Новая русская империя - Сергей Бабурин

Грустно и страшно было читать в прессе тех дней заявления типа: «Конец империи — еще не конец света». Или: «Наше союзное государство напоминает матрешку, внутри которой, в заточении, томятся бесправные народы». Виданное ли дело, чтобы государство (а издания часто официальные) финансировало пропаганду собственного уничтожения? Вряд ли здесь можно было говорить о новом мышлении. Мы имели дело с массовым затмением разума. Что успокаивало: сознание народов не может спать вечно. К сожалению, дурман ложных идеалов начинал рассеиваться слишком медленно.

Альтернатива, ставшая перед страной и обществом, была проста: либо идти конституционным путем, и тогда Союзный договор оказывался не чем иным, как совместной законодательной инициативой республик перед Съездом народных депутатов СССР, либо подписывать новый Союзный договор, делая вид, что начинаем жить «с нуля», ставим его над Конституцией СССР. Но тогда нужно было отбросить фиговый листок конституционности.

Тех, кто действительно думал о демократии и правовом государстве и хотел их приблизить, должен был устраивать только первый путь. Союзный договор мог и должен был быть не только основой новой Конституции, но и законопроектом о внесении изменений в действующую Конституцию СССР, причем одно из таких изменений должно было, на мой взгляд, заключаться в том, чтобы все изменения Основного закона страны подлежали ратификации Верховными Советами республик. В этом отношении требовалось заручиться согласованной волей республик, но в любом случае изменения Конституции СССР распространялись бы на всю территорию СССР. «Не будет Союзного договора — будем жить по ныне действующей Конституции СССР, — подчеркивал я в июле 1991-го в своей статье. — Все. Третьего не дано. Точнее, третье — это революция. Война».

Союзный договор не стал ключом, открывающим дверь в будущее. Борьба вокруг него открыла ящик Пандоры. В период с сентября 1990-го по декабрь 1991 года было разработано несколько схем конструирования нового союзного государства, закрепленных в проектах договоров об образовании:

— Союза Советских Социалистических Республик (СССР) от 24 ноября 1990 года, внесенного на всенародное обсуждение;

— Союза Суверенных Республик (ССР), получившего в варианте, согласованном 23 июля 1991 г., название Союз Суверенных Государств (ССГ);

— Экономического сообщества (ЭС), октябрь 1991 г.;

— вновь Союза Суверенных Государств (ССГ), ноябрь 1991 г.

Возрождение идеи Договора оказалось совершенно безуспешной попыткой обновления государственно-территориальной организации российского (советского) общества. «Его более заботила власть, нежели репутация», — писал Ф. Бэкон о Юлии Цезаре. О М. Горбачеве, напротив, можно сказать: он любил нравиться, особенно нравиться западным лидерам, не думая при этом о последствиях своих действий для народа, да и для своей власти. 20 августа 1991 года должно было состояться подписание подготовленного под руководством М. Горбачева проекта договора, представлявшего из себя акт правового уничтожения СССР. Понимая это, группа высших руководителей страны запоздало пошла на введение на территории СССР режима чрезвычайного положения, но проиграла организационно и информационно. Начались духовный, социальный, а за ними и правовой, политический и территориальный «обвалы».

Многие события принципиальной важности проходят мимо внимания граждан Российской Федерации или получают в общественном сознании крайне однобокую оценку, как, например, подписание 31 марта 1992 года Федеративного договора, триумфально и бездумно утвержденного VI съездом народных депутатов России. Иному, напротив, придается неоправданно большое значение (вспомним решение Конституционного суда РСФСР об отмене президентского указа о создании МБВД в 1992 г.). Это объяснимо. Слишком жестко контролируются средства массовой информации соответствующими структурами правительства, что заставляет скептически улыбаться при словах о свободе слова. А ведь монополия на информацию — это важнейшая предпосылка монополии на власть.

Как известно, мудрость государственной власти состоит в способности учитывать конкретно сложившиеся условия, обеспечивать оптимальное распределение сил в системе властных отношений и решительно устранять возникающие тормозящие диспропорции, «жертвуя» в случае необходимости некоторой частью своих прерогатив. Главным уроком ХХ века стал для России подтвержденный многократно Большим Потом и Великой Кровью вывод о том, что монополия на власть у одного лица или у одной политической организации необратимо ведет к утрате этой мудрости и, как следствие, — к большим бедам для многонационального народа России.

Широкомасштабная реформа, привлекательно названная перестройкой, провозглашенная во имя формирования общества «подлинной демократии» и «эффективной экономики», завершилась беспрецедентным крахом, утратой гарантий самых элементарных прав человека, прежде всего права на жизнь, параличом экономики и даже утратой государственности. Какая же ржавчина разъела монолит великой державы?

В.И. Ленин совершенно справедливо отмечал, что «сущность Советской власти, как и самая сущность перехода от капиталистического общества к социалистическому, состоит в том, что политические задачи занимают подчиненное место по отношению к задачам экономическим». К сожалению, на деле в силу целого ряда ложных установок коммунистических лидеров на первом месте оказалась псевдоклассовая идеология, заведшая в кризис и экономическую, и политическую системы социализма.

С августа 1991-го по январь 1992 года мир наблюдал фиаско режима нигилистического либерализма в СССР. Каковы были характерные черты режима и общества, сложившегося к концу нахождения во главе КПСС и советского государства М.С. Горбачева? Вот лишь некоторые:

— неспособность государства защитить свои интересы и интересы своих граждан где бы то ни было и от кого бы то ни было;

— отрицание понятий геополитики, прежде всего таких, как национальная безопасность и национальные (государственные) интересы;

— осквернение собственного прошлого, внушение народу СССР ненависти и презрения к самому себе, к своей истории, культивирование в нем комплекса неполноценности.

Набиравшее силу во всех союзных республиках национальное движение было одной из форм реакции на разлагающую недееспособность центра. Определение Л.А. Берестом родившегося в результате перестройки национализма не как идеологии молодой национальной буржуазии, строящей свое государство, а как идеологии отчаяния, следует отнести не только к Украине.

После августовских событий 1991 года подавленные тотальной истерией народные депутаты СССР на своем последнем, V съезде безропотно проголосовали за ликвидацию власти центральных органов СССР. С. Умалатова, показав рукой на Президиум cъезда, где самозванно обосновалась группа президентов во главе с М.С. Горбачевым, сказала мне тогда с горечью, что вновь оказалась верна бытующая на Востоке поговорка: «Стадо баранов, во главе которых лев, гораздо сильнее стаи львов, во главе которых баран». Не стремление ли обеспечить послушность съезда именно президентам было главной причиной произведенной накануне дискредитации и ареста Председателя Верховного Совета СССР А.И. Лукьянова?

Решения сломленного союзного и мало что осознавшего российского съездов во многом предопределили декабрьский финал. Напрасны были уже и заклинания Президента СССР по Центральному телевидению 4 декабря о новом проекте Союзного договора — 8 декабря в Беловежской пуще приговор союзному государству был подписан уже официально.

Некоторые политики уверяют, что Соглашение о создании Содружества Независимых Государств стало вынужденным результатом послеавгустовского кризиса. Может быть, наоборот? Не пора ли вспомнить, что еще 19 февраля 1991 года, выступая по телевидению, Б.Н. Ельцин призвал не просто к отставке М.С. Горбачева, но и к передаче власти в СССР Совету Федерации. Попытка ввести «семибоярщину» встретила тогда резкий отпор в обществе и со стороны государственных структур. Что ж, через полгода общество было ввергнуто в состояние шока, а иммунная система государства подверглась разрушению. Чтобы гарантированно не повторить ситуацию весны 1991 года, когда жесткая поддержка идей Союза Н. Назарбаевым, Дементеем и примкнувшим к ним Л. Кравчуком не позволила накануне мартовского референдума подписать сепаратный четырехсторонний договор, Назарбаев к разговорам в Беловежской пуще допущен не был. Ну а Дементей был заменен еще после августа… Примечательно, что лидеры США задним числом отрекаются даже от того, что призывали сохранить СССР.

Верховные Советы союзных республик оцепенело одобрили беловежский сговор трех президентов. В российском парламенте только шесть человек — С. Бабурин, В. Исаков, И. Константинов, П. Лысов, Н. Павлов и С. Полозков — проголосовали против.