Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - Игорь Сотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
История первая. Исчезнувший.
Глава 1
Исчезнувший!? Первые поветрия, намётки и домысливаемые указания в эту сторону.
Прежде чем дать на что-то ответ, как бы ни странно это не звучало, нужно задаться по этому поводу вопросом (самому, или со стороны, суть не важно). И чем глубинней и содержательней будет задан и прозвучит этот вопрос, тем обширней будет получен на него ответ. А если учитывать так же то, что наиболее содержательней и многозначно что ли, звучат именно вопросы в виде ответа на заданный вопрос, короче, вопрос на вопрос (вот такой парадоксальный казус в этом вопросительном деле), то будет лучше, если этот ваш ответный вопрос будет содержать в себе некую загадку. Например, связанную с исчезновением какого-либо лица.
И, пожалуй, происшествие под названием «исчезновение» и всё что с ним связано, как раз наиболее всего отвечает задаче задать такой, информационного характера вопрос (он включает в себя множество интересующих тебя ответов). И само это исчезновение из всего множества загадок и тайн, подспудно содержательней, чем даже самая непростая головоломка, и оно включает в себя множество глубинного подтекста, семейных и коммерческих секретов, и тайн со своими логическими и нелогическими цепочками. Особенно в том случае, если ничего ранее не предвещало этого события, и оно никак и ничем не было обставлено заранее.
Ну а то, что некоторые поступки пропащего без оговорок (но только уже опосля) исчезнувшего человека, предшествующие его исчезновению, после их должного и с копанием осмысления по следам этого события, начали принимать знаковое значение, то это всё психология тех людей, кто оказался перед фактом этого исчезновения с другой, озадаченной стороны – им ведь нужно на что-то опираться в объяснении этого невероятного поступка. Так что самые обыденные и ничего каждый день незначащие поступки пропавшего человека, в свете этих новых событий начинают не так просто и обычно видеться, а они, эти поступки, приобретают тайный подтекст и смысл. И если вам удастся его прочитать, как вам это кажется, то вы сможете в итоге разгадать загадку этого исчезновения, кем-то любимого, кем-то ненавидимого, а для большей части людей, незнакомого и хрен на него человека.
Так что, когда Клава, ничем особым, кроме своей улыбчивой миловидности непримечательная девушка и в том числе новобрачная особа (правда с натяжкой в прошедшие с этого события полгода), даже не сверяясь с часами на стене, интуитивно вначале почувствовав, что что-то сейчас не так, а затем убедилась в этом не так, посмотрев на входную дверь, которая должна быть уже давно открыта её новобрачным (с той же полугодовой натяжкой, если он ничего не скрывает), пришедшим с работы, то она на тот момент не придала какого-то особенного значения этой задержке своего супруга с работы. Объясняя это тем, что он хоть и обещал ей сегодня не задерживаться, и быть дома немедленно, как только освободится, всё-таки так говорить было несколько преждевременно и самонадеянно, когда сегодня идёшь на новую для тебя работу в первый день. А там всякое может произойти и случится, тем более, когда рабочий день не слишком нормирован.
И выходит так, что Клава имела все основания не сильно переживать за некоторую задержку своего столь много и поспешно обещающего супруга, который, конечно, всем собой стремился выполнить своё обещание и поспеть домой к обозначенному собой же часу, но непредвиденные им обстоятельства жизни уж так сложились, что он ими пренебречь не смог и должен был следовать устоявшейся в веках традиции, во всём слушать своего наставника, который в соответствии с этими вековыми традициями и своим наставничеством понял Клавдия (вот такая уж ирония жизни, так звали супруга Клавы) и после трудов праведных на благо человечества, так он, как и всякий наставник обозначал своё место работы, отвёл того в самый уютный погребок, где они бы могли передохнуть от всё тех же трудов праведных. Ну и заодно найти общий язык под бутылку крепкого напитка, который должен будет Клавдием проставлен.
– Ладно, знала на что шла, когда во всём с ним соглашалась. – С лёгкой укоризной Клава посмотрела вначале на входную дверь, а затем перевела свой взгляд на диван в гостиной, куда сегодня свой нестройный, а может и вовсе безобразный ход направит её супруг Тёзка, так она его называла, когда она на него серчала немного, ну и когда ей хотелось его позлить.
На чём Клава успокоилась и больше особого внимания не обращала на часы и на телефон, после того, как он разок её отвлёк на себя, прозвонив с ожидаемого ей номера, а вот о чём он говорил с трудом распознаваемым голосом Тёзки, то, пожалуй, и сам Тёзка не смог бы для себя расшифровать им сказанное, дай ему как-нибудь после себя прослушать. Что, впрочем, не помешало Клаве сделать для себя и для Тёзки краткосрочные выводы из этого звонка: «Ну, он у меня завтра получит».
С чем она отправилась в спальню на втором этаже их дома (вот так им повезло, и им не пришлось притирать своё счастье в шалаше или съёмных квартирах с тараканами на кухне), где она спинку стула, как она видела в кино, подставила под ручку двери, и уснула с уверенностью в том, что никто к ней в спальню без её соизволения, или хотя бы беспрепятственно не войдёт, с улыбкой представляя себе, как эта борьба с дверью произойдёт у итак с трудом стоящего на ногах Тёзки, у которого в итоге не хватит сил, чтобы преодолеть это препятствие и он кубарем полетит вниз по лестнице.
Когда же она утром проснулась и открыла глаза, то первое, что она сделала, то потянулась рукой в ту сторону на кровати, где с некоторого времени не должно быть никого. Но там никого нет, как не нащупывай. И Клава, видимо спросонья и забыв, на чём вчера был закончен вечер, с вопросительным выражением лица поворачивает голову в эту боковую сторону и …С улыбкой убеждается в своей девичьей памяти. – Значит я ещё не постарела. – Клава
