Философы Древней Греции - Роберт Брамбо

Вклад пифагорейцев в философию трудно переоценить20. Открыв чистую математику, они дали Западу самый ценный из его исследовательских инструментов; поиск количественных законов природы, который они вели, оказался самым плодотворным путем из всех, по которым когда-либо шла наука21. В философии нововведение пифагорейцев – чувство порядка и формы – скорректировало довольно наивный материализм милетцев и открыло новый ряд важных вопросов. Их религия и этика по меньшей мере подразумевали существование человеческой души и ее судьбы и возможность планируемого порядка в обществе. Эти идеи сохранились до тех пор, пока снова не были явно выражены в Афинах на втором, системном этапе развития греческой философии.

Гераклит

Отношение времени к вечности

Нельзя войти в одну и ту же реку дважды, потому что по ней каждый миг протекает другая вода.

Гераклит из Эфеса не принадлежит ни к основанной милетцами материалистической традиции, ни к начатой пифагорейцами традиции математического и логического формализма. Гераклит был скорее поэтом, чем инженером или математиком, и выражал в загадочных изречениях, похожих на слова прорицателя, напряжение, возникающее между неизменными общими идеями философии и кратковременными конкретными фактами жизни и смерти, в их неустанном изменении. Этот динамический аспект реальности нельзя ни описать, ни объяснить с помощью статических абстрактные понятий – точка зрения, о которой нам напомнили в нашем XX веке философы-экзистенциалисты. Поэтому, говоря о Гераклите, мы должны сделать попытку разделить с ним его интуитивный взгляд на мир, который он не выразил ни в ясных понятиях, ни в точных теоремах, но который, как он справедливо считал, придал философии еще одно новое измерение.

Возможно, Гераклит, как и его предшественники, начал с того, что искал одно общее вещество-основу для того изменчивого мира, который мы все видим вокруг себя. Однако он не вписывается ни в милетскую традицию, ни в пифагорейскую. Для него действительность состоит из движения, процесса, силы, борьбы и течения. Мир больше похож на неутомимо горящий огонь, чем на механизм, сделанный из какого-то вещества. Эти идеи Гераклита придали греческой философии важное новое измерение.

Когда мы задали вопрос «Что такое бытие?» и поняли, что спрашиваем о каком-то свойстве, которое имеют все существующие вещи, возвращение в мир отдельных конечных существ становится невозможным без определенной доли парадокса, потому что наиболее очевидный ответ на вопрос, что такое действительность, – «какое-то никогда не меняющееся вещество или лишенное перемен царство формы» – заставляет нас считать все реально существующие вещи частями единого непрерывного целого, которое никогда не было создано и никогда не может быть уничтожено. Однако наш опыт всюду сталкивает нас с непрерывным изменением, неповторимой индивидуальностью и чувством отдельности каждого конкретного конечного существа.

Разум убеждает нас удовлетвориться общим видом вещей – их неизменными свойствами, и это соблазнительно. Но, вспоминая свой собственный опыт, мы всюду видим себя погруженными в мир единичных вещей, а не типов, потока, а не застывшей формы. У мыслителя, осознающего этот парадокс, естественно появляется склонность пересмотреть отношение философии к абстрактному мышлению. Во-первых, космический парадокс важнее, чем аккуратная теорема; во-вторых, физические и математические абстракции не являются адекватными средствами для сообщения истины о конкретном существовании, конкретных решениях и текучей жизни1.

Восстание против сущности за существование – господствующая тема философии нашего века: парадоксальная напряженность связи время – вечность стала господствующей темой у японских дзен-буддистских мыслителей. И в свете этих более поздних попыток исследовать конкретное существование конечных вещей Гераклита Эфесского можно назвать «первым западным экзистенциалистом» из-за нового подхода к философии, который он применил2.

Гераклита в античные времена называли «темным» в смысле «непонятным»: те из его разрозненных изречений, которые сохранились до наших дней, похожи на загадочные слова дельфийского оракула – смысл в них глубоко скрыт, они содержат много ярких образов, значение которых иногда подчеркивается звукоподражательной игрой слов (например, известное изречение о реке начинается со слов, похожих на шум текущей реки: «аутойси потамойси»). Эти высказывания относительно независимы друг от друга: у Гераклита совершенно нет связывающих утверждения «поэтому» и «если… то», которые характерны для науки и математики3. Он сам написал, что «оракул бога в Дельфах не утверждает и не отрицает, а подает знак…» и что «сивилла в бреду произносит неприкрашенные слова, которые слышны тысячу лет…». Эти цитаты позволяют предположить, почему Гераклит, чтобы передать людям философские мысли, выбрал в качестве образца пророчества оракула4. Это необычный выбор, который на Западе после Гераклита повторил только Ницше в «Так говорил Заратустра».

Гераклит считает, что космический порядок основан на вечном течении, напряжении и борьбе: «Все течет…», «Раздор – отец всего и господин всему…», «Противоположности соединяются», «Все вещи превращаются в огонь и огонь во все вещи…», «Из напряжения рождается согласие, как у лука и лиры…», «Имя лука – жизнь, но его дело – смерть» и многие другие высказывания5. Он очень плохого мнения обо всем человечестве в целом («Мудрее всех был Биас из Приены, потому что сказал: «Большинство людей дурных». «Всех эфесцев следовало бы повесить…») и плохого мнения о научных и религиозных лидерах своего времени6. «Многознание не научает мудрости… иначе бы знание научило ей Пифагора… который из своей полиматии создал искусство вредить и сеять смуту», и дальше: «Они, нечестивые, думают очиститься тем, что грязнят себя кровью…», «Ночные бродяги, слуги Вакха, колдуны…»7.

И все же из бесцельно кружащегося потока времени рождается логос – формула, слово, пропорция, космический порядок. Существует цикл трансформаций, в ходе которого происходит обмен огня, земли и воды, путь «вверх» и путь «вниз»8. Но как только мы решаем, что, по крайней мере, здесь мы имеем дело с ясным изложением физики милетского типа – правда, выбор огня в качестве вещества-первоосновы вылядит странно, мы считаем, что «путь вверх и путь вниз – один и тот же путь»9. Логос «направляет все и все пронизывает…», «Внимайте не мне, но моему логосу». Человек может найти логос в чем-либо «общем для всех», а не в индивидуальных мирах личных мнений и личных мечтаний10. Сходство с человеческими законами того, что происходит при управлении миром, описано в манере, напоминающей Анаксимандра: «Солнце не может выйти за границы своего пути: если бы оно так сделало, фурии, служительницы справедливости (Дике), загнали бы его обратно»11. Но время у Гераклита не делится четко на отрезки, как у Анаксимандра, у которого каждой вещи назначен свой «день в суде», скорее «время – ребенок, играющий в шашки…»12.