О завтрашнем дне не беспокойтесь - Николай Симонов

Письма его оставались без ответа, поэтому всякий раз, когда он слышал по радио или TV: «Где ж ты моя черноглазая, где? В Вологде.

Где-где-где. В доме, где резной палисад…», — у него начинало щемить сердце. Вот и сейчас, сидя на садовой скамье в ожидании встречи с неизвестным сотрудником органов госбезопасности, Павлов услышал эту, наводящую на него меланхолию, популярную песню в исполнении белорусского вокально-инструментального ансамбля «Песняры». На этот раз её исторгал транзисторный катушечный магнитофон «Дельфин-2» с универсальным электропитанием, который нес патлатый парень в расклешенных по моде того времени брюках. Парень был не один, а в обществе с еще двумя молодыми людьми, один из которых имел гладкую прическу призывника, называвшейся стрижкой «под Котовского». Даже издали было заметно, что ребята в подпитии. Они остановились напротив него, выключили магнитофон, многозначительно переглянулись, и, по очереди, смачно сплюнули в стоящую рядом со скамьей новенькую чугунную урну. Павлов с невозмутимым видом вынул из кармана замшевой куртки пачку Marlboro и обратился к агрессивно настроенным гражданам с вопросом насчет огонька. Ребята снова переглянулись, и бритоголовый недоросль, очевидно, приняв его за «реального пацана», вежливо и подобострастно, попросил угостить «натовским табачком». «Только не покушайтесь на мою скамью!»— мысленно умолял их Павлов, которому, конечно, было жаль расставаться с тремя дефицитными сигаретами, но и напрашиваться на драку тоже не хотелось. Но парни, кроме желания стрельнуть по заграничной сигарете, имели на этот вечер и другие планы, которые побуждали их нетвердым шагом продолжить праздное шествие по аллее. «В доме, где резной палисад…», — затухало в городском шуме бельканто солиста «Песняров» Анатолия Кашепарова. Павлов с облегчение вздохнул и взглянул на «командирские» часы.

Они показывали время 14 часов 55 минут. Мимо него прошли две школьницы. В одной из них он опознал девицу, с которой недавно столкнулся у киоска. Школьная форма не скрывала приятного разворота бедер и стройных ног, оголенных от колен. На хрупкие плечи спадала коса, заплетенная по-французски, в стиле «рыбьего хвоста».

Долговязая спутница ее на голову была ее выше и заметно сутулилась.

Школьницы не просто дефилировали от нечего делать, а напряженно озирались по сторонам, как будто кого-то высматривали. Будучи наслышан от двоюродной сестры Людмилы, работавшей в московской средней общеобразовательной школе завучем, о дурных нравах и вредных привычках подрастающего поколения, он быстро затушил сигарету и выбросил в урну. Вдруг, приняв его за интуриста, они попросят у него закурить. Затем же, как обычно, начнут выпрашивать всякую приятную мелочь: жевательные резинки, авто-ручки, мелкие деньги и т. д. «Вот, — подумал он, — даже от пионерских галстуков избавились: в портфели засунули или куда еще… Может в трусы?» Проводив малолеток недоверчивым взглядом, Павлов задумался о «залитованной» статье новосибирского историка Рудольфа Германовича Шмидта, из коей советский читатель мог бы впервые узнать о том, как зародилась современная уфология, и какие данные по поводу НЛО содержатся во многих средневековых хрониках и других исторических источниках. Как известно, днем рождения уфологии считается 24 июня 1947 года — первый запротоколированный по форме военного донесения случай «исторического» наблюдения НЛО военным летчиком Кеннетом Арнольдом (Kenneth Arnold). Событие именно этого дня по причине зафиксированной бортовыми приборами его самолета физической достоверности события вызвало большой общественный резонанс, хотя НЛО наблюдали и до этого и в еще больших количествах.[2] Не прошло и пяти минут, как школьницы снова нарисовались подле занятой им скамейки. Они возвращались назад. В этот момент у него появилось предчувствие, что сейчас они к нему подойдут и чем-то попросят. Так оно и случилось. Худая, как велосипед, девица осталась стоять в сторонке, а ее более смелая подруга — та самая, у которой он нечаянно локтем помял бюст, подошла к скамейке и с наивной детской непосредственностью обратилась к нему с неожиданным предложением: «Простите, вы не хотите мороженого? Мы его сейчас же купим и вам принесем, честное слово, если вы положите 30 копеек сверху». «Какое мороженое?», — застигнутый врасплох, подумал он, но, услышав истеричный возглас: «Мужчина, вы здесь не стояли!», — из очереди, выстроившейся перед морозильным ларем, сразу все понял, вонзил ладонь в карман новеньких джинсов и вытащил партомоне. Проще, конечно, было бы назвать сей плоский предмет из натуральной кожи для перемещения денежных средств русским словом «кошелек». Но французско-итальянское «porte-monnaie» (пишется через дефис, потому что представляет собой, по сути, два слова: porter — носить и monnaie — деньги) еще в начале XX столетия вытеснило из речевого обихода представителей образованного общества исконно русское слово кошелёк, как простонародное, имеющее значение «кошёлка» или «копилка». В его распоряжении (единый проездной билет не в счет) имелись следующие дензнаки: бумажная купюра достоинством в 10 рублей, три монеты по две копейки (для таксофона) и металлический рубль из медно-никелевого сплава с профилем отца-основателя советского государства В.И. Ленина. Этой монетой он планировал рассчитаться за комплексный обед из трех блюд в хорошо обустроенной и снабжавшейся по высшей категории главлитовской столовой. Хотя удовольствия от обеда он так и не получил, расставаться с юбилейным рублем ему было жаль. Посему он решил над девицей приколоться, и заодно и отучить от попрошайничества:

— Сударыня, поздравляю! Вам несказанно повезло. Вместо 30 копеек вам светит целый рубль. Вот он — юбилейный. Серебряный. Но просто так я его не отдам. Выполните условие.

— Кака-кое условие? — в напряжении лицевых мышц и выражении глаз школьницы совместились страх и любопытство.

— А вы подойдите поближе, я вам на ушко скажу — цинично, раскручивал он интригу.

— Je ne veux pas monter dans la gueule du loup. Mais vous Йtes sacrИment — пролепетала школьница (она процитировала известную реплику из сказки о Красной шапочке Шарля Перро — Прим. Авт.). Приняв ее невнятные слова за согласие сделать за его деньги какую-нибудь нелепость или непристойность, например, на одной ножке попрыгать ли какую-нибудь пафосную песню в коленно-локтевой позе исполнить, Павлов решил отойти от стереотипа памятных ему со школьных лет невинных розыгрышей и веселых приколов и придумать что-то новенькое. Но для начала с жертвою надо было, хотя бы познакомиться.

— Тебя как звать-то, гуманоид? — спросил он, сдвинув на кончик носа модные солнцезащитные очки.