На краю Вселенной - Аргус

простой барон, а то я начал забывать, как это важно, после твоих слов, о том, что это тебя не беспокоит. Но теперь, я не просто барон. Я офицер, капитан, и парень девушки, которую оскорбили! И это я не собираюсь терпеть ни от герцогов, ни от принцев! Ни от кого-то вообще! — вспылил Питер.

— Питер Райс! Мне надоело объяснять тебе очевидные вещи! Или ты сейчас извинишься перед ним, или между нами все кончено! — неожиданно включила на полную катушку имперскую принцессу, закусившая удила, Вероника.

Питер ошарашенно посмотрел на Веронику. Он никогда не видел ее такой. Куда делась нежная, добрая и любящая его девушка? Ее красивое лицо, неожиданно, стало таким чужим, холодным и надменным. Все увидели не просто девушку, а разъяренного члена правящей Имперской семьи, которому осмелился возражать подданный Империи. В зале, в котором и так было тихо с начала скандала, теперь вообще повисла мертвая тишина. Все ждали, что ответит Питер. И он ответил, нагнувшись к своей девушке, и тихо ее спросив:

— Ника, любимая, ты хочешь заставить меня сделать выбор между любовью и честью? Между своей правой и левой рукой? Между правым и левым глазом?

— Ты сам привел ситуацию к этому состоянию! Своей вечной несдержанностью и грубостью! — Вероника не собиралась уступать. Может быть, если бы никого вокруг не было, все бы удалось погасить. Но тут уже на кону стоял ее авторитет, как принцессы. И она не собиралась сдавать назад.

Питер выпрямился и глядя прямо в бездонный синие любимые глаза твердо и громко сказал:

— Ваше Императорское Высочество Вероника Коршунова! Вы хотите чтобы я выбрал между Вашей любовью и своей честью? Я выбрал! Любви у человека в жизни может быть несколько. Я это хорошо знаю. А вот честь у офицера всего одна! Один раз ее потеряешь, другой уже не будет никогда! Поэтому, я выбираю честь! Я не буду извиняться перед этим уродом. А Вы, тоже можете выбрать между моей любовью и своим упрямством!

Окружающие их курсанты и их девушки захлопали в ладоши, и послышались выкрики:

— Браво!

— Правильно, Питер!

— Вот слова настоящего офицера!

— Молодец!

— Это по-нашему!

— Вероника, не будьте дурой!

— Он настоящий мужчина!

Вероника услышав слова Питера и одобрительные, поддерживающие его выкрики окружающих, покраснела от стыда и злости. Лицо ее стало еще более колючим и высокомерным. Она презрительно процедила сквозь зубы:

— Ну что же, Питер Райс! Вы сделали свой выбор! Вы, еще пожалеете об этом! Оставайтесь с Вашей честью, если она Вам дороже меня! Больше мне не звоните, не пишите и не приходите! Я запрещу слугам пускать Вас в наш дом! Маргарита! Мы уходим!

— Вероника, успокойся пожалуйста, я тебя не узнаю, ты же сосем не такая, к чему такие страсти! Вы с Питером погорячились, но вы же так любите друг друга, не делай такой страшной ошибки! О которой вы оба потом будете жалеть! — взмолилась ее подруга.

— Я ухожу! — железным имперским голосом ответила Вероника. — Или ты идешь сейчас со мной, или ты будешь добираться в вечернем платье домой сама! Провожать нас не нужно, — в упор глядя на Питера, добавила она.

— Я иду, иду, — грустно ответила Маргарита, и девушки, в гнетущей тишине, покинули зал, направляясь на парковку, где их ждала машина семейства Коршуновых.

Питер с каменным лицом смотрел ей в след. Из дверного проема подсобного помещения с нескрываемым злорадством наблюдал за всем, пришедший уже в себя Алекс Ландорф.

— Это только начало, голодранец! Ты еще не знаешь, что такое аристократы! Ты будешь жалеть о своей выходке всю свою жалкую и ничтожную жизнь, — прошептал удовлетворенно он.

Прошло две недели. Питер пытался связаться с Вероникой. Но все его звонки она сбрасывала, на сообщения не отвечала. А в увольнительные его больше не пускали, по приказу начальника училища, чтобы он не наломал дров. Молодые офицеры стали разъезжаться по местам своей будущей службы. Питер, получивший распределение в Генеральный штаб, должен был явиться к месту службы через две недели. И он решил поехать домой, навестить своих родных. Не смотря на то, что никаких теплых чувств они друг к другу давно не испытывали.

А сегодня, после обеда, его вызвал к себе начальник училища. Питер прибыл в его кабинет ровно в назначенное время.

— Проходи, Питер, садись, — пригласил его генерал, — нужно серьезно поговорить.

— Спасибо, — ответил бывший курсант, усаживаясь напротив.

— Питер, ты уже не курсант, ты – офицер, капитан, — начал генерал, — ты мне как сын, наш лучший выпускник за последние годы. И я был уверен, что тебя ждет отличное будущее. Два ордена, капитанское звание, распределение в Имперский Генштаб, красавица невеста, очень знатного происхождения, все было отлично!

— Что-то изменилось? И когда?

— Все изменилось, и изменилось кардинально! Когда ты избил и унизил Алекса Ландорфа.

— Я не мог поступить иначе. Я и сейчас бы поступил так же, — твердо ответил новоиспеченный капитан, — но вроде бы, все обошлось. Если не считать ссоры с Вероникой, со стороны Ландорфа нет никаких угроз или иных действий.

— Вот это и очень плохо. Если бы он вызвал тебя на дуэль, вы бы подрались, он бы подослал к тебе наемников, тогда можно было бы считать ваш конфликт исчерпанным.

— А если этого не произошло?