Анклав - Юрий Черняков

Колотов крепче прижал к себе жену, погладил ее по щеке, и в этот момент запиликал его мобильный. Он схватился за него, торопясь, включил, как если бы это мог быть ответ на его просьбу Всевышнему. Нет, ошиблись номером. И тут же захотелось позвонить кому-нибудь. Он машинально набрал какой-то номер и не удивился, узнав голос тети Лиды.

— Я поздравляю вас… С наступающим.

— Сашенька, дорогой, я тоже поздравляю, — услышал он ее голос. — Желаю счастья, любви, новых творческих успехов и чтобы доченька тебя только радовала.

— Да, спасибо, спасибо, вас также… — пробормотал он.

— А почему у тебя такой голос? Что-то случилось? — спросила она.

— Да нет, нет, ничего… — Хотелось пожаловаться, поделиться, но он сдержался.

— Саша, я же чувствую! У тебя все в порядке? Не молчи!

И тут донесся непонятный и далекий звук, после чего раздались частые гудки.

— Кому ты звонил? — подозрительно спросила Елена.

— Бывшей соседке, — ответил он, глядя в сторону. — Я рассказывал… Хотел поздравить, но линия разъединилась. А то сидишь тут, как в яме.

Подумав, он решил набрать ее номер еще раз. В ответ были короткие гудки. Через минуту он повторил. То же самое… Когда отключил трубку, показалось, что вокруг что-то изменилось, и он понял: замолкла сирена «скорой».

Возможно, несчастный только что скончался прямо здесь, в пробке.

…Когда они подъехали к приемному покою, он сказал жене: «Иди, я покурю». Она ушла, и он снова позвонил тете Лиде. С тем же результатом.

Он стоял спиной ко входу в эту обитель поломанных детей и беспрерывно курил. Время от времени подъезжали «скорые», и, когда открывались задние двери с крестами, оттуда доносились детские стоны и плач. Слышать это было невыносимо, и он отошел подальше. Когда Елена вышла и, всхлипнув, обняла его сзади, он весь сжался…

Создатель обожает поиграть с людьми в их игры. Под Новый 2000 год девятнадцатилетний мальчик Дима Нефедов не справился с управлением машины, и она вылетела на тротуар в разбегающуюся толпу, вращаясь по льду, словно брошенная Его рукой бита. Но сбила одну Иру.

Этот мальчик не попытался сбежать, он выскочил из машины, хотел отвезти ее в больницу. Но его свалили с ног, били, пинали, пока не появилась милиция, и он, поднявшись, весь в крови, растерянно смотрел, как ее, кричавшую от боли, несут к «скорой».

«Везет же некоторым, — утешали Иру по пути в больницу. — Всего-то закрытый перелом бедра. И еще пятнадцати нет. Значит, отвезем мы тебя, девонька, в детскую больницу в Сокольники. Не унывай, там уход хороший… А что личико ободрала, так до свадьбы заживет. Жених-то есть?..»

К их приезду ей вставили спицу в колено сломанной ноги. Когда они поднялись наверх в отделение, Ира уже заснула. На соседней кровати спала еще одна девочка лет десяти.

Онемевшие и потерянные, они молча ждали возле операционной дежурного хирурга, оперировавшего другого ребенка. Наконец, оттуда выкатили каталку с мальчиком лет двенадцати. Он был бледен, с запрокинутой головой, рядом с ним шла медсестра, держа в руке капельницу. Следом вышел хирург — толстый, небритый, настоящий кавказец с рынка, вытиравший полотенцем могучие волосатые руки с короткими толстыми пальцами. Он что-то шутливо говорил медсестрам, те громко смеялись. Но, когда они замешкались возле дверей палаты, он бесцеремонно отстранил их, осторожно взял мальчика на руки и внес в палату.

Дежурная сестра объяснила: мальчика доставили сюда из дорогой и навороченной детской клиники, где его неудачною прооперировали. Его родители встречают Новый год за границей, а у бабушки гипертонический криз.

Потом им объяснял хирург, обрусевший грек, устало прислушиваясь к стонам, доносившимся из палат:

— Закрытый перелом у вашей девочки, пролежит около месяца. Завтра проснется, скажу, что вы приходили. Или лучше приезжайте к ней к восьми утра, чтобы она первыми увидела вас. Для детей после такой травмы это имеет значение. Тогда и поговорим подробнее… Все, извините. И с наступающим!..

Возвращались около десяти вечера. В метро Елена забылась, уткнувшись головой в его плечо. На «Библиотеке Ленина» очнулась, подняла голову, сонно, невидяще посмотрела на мужа, огляделась, стараясь понять, где они, а когда сделали пересадку, снова заснула в вагоне. И опять же проснулась сама, когда подъезжали к своей станции…

Пока Елена была в ванной, он машинально включил телевизор. На черном экране повторялось ежегодное действо: ряженые знаменитости развлекались, искренне полагая, что тем самым развлекают кого-то еще, кроме себя. Временами, вспоминая про телезрителей, они заглядывали, подмигивая, через камеру им в глаза: ну как, узнаете?

— Саша, выключи, — попросила Елена, выйдя из ванной. — И телефон тоже. Неужели ты сейчас можешь это смотреть?

Отключить телефон он не успел — раздался звонок. Елена сняла трубку.

— Да, Машенька, спасибо родная, и вас с Исидором Саввичем также… Саша сейчас в ванной… Ира уехала с друзьями за город. Будут встречать на даче… В последний момент решилось… Я была против, но, что делать, уже почти взрослая, скоро пятнадцать… Нет, теперь уже вы к нам… Да, договоримся. Целую!

Она положила трубку и посмотрела на мужа. Колотов подошел к окну.

Там было черно, и вдруг тьму прорезала красная трасса рассыпающейся ракеты, и началась обычная новогодняя потешная война, сопровождаемая протяжным свистом, хлопками, взрывами петард и испуганной разноголосицей автомобилей, взывающих к своим владельцам.

Елена достала из холодильника загодя приготовленные новогодние яства и шампанское. Они так и заснули, сидя за столом, под взрывы, крики и свист под окном и за стенами…

Колотов проснулся первым — от телефонного звонка. Пьяный голос требовал какую-то Томку, орал: а кто ты такой, и как ты у этой б… оказался?

Он отключил телефон и оглянулся на Елену. Протирая глаза, она посмотрела на часы и порывисто вскочила — было уже около семи утра. Нужно было еще купить подарки врачу, медсестрам, коробку конфет, шампанское…

Елена сказала, что в больницу поедет одна, а он — завтра. И только уехала — позвонил Голощекин.

— Саня, родной, я все знаю, — сказал он, заплетаясь. — Случайно увидел в «Дорожном патруле». И все равно поздравляю вас всех, что так отделались…

— Ничего себе — отделались, — пробормотал Колотов.

— Голова у Иришки цела? Позвоночник? Ты бы знал, что сейчас творится в Москве! А нога заживет! Так что примите мои пожелания счастья и добра, я уверен, просто знаю, что теперь у Иришки все будет хорошо! Понимаешь, Он явно целил в кого-то другого, но в последнее время стал часто ошибаться.

— Да кто Он? — тоскливо спросил Колотов. — Бог, дьявол?

— Третья сила, — хмыкнул Голощекин. — Уж и пошутить нельзя. Расслабься, никакой мистики здесь нет. Я как увидел эти кадры, мне самому плохо стало: обледенелый асфальт, а посреди сугроб. И очевидцы показывают: твоя Иришка упала прямо на него. Ты сходи, посмотри, если не веришь, это же с вами рядом. Все у нее теперь будет замечательно, вот увидишь… Кстати, хочешь знать, где и как я Новый год встречал?

— Скажешь, узнаю…

— Не поверишь, в загородной резиденции одного крутого банка! Я был приглашен на презентацию сборника нынешней производственной прозы: «Я банкир» называется. Там они, чтоб быть ближе и понятнее тем, кого кидают, пишут о своем каторжном труде. За хорошие бабки попросили меня сделать предисловие, как тут откажешься… Кстати, этот сборник выходит у Бори Каменецкого. Он там тоже был. Ты меня слышишь? Понимаю, у тебя сейчас не то настроение, но это я для разрядки… Так вот, под утро перешли мы в сауну, и там эти пузатенькие разговорились насчет девок, специально привезенных из модельного агентства. Ну мне-то что, мои сексуальные проблемы благополучно разрешились давно и сами по себе… А они заспорили: почему, мол, одному досталась за тыщу баксов, а другому за полторы? А некоторым вообще по пятьсот. Словом, опять же социальное неравенство: одни могут тряхнуть мошной, другие только мошонкой. Я им так и сказал: «Вы бы, ребята, так бы и написали в этом сборнике про все издержки своей героической профессии. Читатель точно был бы ваш».

— А Боря?

— А что Боря? Он только-только от своей моссадовки оторвался. Имеет право расслабиться? Сначала куксился. Этим надувным куклам, говорит, сколько ни заплати, а через час будто и не было ничего. Мы, мол, раньше с Саней Колотовым в паре выступали — только по любви, а утром чуть живые уползали с исцарапанными спинами… И даже взгрустнул, глядя на этот сексуальный Макдоналдс. А потом, гляжу, занялся горничной, такая, знаешь, крупная девка, в соку и в теле… Он тебе не звонил? Значит, еще с ней. Ладно, извини, заговорил я тебя, думал, хоть отвлечешься. Так ты сходи, посмотри это место.

Сугроб, грязный, в мелких осколках ледяного наста, сваленный сюда во время уборки с проезжей части, еще не был убран.