Философы Древней Греции - Роберт Брамбо

«Кони, которые несут меня так далеко, как я желаю, вынесли меня туда, куда их направляли, – на тот знаменитый Путь, который ведет знающего человека через все человеческие города. По этой дороге несли меня кони. Подчиняясь хорошим советам, они тянули колесницу, а Девы указывали путь. Скрипела деревянная ось, которая сверкает (потому что на оба ее конца надето по круглому грузу), когда Девы Солнца покидают Дом Ночи и едут к свету, отбрасывая руками назад свои покрывала.

Вот Ворота Ночи и Дня, скрепленные каменным порогом и мраморной перемычкой, сами их огромные двери достигают эфира, их поворачивающиеся ключи хранит мстительная Справедливость. Девы убедили ее ласковыми словами, и она быстро и без возражений отодвинула засовы. Огромные двери с бронзовыми скрепами раскрылись, их петли громко заскрипели в гнездах. Бронзовые колодки повернулись, и распахнулись ворота. По широкой дороге Девы со скакунами и колесницей въехали в них.

Богиня приветствовала меня, взяв мою правую руку в обе свои, и так мне сказала:

«Добро пожаловать, юноша, которого бессмертные возницы привели вместе с твоими конями сюда в мой дом! Привет тебе! Не губительный рок привел тебя на эту дорогу (хотя она пролегает далеко от проезжих человеческих дорог), а привели благочестие и справедливость. Ты изучишь все: непоколебимое сердце, окруженное Правдой, и мысли смертных, среди которых нет ни одного верного мнения…»1

Затем богиня начинает раскрывать перед ним путь истины. Ее центральная мысль: «Только Бытие существует: небытие не может существовать»2.

Это «бытие, которое существует», оказывается единым и неделимым целым, одинаковым во всех направлениях и повсюду. Его можно постичь умом, может быть, дополнив ум своего рода интеллектуальной интуицией. Но бытие нельзя ни наблюдать в нашем, известном обыденному сознанию мире, ни описать обычным языком3.

Чтобы доказать, что это действительно путь истины, богиня рассматривает другие возможности. «Есть два пути: что-то есть или чего-то нет». Богиня знает правильный путь, но «смертные блуждают в нерешительности, возвращаясь назад»4. Затем она начинает излагать отвлеченный логический довод, чтобы показать, почему никто не может идти вторым путем.

Допустим, кто-то предполагает, что бытие делится на много отдельных существований. Тогда что же разделяет их и не дает им слиться? Этим разделителем не может быть бытие, потому что в таком случае все части все-таки оказались бы слиты в одно общее целое, а не существовали бы раздельно. С другой стороны, если сказать, что вещи разделены небытием, это приведет к абсурду, и вот почему. Небытие, если оно противоположность бытия, может быть только пустотой, чем-то вроде ничто в чистом виде. Если кто-то говорит, что небытие – разделитель, он рассматривает его как бытие, которым оно не является по определению. Если кто-то скажет, что небытие, хотя оно ничто, все же делит бытие на части, это все равно что сказать: «ничто не делит бытие на части», а это утверждение фактически отрицает, что части разделены. Как ничто может делать что-то позитивное? Эта мысль внутренне противоречива.

Богиня – прекрасный логик. Подобными рассуждениями она показывает, что бытие не может иметь начала: «Потому что из чего оно могло бы возникнуть? Из ничего ничто не может родиться, если же оно появилось из бытия, то не возникло, а уже существовало». Бытие неизменно, неделимо, вечно: вот окончательная истина о реальности.

Идеи, которые здесь использованы, – абстрактные и непривычные. Поэтому при оценке того, что сказал Парменид, полезно рассмотреть использование им формальной логики и его учение о природе реальности отдельно перед тем, как перейти к третьей теме, которую подразумевают слова его поэмы – к статусу «мнений, которых придерживаются люди».

Город Элея был географически и политически близок к Кротоне, так что идеи пифагорейцев должны были иметь там большое влияние. Если Парменид знал среди этих идей Пифагорово доказательство того, что диагональ единичного квадрата несоизмерима с его стороной, мы можем представить себе, как он путем обобщения этой схемы доказательства пришел к созданию формальной логики.

Фактически он расширил область применения таких косвенных доказательств, перенеся количественные соотношения в область философских обобщений. Там, где в математике есть переменные «икс» и «игрек» из наших уравнений, которые означают «любое число», формальная логика раздвигает границы. В такой логике «икс» и «игрек» означают «любые единичные вещи», как количественные, так и иные. В этом случае необходимы какие-то новые определения для арифметических действий – для сложения, умножения и так далее: новая система слишком обща для того, чтобы подчиняться обычным правилам математики. Но аналогия здесь очень близкая. Итак, рассуждения Парменида – экстраполяция пифагорейского метода доказательства. Это доказательство приводит к заключению, что если допустить, что длина диагонали измеряется рациональным числом, то «данное число является нечетным и четным сразу». Поскольку этот вывод абсурден, нужно отказаться от допущения.

Точно так же Парменид показывает, что некоторые философские допущения типа «существует более чем одно бытие», приводят к заключению, что «определенная вещь одновременно существует и не существует». Это заключение абсурдно, и Парменид явным образом разъясняет почему.

Самая важная для истории западной науки и логики строка в «Пути Истины» – замечание богини, когда она отбрасывает ложный выбор пути: «…то, о чем можно думать, и то, что может существовать, – одно и то же»15. Здесь явно признается, что человеческий разум в силах постичь, как устроено бытие. Все человеческие рассуждения имеют в своей основе идею, что все разумное или хотя бы ясно представимое в мыслях должно быть последовательным. Прямое противоречие, например, «число Х является нечетным и четным одновременно» абсурдно: мы не можем ясно представить себе такое число. Более того, мы уверены, что такого противоречивого числа нет, и, если чье-то доказательство подводит к такому заключению, часть выводов в этом доказательстве была ошибочной.

Утверждая явно, что непротиворечивость – фундаментальное свойство и бытия и мышления, Парменид обнаружил принцип, имеющий первостепенную важность: если признано, что существовать могут только непротиворечивые объекты, истинность обобщений можно выяснять, проверяя их на отсутствие противоречия. Не только в математике, где пифагорейцы к тому времени уже разработали способ доказательства путем приведения к абсурду количественных соотношений, но и в философии, в физике – везде стало возможным показать, что какие-то обобщения ложны, просто выяснив, последовательны ли они с точки зрения логики. Каждый раз, когда точная дедукция приводит к противоречию, мы можем быть уверены, что исходное допущение неверно. Бытие не может терпеть ничего внутренне противоречивого. Существуют общие модели рассуждения, по которым точно видно, какие следствия логически вытекают из конкретных посылок: алгебраическая логика XX века сумела выявить эти модели. Но именно Парменид первым сформулировал основное правило логического рассуждения.