Литургические заметки - Сергей Желудков

Предначинательный псалом (103): из 35 стихов поем 4. Первая кафизма («Блажен муж»): из 88 стихов поем только 6 стихов. На «Господи, воззвах» из псалмов 140, 141, 129, 116, содержащих 27 стихов, поем только 6 стихов. Стихиры: первые три обычно очень хороши, это творения преподобного Иоанна Дамаскина (VIII в.). Но в Октиохе напечатаны под именем «Восточных» или «Анатолиевых» еще четыре стихиры... Во многих местах их уже не поют.

Стихира на «Стиховне», глас Третий:Страстию Твоею, Христеомрачивый солнцеи светом Твоего Воскресенияпросветивый всяческая:приими нашу вечернюю песнь, Человеколюбче!

    Эту великолепную стихиру спеть бы как можно лучше — и переходить к «ныне отпущаеши». Впереди еще так много прекрасной службы! Но в Октоихе напечатаны еще четыре стихиры... И их нередко поют, а то и читают, явно в ущерб Богослужению, утомляя народ, рассеивая впечатления от первой лучшей стихиры.

На «Бог Господь» после тропаря и Богородична положены II и III кафизмы, состоящие из 15 псалмов; мы читаем только три псалма — и больше отнюдь не нужно, а лучше бы вообще заменить это трудное для слушателя место всенощной хорошим кратким учительным чтением (об этом — потом, ниже). При кафизмах полагаются «седальны», в Октоихе напечатаны шесть седальнов, которых мы никогда не поем, а если читаем, то только один. Дальше положено петь «Непорочны» — XVII кафизму. Это уже очень давно нигде не исполняется (только у старообрядцев). Тут же напечатано «ипакои», которые тоже нигде не поют, но иногда читают; содержание текстов «ипакои» таково, что ничего не прибавляет к содержанию Богослужения.

«Полиелей» — 134, 135 псалмы; из 47 стихов мы поем обычно только четыре избранных стиха. Перед чтением Евангелия — «Степенна», девять стихов, которые положено петь «повторяюще» — 18 раз; поем же или читаем только 3. Лучше — во глас Четвертый:

От юности моеямнози борют мя страсти,но Сам мя заступии спаси, Спасе мой.Ненавидящий Сиона,посрамитеся от Господа:яко трава бо огнембудете изсохше.Святым Духомвсяка душа живитсяи чистотою возвышается,светлеется Троическим единствомсвященнотайне.

    Автор — преподобный Феодор Студит (IX в.). Совершенно ясно, что ни петь, ни читать тут ничего больше и не следует... После Евангелия положен псалом 50; не исполняем, поем только первый стих — и тоже ясно, что правильно поступаем.

Воскресный канон: «Рыдающее во страсти Твоей солнце»... «Приидите, поклонимся месту, на немже стоясте пречистеи нозе»... «Иже славы Господь в неславне зраце на древе, обезчещен, волею висит, о Божественней мне славе несказанно промышляя»... Читая на всенощных тропари канонов, я досадовал, что эти и другие тексты не воспринимаются народом, потому что теряются в массе других, не столь выразительных и просто непонятных. Наконец, я решил выписать себе из трех канонов всех восьми гласов все самое лучшее, что в них есть для толкового чтения. И что же? Из 24 канонов едва-едва набрались у меня тропари для одного канона — по 2, 3 тропаря на каждую песнь. Больше и не нужно, особенно если бы не читать, а петь припевы к тропарям на каноне. Как это украсило бы службу — петь припевы! Богослужение и так до предела перегружено чтением.

После канона — «Свят Господь, Бог наш»... Почему-то этого показалось мало, и византийский император Константин VII (X в.) сочинил еще «экзапостиларий» и к нему Богородичен. В переводе не видно, насколько хороши они по форме, по содержанию же это — совершенная пустота. Нигде их не поют, но кое-где читают, и это совершенно напрасное препровождение священного времени Богослужения.

На «Хвалитех» (псалмы 148, 149, 150) из 29 стихов мы поем обычно не больше 4 стихов. В Октоихе тут напечатано восемь стихир... Неужели когда-то их пели? Сегодня культурный настоятель велит петь только одну стихиру. Затем положена еще «стихира евангельская», сочинение византийского императора Льва VI: никому не нужное, грамматически очень трудное краткое изложение евангельского чтения (об этих стихирах — ниже).

 «Первый час» — особенно утомительный привесок ко всенощной. Снова — чтение, чтение... Псалом (обычно один вместо трех), тропарь, «Трисвятое с прочими» — явно не нужное и потому особенно тягостное повторение священных слов, которым внимать уже нет сил. Следовало бы восстановить обычай читать Первый Час гораздо короче — только в той части, которая в данном случае, после всенощной, представляет действительную ценность: сразу «Иже на всякое время» и все остальное. Только в таком виде этот приглушенный конец всенощной имеет свой смысл.

Так везде, везде мы видим это странное теперь для нас литургическое многословие — и нашу встречную тенденцию к сокращению текстов. Это — встреча древне-монастырского и современного «мирского» типов церковного Богослужения.

Вспоминаю дискуссию на клиросе с хорошим старовером. «Зачем сокращать, зачем торопиться? — говорит он. — Вот, придем домой и все равно ведь будем что-то говорить, празднословить. Так лучше уж в церкви задержаться — прочитать, пропеть все, что святыми отцами положено...» Надо с уважением отнестись к такому воззрению. Но надо признать правду, что даже и в монастырях наших иерусалимский Типикон в полной мере не соблюдается. Тем более в храмах приходских, хоть народ церковный и проявляет иногда изумительное терпение, мы можем пользоваться церковными книгами только с огромным сокращением их текстов.

Псалтирь, Октоих, Минеи, Триоди — это священная «хрестоматия», из которой мы обязаны выбирать лучшее для каждой «словесной службы». Где можно, где позволяет ритм, напев — подправить перевод. Заменить, например, смешное «благоутробие» просто на «милосердие», «живот» на «жизнь», «жидовский» на «иудейский» и т. п. Пропеть, перечитать предварительно, проверить все основательно. Когда нет этой подготовительной работы, служба проходит как будто не хуже, чем у других: «положенное по уставу» (не по Типикону, конечно, а по неписанному приходскому обычаю) «исправно» (как придется) «пропето» и «прочитано», народ «отстоял» всю службу... Но ревностный служитель не может успокоиться на этом, ему нужна уверенность, что предстоящее Богослужение будет насыщено самым лучшим содержанием, какое только можно извлечь из литургических книг, и, будучи исполнено с церковным изяществом, — как можно лучше выслушано. Если провести такую ревизию по всему календарю, по всем нашим книгам — из целого шкафа их составится одна хорошая книжка.

22

XVII.Вы ничесоже от сих сотвористе,Благочестия дел не явисте.Странна и нища в домы не введосте,Алчущим хлеба не даете.Бесчеловечии, полни лицемерия.Нищих презресте.Тщетен ваш труд!Вы ненавыкшии нищим руку даяти,Како Его просите датиНЕТЛЕННЫЙ ВЕНЕЦ!

XVIIIГлавою, подъятою кверху,Всех презираете, плюете всем,Всех, бессердечные, злыми считаете.В грехах жестоко укоряюще,Сами ужасно грешите.Иль ради хвалы человековАки безгрешныеСвятая глаголете,Постом своим хвалитесь.(В мыслях) сами распутные,В браке разврат усмотряете.Только себя одних видите правыми,Еще не приявшеНЕТЛЕННЫЙ ВЕНЕЦ!

XIXУвы! Не спасло вас жестокое девство,Ни пост, с хвастовством понесенный:Ибо Сын Кроток, кротких люблю АзИ им воздаю отпущенье,Награждаю хранящих пост с милосердиемИ не люблю бессердечного девства.Люблю милосердных и любящих,Радостно в брачный чертог их приемлю,Ибо такие чертогу приятны, —Им дамНЕТЛЕННЫЙ ВЕНЕЦ!

    Это — из кондака преп. Романа Сладкопевца (перевод проф. Н. Д. Успенского). Отрывки переносят нас в VI век в эпоху становления византийского церковного Богослужения, когда творцы песнопений свободно исполняли в храмах свои все новые и новые произведения, из которых многие не вошли потом в церковные книги. В данном случае это была песенная проповедь в стихах — комментарий на евангельскую притчу о десяти девах (по Матфею, гл. 25). По-гречески «элеон» (елей, масло) и «элеос» (милость) в винительном падеже звучат одинаково. Неразумные девы не имели в сосудах елея — не имели в душе милости, любви, и потому не были допущены на праздничный пир. В приведенных отрывках — часть речи Жениха из-за запертой двери. «Не люблю бессердечного девства», — это было обличение, как выразилась уже в наше время незабвенная монахиня Мария, монашеского «самоспасения».