Пропавшее кольцо императора. III. Татары, которые монголы - Роман Булгар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какие мы стали заботливыми! – горестно воскликнула она. – Отдав меня Махмед-беку, ты не мог мне сделать еще что-то больнее.
– Союз с беком, – глаза у Юсуфа медленно холодели, обретали твердость металла, – нужен для всего нашего государства.
– В тебе снова заговорил эмир, – она огорченно вздохнула. – С таким тобой совсем невозможно говорить. Ты просто перестаешь понимать человеческие слова. Я порой теряюсь в догадках: куда девался мой так любимый мною брат? Куда же подевали его злые джины, подменив на бессердечного эмира? Прости меня за мои слова, повелитель Ильхам…
Юсуф вздрогнул, как от жалящего удара плетью. Сестра в своем отчаянии хлестнула его со всем бессердечием, попала в больное место.
Уже приподнялись вверх руки, чтобы три раза громко хлопнуть в ладони и отдать беспощадный приказ. Но он удержался. Перед ним стояла сестра, которую он любил больше всех на этом свете. И лишь только ей одной он мог простить то, что услышали его уши.
– Ахмед-бий, – потихоньку выпуская свой гнев, произнес он, – тебе не пара. Пойми же оное…
– Он… он, мой брат, – она растерянно моргнула, – приходится Махмед-беку племянником. Его род столь же знатен.
Что-то Суюм совсем перестала понимать брата. Где же связь? Чем уродец Махмед-бек лучше молодого и красивого Ахмеда?
– Его род потерял все свои земли и богатства. С ними никто не считается. И другое дело, Махмед-бек. Ты станешь хозяйкой Сувара. Твои дети станут править этими землями.
– Этого никогда не будет! – выкрикнула она в сердцах, представив себя в одной постели с жестоким и уродливым беком.
– Дорогая Суюм. Ты должна подчиниться, иначе…
– Иначе, – девичьи глаза задрожали, покрылись влажной пленкой, – ты казнишь меня, мой любимый и царственный брат? Я приму, – она опустилась на одно колено, – любое твое наказание. Смерть окажется для меня лучшим избавлением…
Нежная шейка покорно вытянулась, словно юная девушка взошла на предопределенный ей злою судьбою эшафот.
– Иначе, – эмир приподнял сестру, взяв ее подрагивающие ладошки в свои крепкие руки, – страну ждут великие беды. Если ты откажешься.
– Махмед-бек пойдет на нас войной? – внезапная догадка озарила ее.
Суюм моргнула. И из-за этого она должна стать женой мерзкого, противного бека? Пусть брат покажет ему, кто владыка и повелитель!
– Уничтожь его! – с кипящей злостью и ненавистью выдохнула она.
– Он подчинил себе все племена сувара и барситов. Он силен…
После этих слов Суюм с горечью осознала, что Юсуф сам не начнет войны. Он постарается откупиться ею. Ее царственный брат не хочет, боится новой войны между родами.
– Ты, – вздох безысходности вырвался из ее груди, – кидаешь меня в жертву, отдаешь на заклание, как жертвенного барашка?
– Моя дорогая сестра, ты должна понимать, что твое положение обязывает тебя думать, прежде всего, о нашем государстве.
– Государство! – ее полные недоумения глаза прошлись по комнате. – Что оное такое? Скажи мне…
– Государство – это мы все.
Девичьи глазки изумленно расширились, они недоуменно моргнули. Суюм непонимающе воскликнула:
– Ты владыка и повелитель. Тебе принадлежат все права.
– Дорогая Суюм, жизнь наша сложна и противоречива, однако в ней всегда прав именно тот, у кого сила, а не тот, у кого на оное есть полученные по рождению права, но, увы, у кого в руках нет силы для того, чтобы всеми этими правами обладать…
Суюм вздохнула. Как все это тяжело и крайне непросто понять. Лучше бы ей родиться в семье простого пастуха. Сейчас бегала бы она свободно по лугам, встречалась бы со своим любимым…
Брат повернул к себе ее расстроенное лицо с навернувшимися на глазках прозрачными слезинками.
– Ты, должно быть, моя дорогая Суюм, все еще дуешься на меня, думая: почему именно ты должна оное сделать, смириться перед волей брата и выйти замуж за нелюбимого человека? Зачем мы все должны уступить Махмед-беку, принеся тебя в жертву? Но такова наша жизнь: мир держится на острие меча и тонком жале стрелы. Каждый ищет богатства не на своей земле, а зарится на чужое. Пусть хотя бы тысячу раз прав тот, кто защищает свое поле, потому что он от зари и до зари ходит за ним, обильно поливает своим потом и слезами, но все равно урожай соберет тот, у кого в крепких руках послушные его воле войско и сила. Сила, она все решает…
Как бы отважны они ни были, все равно в одиночку никто свою волю не убережет. Именно свобода и станет причиной их неминуемой гибели. И лишь свобода под могучей властью владыки и повелителя, данная им из его крепких рук, оградит их от грядущего разорения.
В мире и дружбе племена и роды наши обретут новую силу, и державе нашей прибавится неисчислимого могущества…
И путь тогда кто-нибудь да посмеет пойти против единой державы! Моя любимая сестра, ты постарайся укреплять свой дух мыслью о том, что на берегах наших рек каждый должен быть связан единой волей, огляди наш мир не только из окна своей комнаты.
Посмотри шире, увидь, как навсегда соединяют свои воды Итиль и Чулман-су, где перекрестье не только двух могучих рек, но и сплетение навек жизней и судеб наших родов и племен. Вслушайся в природу, посмотри, как разумно устроен весь наш мир! Тысячи рек, речушек и родников, у истока которые легко переступит и курица, текут и изо всех сил стремятся прибавить силу одной великой реки! Следуя врозь, они никогда не достигнут большой воды, высохнут по пути. А влившись в Итиль, они отдали ему свою силу и взамен взяли себе его силу. Поэтому и нет в мире иной другой реки, которая могла бы сравниться с ним!
Все, кто обитает по берегам наших рек, все должны встать рядом, обрести такую же мощь и силу. Ты, моя дорогая и любимая сестра, должна обратить силу рода Сувар не против нас, а поставить ее рядом с нами, размышляй не только о себе, переживай о других, оглядывая мир, беспокойся не о малом и суетном – ты размышляй и думай о великом…
– Я поняла тебя, – слезы текли по ее щекам, – мой царственный брат. Я выполню твою волю…
После пышной свадьбы Махмед-бек увез красавицу жену в Сувар. Сестра эмира смирилась со своей участью, родила ребенка, но дитя ее долго не прожило, тихо угасло…
Довольно мужественно встретила Суюм сокрушительное известие про скорую свадьбу любимого ею человека с плененной русинкой.
О том, что ее муж скончался по дороге и его тело везут в колоде с медом, она уже знала. Удары следовали один за другим. Один другого сокрушительнее. Но больнее всего ударила по сердцу измена.
Она же ради Ахмеда рисковала всем, что у нее есть, носит под своим сердцем, возможно, его ребенка, а он, он…
Сквозь полуопущенные ресницы Суюм рассеянно наблюдала за тем, как ее брат объясняет ее детям, из чего и как складывается могучая держава, а у самой перед глазами, как живая, встала другая история, та, что недавно поведал им всем их гость, почтенный странник Хаджи Хасан, о зарождении дотоле никому неведомого народа…
Глава IV. На берегу реки Орхон
Тихое счастье прочно поселилось в новой юрте охотника Хорилартая. Но так уж устроено на грешной земле, что если где-то счастья вдруг прибывает, то в другом месте его непременно становится на столько же меньше.
Видно, совершенно позабытой мужем Шунчэ никак не давало покоя ее положение отвергнутой и всеми забытой. За годы, прошедшие с появления в племени хори-туматов Суары, она еще больше обрюзгла, превратилась в невыносимо брюзгливую, жутко вздорную и злобную женщину, от которой отворачивались, старались не связываться с нею.
Со временем все позабыли о ней. Но, на беду, она была дочерью человека, который после смерти их прежнего вождя с помощью подлых интриг и грязных наговоров вдруг стал во главе племени, оттеснив в сторону всех остальных прямых претендентов.
Внезапно вознесшийся на самую вершину родовой власти Шунтай, с его точки зрения, вполне справедливо посчитал, что ни он сам в его положении, ни его дочь никак не заслуживают того пренебрежения, с коим к его чаду относился ее муж Хорилартай.
– Он плохо кормит меня, – неопрятно одетая женщина грязными пальцами размазывала по лицу злые слезы, и вождь племени, глядя на нее, брезгливо поморщился, что вышло у него неосознанно, помимо его воли, настолько неприглядное зрелище представляла собой его дочь.
Конечно, как разумно думалось ему, во многом его дщерь виновата сама. Если бы она все время внимательно и тщательно следила за собой, старалась, то мужчина не отвернулся бы в сторону. Всему виной, должно быть, плохая наследственность.
Ее мать была точно такой же. Она же ничему не научила свою дочь, в детстве потакала во всем, ничего не заставляла делать, избаловала.
Если бы еще уродилась писаной красавицей. А то пришлось сбыть ее с рук, отдать замуж за первого попавшегося на глаза простого охотника, который не смог отказаться от, по их понятиям, выгодного посула.
