, и Эцио, положившись на инстинкт самосохранения, бросился от них прочь, по направлению к относительно безопасным узким улочкам, уводившим с площади. К своему ужасу, он увидел, как двое стражников отрезают ему путь.

Они столкнулись лицом к лицу на краю площади. Двое стражников блокировали ему путь к отступлению, остальные окружали сзади. Эцио яростно набросился на них. Но одному из стражников удалось выбить меч из руки Эцио. Испугавшись, что это конец, он попытался убежать от нападавших, но прежде чем сумел найти путь к отступлению, случилось нечто удивительное. С боковой улочки, к которой он пробивался, появился человек, выглядящий как вор. Набросившись сзади на двух стражников со скоростью молнии, он длинным кинжалом ударил их, выводя из битвы. Он двигался так стремительно, что Эцио едва мог различить его движения. Незнакомец поднял меч Эцио и протянул ему. Внезапно, парень узнал человека, еще сильнее воняющего луком и чесноком. Но в тот миг даже дамасская роза не пахла бы для Эцио слаще.

– Уходи, парень,- посоветовал он и скрылся.

Эцио бросился по улице, выбирая кривые улочки и переулки, хорошо знакомые по ночным гонкам с Федерико. Шум и крики позади стихли. Он спустился к реке и нашел убежище в заброшенной хижине сторожа, позади одного из товарных складов, принадлежащих отцу Кристины.

В это мгновение Эцио окончательно перестал быть ребенком, превратившись в мужчину. Груз ответственности – отомстить и исправить эту ужасную ошибку – опустился на его плечи. Без сил свалившись на кучу каких-то мешков, он почувствовал, как его трясет. Его мир только что разбился на части. Его отец. Федерико. И, Господи, только не он, малыш Петруччо. Они ушли. Умерли. Были убиты. Обхватив голову руками, он сдался, потерял контроль, позволив горю, страху и ненависти захватить себя. Только спустя несколько часов он смог успокоиться. Его глаза покраснели, и в них горела непоколебимая жажда мести. В этот момент Эцио полностью осознал – его прошлая жизнь кончена, беззаботный мальчишка Эцио не вернется. И теперь вся его жизнь заключается в одном – мести.

Много позже, прекрасно понимая, что дозор все еще продолжает его поиски, Эцио задними дворами пробрался к поместью Кристины. Ему не хотелось подвергать ее опасности, но Эцио было необходимо забрать сумку со всем содержимым. Он ждал в темном алькове, куда стекали отходы, и не пошевелился, даже когда крысы пробежали по его ноге. Ждал, пока в окне Кристины не зажегся свет, давая понять, что она готовится ко сну.

– Эцио! – воскликнула она, увидя его на своем балконе. – Слава Богу, ты жив!

На ее лице отразилось облегчение, но лишь на короткий миг, сменившись печалью.

– Твои отец и братья… – она не договорила, голова ее поникла.

Эцио обнял ее, и несколько секунд они просто стояли без движения.

Внезапно она оттолкнула его.

– Ты с ума сошел? Почему ты все еще во Флоренции?

– У меня остались важные дела, – мрачно произнес он. – Но я не останусь у тебя надолго, чтобы не подвергать опасности твою семью. Если они узнают, что ты прячешь меня…

Кристина молчала.

– Дай мне сумку и я пойду.

Она достала сумку, но прежде чем протянуть ее Эцио, спросила:

– А как же твоя семья?

– Это мой главный долг. Похороню мертвых. Я не видел – их скинули в карьер, как обычных преступников?

– Нет. Но я знаю, куда их увезли.

– Откуда?

– Об этом все говорят. Но здесь их уже нет. Их увезли к Вратам Сан Никколо, вместе с телами нищих. Там уже вырыли яму, и тела закопают утром… Ох, Эцио…!

Он ответил спокойно, но жестко.

– Я должен убедиться, что тела отца и братьев будут преданы земле подобающим образом. Может я и не могу заказать заупокойную мессу, но не допущу пренебрежения к их телам.

– Я пойду с тобой!

– Нет! Ты хоть понимаешь, что будет, если тебя поймают вместе со мной?

Кристина нахмурилась.

– Я должен убедиться, что мать и сестра в безопасности и отомстить за убийство. – Он замолчал. – Потом я уеду. Возможно, навсегда. Вопрос только в одном – уедешь ли ты со мной?

Она отступила, и Эцио увидел в ее глазах противоречивые эмоции. Там была любовь, глубокая и крепкая. Но Эцио сейчас выглядел куда старше, чем когда они впервые обнялись. А она все еще оставалась девчонкой. Как он может заставить ее принести такую жертву?