Бриллиант Кон-и-Гута - Эразм Батенин

— Что-то готовится! — мелькает мысль в мозгу Рашида. — Недаром мирза Низам передал мне эту вещицу…

Глава IV. В ЧЕМ ЖЕ ДЕЛО?

Рашид пристально всматривается в медную пластинку, привешенную на металлической цепочке к его поясу. На ней тонко и остро выгравированы три строки каких-то знаков. Рашид весь уходит в их созерцание. Губы его невнятно шепчут какие-то слова. Он заучивает находящуюся перед его глазами надпись.

— У верблюда спускной колодец. Двадцать шагов по карнизу… Камень у лестницы…

Рашид изучает ходы таинственной пещеры.

Табличка содержит точную копию надписи рокандского камня, того самого камня, который бесследно исчез из Британского музея.

— Что-то готовится… — повторяет про себя Рашид. — Прибыл гонец с приказаниями хана… Однако, что пользы бесплодно гадать, если наступит вскоре час, и он узнает от мирзы Низама все новости! Лучше заняться своей работой.

— А-оо! — кричит Рашид.

— Аоо-ой! — отвечает чей-то голос, поспешно приближающийся в темноте.

— Наряжены ли часовые к пещере? — спрашивает Рашид.

— Да.

— А дозоры на перевалы?

— Их еще не время сменять, Рашид, недельный срок кончается завтра.

— Хорошо, но усиль бдительность. Ни один путник не должен проскользнуть мимо Кон-и-Гута без того, чтобы мы не знали о нем!..

Завтра день праздника! Ежегодного охотничьего праздника рокандцев, особо торжественно справляемого в Кон-и-Гуте, где жизнь течет так монотонно и однообразно и где даже появление новых стай перелетных птиц является целым событием.

Завтра старый вождь, мирза Низам, прикажет открыть клетку с тигром, и тот рокандец, на которого падет жребий, выступит против него один на один.

Три года тому назад тигр растерзал двух человек. Тогда погиб бесстрашный Мамед-Оглы, поверженный на землю ударом могучей лапы.

Может быть, завтра уйдет из Кон-и-Гута туда, откуда никто не возвращается, еще один смельчак…

Сейчас у Рашида под командой сорок один рокандец. Каждый из этих высоких мускулистых молодых людей, словно отлитых из светлой бронзы, по силе стоит несколько человек. Все сорок один одинаково отважны, решительны, дисциплинированы. Трудно сказать, чтобы один из них в каком-нибудь отношении превосходил другого. Сам Рашид только первый среди равных.

Рашид ведает также стаей гепардов в шесть голов.

На его же попечении белуджистанец Файзулла; его дочь — малолетняя Аль-Наи — единственное лицо с женским именем в Кон-и-Гуте.

Аль-Наи — общая любимица. Ее берегут, как зеницу ока. Все наперерыв стараются ей услужить и исполнить все ее желания. Она повелевает в Кон-и-Гуте, словно царица. Сам мирза Низам подчиняется ее капризам. Когда Аль-Наи появилась в Кон-и-Гуте, ей обрадовались так, словно она была подарком самого аллаха.

Только что приехавший гонец-белуджистанец тоже, видно, останется на праздник охоты, — он никогда еще не видал его…

С ним вместе, считая мирзу Низама и самого Рашида, в Кон-и-Гуте в данное время пятьдесят один человек.

— Надо обдумать, как посадить их… В прошлом году солнце слепило глаза, и был плохо виден зверь при выходе из клетки.

Бой человека с тигром начнется завтра к вечеру. Надо бы все-таки переговорить с мирзой Низамом теперь же о предстоящем дне. Что-то мрачен мирза Низам! О чем-то он, видимо, беспокоится… По-видимому, надо еще более усилить бдительность, хотя и так все настороже с того самого времени, как белуджистанцы Файзуллы, отца Аль-Наи, привезли на верблюдах те большие ящики, обитые войлоком, которые Рашид помогал переносить в потайное место, в одну из пропастей пещеры. Он помнит, что ему пришлось самому перетаскивать туда что-то вроде длинных весел, хотя никакой лодки в Кон-и-Гуте не было, — да и зачем бы она могла понадобиться?

Содержимого ящиков никто так и не увидел. Один мирза Низам знает, кажется, назначение таинственного груза.

— Что-то готовится!.. Сегодня мирза Низам спускался в пещеру… Один!.. Надо, надо поговорить с ним…

Рашид видит невдалеке огонек костра, у которого сидит старый вождь. Иной раз так пройдет у него вся ночь. Недвижно продремлет ее мирза Низам перед мерцающими синими огоньками слабого пламени, только изредка разве сделает движение рукой: положит под язык щепотку зеленого кон-и-гутского табаку…

Весь уходит мирза Низам в созерцание. Всплывает в тишине ночи перед ним прошлое. А оно длинное, — есть, что вспомнить.

Полвека прошло с того дня, как великий хан Роканда, последний властитель его, изгнанный белыми людьми из пределов родной земли, умирая здесь, на краю Голодной пустыни, в пещере Кон-и-Гут, огражденный от опасности преследования непроходимыми песками с севера и запада и цепями высочайших гор с юга и востока, передал ему, мирзе Низаму, своего пятилетнего сына, наследника рокандского престола, и сказал:

— Низам! Я поручаю тебе Ислам-Бека — драгоценнейшую из своих драгоценностей. Будь ему вместо отца. Когда он вырастет — пусть поступит по своему желанию. Ты же никогда не покидай Кон-и-Гута и не допускай сюда чужих людей. Помни, что это последняя свободная от ига чужеземцев пядь рокандской земли. Стереги, мирза Низам, порученное и знай, что каждый старший из моих потомков хотя бы раз в жизни должен совершить намаз на родной земле… Клянись, что исполнишь все, как сказал я…

И мирза Низам поклялся.

Годы шли. Проходили десятилетия одно за другим. Чередой сменялись в стареющем сердце мирзы Низама плачущая горесть тихой печалью, ноющая тоска мечтательной грустью. Роканд стонал под пятой завоевателя. За это время зрелый муж превратился в старца, а мальчик — в юношу, которому наскучило безрадостное однообразное существование вдали от людей. Молодой хан уехал, мирза Низам не препятствовал этому отъезду.

Ислам-хан умер в Индии, оставив от брака своего с дочерью раджи Куанпора сына, Ораз-хана, выросшего индусом по внешнему облику, но оставшегося рокандцем по крови и духу, и дочь, Рау-Ру.

Дочь была увезена из Индии европейцем. Но высокомерный хан не простил своей сестре позора. Движимый чувством ненависти к поработителям его страны, лишившим его трона предков, Ораз-хан приказал умертвить Рау-Ру и ее детей.

Мирза Низам знает от самого Ораз-хана, как все произошло.

Два раза в жизни видел его мирза Низам.

В первый раз, когда Ораз-хан из мальчика превратился в юношу и однажды с надежной охраной прибыл из Каунпора в Кон-и-Гут. Закаленный с детства, он перенес неслыханные тягости трудного и опасного пути, оберегаемый преданными людьми. Недолго пробыл он в Кон-и-Гуте, но был выполнен завет отца: совершен намаз на родной земле.