Апофеоз, или Зарисовки на руинах моего сознания (Экзорцизм - 2) - Филип Фармер

Аккерман резко вскочил с софы. Стоя он чувствовал себя еще хуже.

- Я забираю картину, Хипиш! И лучше не пытайтесь помешать!

Он повернулся и снял картину со стены. Никто не произнес ни слова. Обернувшись, Форри увидел, что все присутствующие стоят и сверлят его глазами. Они образовали полукруг, сквозь который придется прорываться, к двери.

Компания, казалось, изрядно разозлилась; их зрачки увеличились и начали светиться. Воображение Аккермана придало им голодный кровожадный блеск. Стая оборотней! Ну конечно...

Мадам Посьотль оскалилась. Какие большие длинные клыки! Как же он раньше не заметил? Ведь когда Форри увидел ее в первый раз, она улыбнулась, обнажив-, как ему показалось, ряд безупречно ровных и белых зубов.

Он выпрямился:

- Где мое пальто, Хипиш?

Тот тоже оскалился. Кажется, и его клыки заметно увеличились, а серые глаза казались такими же бездонными и холодными, как зимнее небо над Нью-Йорком.

- Ты получишь свое пальто, Форри, раз не хочешь решить проблему по-дружески.

"Ага, я все понял, - подумал Форри. - Пальто я получу, но не картину!"

- Я вызову полицию, - храбро заявил он.

- Вряд ли ты захочешь сделать это, - вмешалась Диана, роскошная блондинка.

- Почему?

Форри замер в напрасной надежде, что сердце в подобный критический момент его жизни сможет биться быстрей. Организм по-иному реагировал на стресс: напряглись мускулы, а глаза замигали так часто, словно стремились компенсировать отсутствие нормальной работы сердца.

- Потому что я обвиню тебя в изнасиловании, - спокойно объяснила блондинка.

- Что?!

Пальцы разжались, картина выскользнула из рук Форри.

Диана сбросила с себя платье. На ней оставались лишь кружевной пояс и нейлоновые чулки. Золотистые волосы между стройных ног были очень густыми и длинными; пышная грудь не свисала.

- Может, хочешь взять двоих, заплатив за одну, Форри? - произнесла мексиканка.

Она тоже стянула одежду, оставшись, как и блондинка, в одних чулках, поддерживаемых кокетливым поясом. Острые груди, мохнатый островок внизу живота иссиня-черного цвета...

Форри пятился, пока не дошел до софы.

- Что., что вы задумали?

- Ну, если полиция приедет по вызову, копы найдут совершенно пустой дом, а в нем лишь тебя и двух женщин. Одна окажется без сознания, другая будет ужасно кричать. У обеих между ножек найдут сперму. И уж поверь, Форри, обнаружится, что это твоя сперма! Мы будем покрыты синяками и кровоподтеками, а тебя застанут в голом виде, с явными признаками крайнего возбуждения, не способного толком соображать и разговаривать. В общем, ты произведешь впечатление человека... ну, скажем, обезумевшего от похоти. Что скажешь?

Форри оглядел всю компанию. Теперь они точно скалились. Их усмешки выглядели весьма зловещими. И злобными к тому же! А еще, судя по всему, они готовы беспрекословно выполнять любой приказ Хипиша.

Неужели это не кошмарный сон, а действительность?

Неужели такое может произойти из-за картины? И что за дьявольские создания его окружают?

Он громко произнес:

- Ну-ка прочь с дороги! Я ухожу отсюда! Это моя картина! Вы не сможете меня запугать. Мне все равно, делайте что хотите, но здесь она не останется! Если бы ты решил стать мне хорошим другом, Хипиш, и очень попросил меня, я бы отдал ее тебе! Но теперь - нет! С дороги!

Держа полотно, словно щит или стенобитное орудие, перед собой, он храбро пошел навстречу главному врагу и стоявшей рядом обнаженной блондинке.

ГЛАВА 7

Геральд Чайлд медленно ехал по залитой потоками воды улице. Его дворники уже не справлялись с влагой, покрывшей стекло. Фары выхватывали из темноты отдельные фрагменты окружающего, но плотная завеса дождя не давала как следует разглядеть, что творится впереди.

Другие машины, за рулем которых сидели более легкомысленные уроженцы Лос-Анджелеса, с шумом проносились мимо.

Дорога домой, в Топанга Кэньон, заняла больше двух часов. Пришлось подниматься по извилистым улицам со скоростью десять миль в час. Машина, словно катер, рассекала воду, и она с шумом смыкалась позади. Когда Чайлд повернул к подъездной дорожке своего дома, он заметил автомобиль, стоящий возле старого дуба на другой стороне шоссе. Ну вот, еще одна брошенная рухлядь, подумал он. За несколько последних недель здесь оставили уже семь легковушек одной модели и года выпуска.

Все они стояли под этим деревом, когда он просыпался.

Некоторые украшали пейзаж целую неделю, прежде чем их увозили приехавшие полицейские. Другие исчезали ранним утром через несколько дней.

Чайлд не имел ни малейшего представления, зачем неизвестный оставляет или паркует? - автомобили рядом с его домом. Соседи (по крайней мере те, кто жил по обе стороны улицы) тоже ничего не знали.

Полицейские сказали, что машины, которые они забрали, были угнаны.

Итак, появилась еще одна. Седьмая. Впрочем, к чему спешить с выводами? Автомобиль может принадлежать человеку, приехавшему к соседям. Чайлд скоро это выяснит. Но не сейчас! Скорее в постель и спать!

Дом принадлежал ему, Чайлду приходилось лишь выплачивать налог на собственность. Особняк представлял собой пятикомнатное бунгало в испанском стиле с большим задним двором, где росло несколько деревьев.

Его завещала Геральду тетушка, и после ее смерти в прошлом году он переехал сюда. Чайлд ни разу не видел тетю с 1942 года, когда был еще ребенком, а за десять лет до ее кончины не обменялся с ней и тремя письмами. Тем не менее тетушка завещала ему все имущество. Ее денег хватило как раз на то, чтобы выплатить налоги, а дом стал собственностью Чайлда.

Когда-то Чайлд работал частным детективом, но после роковой встречи с бароном Игеску и исчезновения жены отошел от дел. Сам он довольно скептически относился к собственным дедуктивным способностям. Вряд ли он был хорошим детективом; кроме того, он очень устал от всего, связанного с подобным бизнесом. Лучше вернуться в колледж, стать, скажем, историком, получить со временем ученую степень, преподавать в выпускных классах школы, а потом - в университете.

Гораздо удобнее иметь квартиру в Вествуде, рядом со студенческим городком. Но у Чайлда не хватало денег, да и тетушкин дом и весь район ему нравились - здесь так спокойно и тихо! - поэтому он не стал никуда переезжать. А чтобы сэкономить бензин и избежать сложностей с парковкой, он ездил в колледж на мотоцикле.

Сейчас школа была закрыта на каникулы.

Это была одинокая жизнь. Все время занимали занятия; приходилось содержать в порядке дом и дворик.

Конечно, Чайлд не мог обойтись без дружеского общения, а ночью - без подруги. Время от времени здесь появлялись разные женщины: преподавательницы (его ровесницы или дамы постарше), студентки, а иногда совсем молоденькие девчонки, которых привлекла романтическая внешность Чайлда. Он походил на грубоватый вариант лорда Байрона - только с мозгами неандертальца, добавлял он про себя, когда кто-нибудь упоминал об этом..