Небеса в смятении - Славой Жижек

Эта битва будет жестокой. Критики Сандерса снова и снова повторяют, что он не может победить Трампа, опираясь на свою слишком левую платформу, и что наше внимание главным образом должно быть направлено на избавление от Трампа. Истинный смысл, скрытый в этом аргументе, таков: если выбор стоит между Трампом и Сандерсом, то мы предпочитаем Трампа… Даже если Сандерс чудесным образом будет выдвинут, и если он (еще более чудесным образом) выиграет президентскую гонку, это приведет к страшному контрнаступлению. Ллойд Бланкфейн, бывший исполнительный директор Goldman Sachs, заявил, что Сандерс «погубит» экономику США37. Это не нейтральная констатация факта, на самом деле его посыл был таким: «Я предпочитаю крах нашей экономики победе Сандерса». Но здесь у нас нет выбора – мы должны вступить в борьбу с полным осознанием того, что мы заходим в бурные воды.

12. Призыв к умеренно консервативным левым

В связи с тем, что забастовки работников общественного транспорта Франции затягиваются на большую часть 2020 года, некоторые комментаторы даже начали высказывать предположения, будто бы Франция приближается к своего рода революционному моменту. Хотя мы пока еще далеки от этого, нельзя отрицать, что конфликт между государством (выступающим за новое единое пенсионное законодательство) и профсоюзами (отказывающимися как-либо менять то, что они считают своими тяжело завоеванными правами) не оставляет места для компромисса.

Человеку левых взглядов легко сочувствовать бастующим рабочим, которых Макрон хочет лишить тех условий выхода на пенсию, которых они добились с большим трудом. Однако следует также отметить, что работники железнодорожного и другого общественного транспорта относятся к числу тех, кто все еще может позволить себе бастовать. Они наняты государством на постоянной основе, и сфера их деятельности (общественный транспорт) дает им сильную позицию для ведения переговоров, поэтому им и удалось получить такие выгодные условия выхода на пенсию. Их продолжающаяся забастовка направлена именно на сохранение этого привилегированного положения. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы бороться за сохранение с трудом завоеванных элементов государства всеобщего благосостояния, от которых современный глобальный капитализм стремится отказаться. Проблема в том, что с (не менее обоснованной) точки зрения тех, кто не имеет таких привилегий (прекариат, молодежь, безработные и т. д.), эти рабочие, способные позволить себе бастовать, неизбежно выглядят классовыми врагами, усугубляющими их отчаянное положение – как новая фигура «рабочей аристократии», если воспользоваться словами Ленина. Власти могут легко манипулировать этим отчаянием и действовать так, как будто они борются против несправедливых привилегий от имени действительно нуждающихся работников, включая иммигрантов.

Кроме того, не следует забывать, что работники общественного транспорта адресуют свои требования правительству Макрона и что Макрон выступает за существующую экономическую и политическую систему в лучшем виде: он сочетает прагматичный экономический реализм с четким видением объединенной Европы, а также решительно выступает против антииммигрантского расизма и сексизма в любых его формах. Нынешние протесты знаменуют конец мечты Макрона. Вспомните энтузиазм по поводу того, что Макрон дал новую надежду не только на победу над правой популистской угрозой, но и на создание нового видения прогрессивной европейской идентичности, благодаря чему его поддержали такие разные философы, как Хабермас и Слотердайк. Вспомните, что всякая левая критика Макрона, всякое предупреждение о фатальных ограничениях его проекта отвергались как «объективно» помогающие Марин Ле Пен. Сегодня, когда во Франции идут протесты, мы жестко сталкиваемся с печальной правдой промакроновского энтузиазма. Макрон может быть лучшим представителем существующей системы, но его политика остается в либерально-демократических координатах просвещенной технократии.

Итак, какие существуют политические варианты помимо Макрона? Есть левые политики, такие как Джереми Корбин и Берни Сандерс, выступающие за необходимость сделать решительный шаг дальше, чем Макрон, в направлении изменения основных координат существующего капиталистического порядка, оставаясь при этом в базовых рамках капитализма и парламентской демократии. Они неизбежно заводят в тупик: радикальные левые критикуют их за недостаточную революционность, за то, что они все еще цепляются за иллюзию возможности радикальных перемен обычными парламентскими средствами, в то время как умеренные центристы, включая Макрона, предупреждают их, что меры, которые они отстаивают, недостаточно продуманы и приведут к экономическому хаосу (представьте моментальную реакцию финансовых и деловых кругов, если бы Корбин победил на выборах в Великобритании в 2019 году…). В каком-то смысле обе критические оценки верны. Проблема в том, что ни одна из позиций, с которых формулируются эти критические замечания, не работает. Продолжающееся народное недовольство ясно указывает на пределы политики Макрона, а «радикальные» призывы к революции просто недостаточно сильны, чтобы мобилизовать население, часто не способное четко сформулировать, какой новый порядок необходимо установить.

Таким образом, как ни парадоксально, единственным решением является (по крайней мере, на данный момент) участие в политике Сандерса и Корбина; они единственные доказали свою способность вызвать реальное массовое движение. Мы должны терпеливо работать и организовываться, чтобы быть готовыми действовать, когда разразится новый кризис – будь то неожиданная экологическая катастрофа или бурный всплеск народного недовольства. Радикальным левым не следует стремиться участвовать в сомнительных заговорах с целью захвата власти в момент кризиса (как это делали коммунисты в двадцатом веке); напротив, им нужно постараться предотвратить панику и неразбериху, когда наступит кризис. Нас должна вести вперед одна аксиома: настоящей «утопией» является не перспектива радикальных перемен, а надежда на то, что нынешнее положение вещей может продолжаться бесконечно. Настоящий «революционер», подрывающий основы наших обществ, – не внешний террорист или фундаменталист, а сама динамика глобального капитализма.

И то же самое касается культуры. Часто можно услышать, что сегодняшняя культурная война ведется между традиционалистами, верящими в неизменный набор ценностей, и постмодернистскими релятивистами, считающими этические правила, сексуальную идентичность и так далее результатом продиктованной обстоятельствами борьбы за власть. Но так ли это на самом деле? Крайние постмодернисты сегодня сами являются консерваторами. Как только традиционная власть теряет свою фундаментальную силу, вернуться к ней невозможно – все подобные возвращения сегодня являются постмодернистской подделкой. Утверждает ли Трамп традиционные ценности? Нет, его консерватизм – постмодернистский спектакль, гигантский выпендреж. Играя с «традиционными ценностями», смешивая отсылки к традиции с откровенной непристойностью, Трамп стал абсолютно постмодернистским президентом, в то время как Сандерс – старомодный моралист.

Вот что я подразумеваю под «умеренно консервативными» левыми: это левые, оставляющие позади постмодернистскую одержимость несущественными проступками и не стыдящиеся позиционировать себя как голос истинного морального большинства. Сегодня, как никогда, обычные порядочные люди не являются нашими врагами.

13. Амазония горит – и что с того?

Как раз когда горящие тропические леса Амазонки начали исчезать из заголовков