Сеть Нанотех - Александр Лазаревич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, гражданин Левшов, Вы собираетесь позволить народу жить без государства. А как же тогда, позвольте полюбопытствовать, Вы намерены поддерживать среди народа порядок? Кстати, можно ли с помощью Нанотеха производить оружие и наркотики?
— Теоретически возможно. Но мы намерены закрыть доступ к программам изготовления таких вещей для рядовых пользователей сети Нанотех. Только администраторы сети Нанотех будут иметь доступ к оружию, на случай если кто-то всё же попытается использовать Нанотех во вред людям, и нам придется с ним бороться.
— Так. Хорошо. Очень хорошо. Значит в Вашем новом прекрасном разумном мире все будут равны, но некоторые будут равнее других. Замечательно, — сказал Полковник. Мир, совсем было обрушившийся вокруг него, снова стал потихоньку восстанавливаться. Никакой равноправной, однородной массы людей не будет. Все снова распределятся по ступенькам. Денег может быть и не будет, но будут уровни доступа к информации. Чем выше ты в социальной иерархии, тем шире доступ. И конечно же им понадобиться полиция. Полиция всем нужна. Хотя денег конечно всё равно жалко — столько нервов на них потрачено. Полковник слегка воспрянул духом. Система, построенная на обезьяньем стремлении каждого стать над всеми остальными, незыблема и вечна, и будет жить покуда жив человек. И это единственная система, в которую Полковник верит. Интеллектуалы могут придумывать капитализм, коммунизм и прочие измы, но реально-то всегда существовала, существует и будет существовать она одна, родимая, Система с большой буквы, и этой Системе Полковник служил, служит и будет служить, ибо только в ней он может хоть что-то значить в собственных глазах. Суть Системы по первобытному проста, и именно этой простотой и первобытностью объясняется её незыблемость и вечность. Суть Системы в борьбе за власть. Причем средства могут быть самыми разнообразными: накопление денег, игра в политику и написание законов, дворцовые интриги, наконец просто дать сопернику по голове дубиной. Не в средствах суть. Суть в цели, а цель — власть. Это заложено в человеческой природе, а потому неискоренимо...
Размышления Полковника прервал голос Левшова: Я знаю о чем Вы думаете, Полковник. Вы думаете о Системе. Полковник вздрогнул и хотел что-то сказать, но Левшов предупредил его вопрос: Не бойтесь, я вовсе не подслушиваю Ваши мысли, хотя такая техническая возможность в принципе в Нанотехе имеется. Ваши мысли и так легко угадать. Вы думаете о том, что новый мир, открываемый Нанотехом, будет таким же, как и старый, что обезьяньи игры продолжатся, что никто ещё не сумел побороть в человеке обезьяньи инстинкты, ни церковь за тысячу лет, ни коммунисты за семьдесят. Но надо помнить об одной вещи: до настоящего момента у человека, который хотел бы покинуть Систему, не было ни малейшего шанса выжить вне её — он просто умер бы от голода и холода. Нанотех впервые в истории даёт этот шанс. Впервые в истории человеку больше не обязательно вырывать кусок из рук ближнего своего, чтобы быть сытым. Сумеем ли мы использовать этот шанс, чтобы освободиться от власти Системы и победить наконец-то свои животные инстинкты? Если не сумеем, то превратим новый мир в подобие старого, только ещё более ужасное, где власть одних людей над другими будет до бесконечности усилена новыми, невиданными средствами Нанотеха. Потеря этого исторического шанса обернется для человечества ужасной трагедией.
— А если у Вас нет уверенности, что у Вас всё получится, зачем вообще надо было всю эту кашу заваривать?
— У меня не было выбора. Я знаю, что творится сейчас в Нанотехнологических лабораториях по всему миру. Десятки тысяч ученых работают над тем, чтобы создать новое страшное оружие порабощения человека человеком, оружие которое даст правителям полный и абсолютный контроль не только над действиями, над самими мыслями и чувствами народов, контроль, который даже присниться не мог ни одному из тиранов прошлого. Последний шанс остановить надвигающуюся катастрофу — отдать Нанотех в руки народа, и надеяться что разум в конце концов победит темные инстинкты. Другого выхода просто нет. Хуже того, что сейчас готовится в секретных лабораториях всё равно не будет. А шанс на создание общества, где будут править разум, свобода и равенство, есть. Небольшой, но есть.
2.7. Час спустя, в кабинете этажом выше
Видеозапись допроса кончилась, и Полковник выключил магнитофон. С полминуты Генерал задумчиво молчал, и наконец произнес: Да, этот сукин сын здорово нас припер к стенке... Мы не знаем всех его реальных возможностей, и он пользуется этим, чтобы на нас давить. Главное, тихо прикончить его мы не можем — мы не знаем, как тогда поведет себя эта его группа товарищей. Они все на свободе, и наверняка все имеют доступ к Нанотеху.
— Мы знаем кто они такие? — спросил Полковник.
— Это сотрудники его лаборатории, вместе с Левшовым отказавшиеся перейти на работу в нашу секретную лабораторию. У нас есть на них все данные — имена и фамилии, фотографии, адреса. Нет только их самих: полгода назад все эти люди, двенадцать человек, бесследно исчезли. Просто исчезли, и никто их никогда больше не видел. Никаких зацепок. Но он наверняка поддерживает с ними связь через свою сеть, и у них должны быть инструкции на тот случай, если он погибнет. Он нужен нам живым. Мы должны выбить из него пароль администратора сети Нанотех, от этого зависит будущее России как великой державы.
— Может быть попробуем применить сыворотку правды? — предложил Полковник.
— Я поговорил с нашими экспертами. Все говорят, что чего бы мы ему не вкололи, бактерии-киборги в его кровеносной системе могут разложить это вещество и вывести его из организма в считанные доли секунды, до того как оно подействует. А раз могут, то так и сделают — я думаю, что он хорошо подготовился, прежде чем идти к нам. Этот вариант отпадает. Здесь надо действовать тоньше. Крутаните-ка мне ещё раз конец допроса.
На экране снова появились Левшов и Полковник.
Полковник: Гражданин Левшов, надеюсь Вы понимаете, что мы не можем Вас так просто отпустить, и эту ночь Вам придется провести у нас в камере предварительного заключения.
Левшов: Гражданин Полковник, я согласен переночевать у вас в камере, но я хочу, чтобы Вы ясно понимали, что это — жест доброй воли с моей стороны. Я оставляю за собой право уйти из вашей камеры в любой момент. Довожу до Вашего сведения, что у меня есть возможность сделать это, и что у Вас не будет никакой возможности меня остановить.
— Каков наглец! — произнес Генерал не отрывая глаз от экрана.
— Товарищ генерал, так что всё-таки делать с копией этой кассеты? Передавать американцу или нет? — спросил Полковник.
— Чего уж теперь, передавайте. Если мы попытаемся утаить эту кассету от ихнего офицера связи с особыми полномочиями, назавтра об этом будет известно в ЦРУ — я абсолютно уверен, что у нас в управлении сидит ЦРУшный крот, и он донесет. Пойдут ноты протеста на высшем уровне — нежелание сотрудничать, и всё такое. Все шишки посыпятся на нашу голову. Так что кассету передайте. Только вот что... — Генерал внезапно понизил голос — Устройте-ка мне сегодня ночью посещение его камеры. Но так, чтобы никто об этом не знал. Попытаюсь поговорить с ним по душам.
2.8. В это же время, в камере предварительного заключения
Левшов не мог уснуть. Точнее мог бы, если бы воспользовался услугами Нанотеха. Но не хотел. Мысли его постоянно возвращались к тому пасмурному дню в марте 1983 года...
2.9.
Март 1983 года, Москва, Кремль, кабинет генерального секретаря ЦК КПСС.
"...Таким образом Маркс был абсолютно прав, когда предсказывал что на смену капитализму придет коммунизм. Он был абсолютно прав в том, что смена эта произойдет в результате развития производительных сил. Он ошибся только в одном, а именно, на каком уровне развития производительных сил произойдет эта смена. В своём девятнадцатом веке он считал, что человечество уже достигло того уровня, когда капитализм может быть заменен коммунизмом. Эта ошибка по человечески понятна: автору теории хотелось увидеть её воплощение на практике. Но эта ошибка привела к тому, что он начал насиловать историю, пытаясь навязать человечеству такой общественный строй, до которого оно ещё не доросло."
— Так, так, молодой человек... — сказал Андропов и лукаво улыбнулся, улыбнулся настолько, насколько давала ему улыбаться непрекращавшаяся боль в почках. — Значит, по Вашему, Маркс всё же был не прав?
Левшов осекся и испуганно замолчал.
— Ничего, — сказал генсек, подмигнув, — со мной можно. С другими не советую.
Левшов узнал цитату — слова Штирлица из Семнадцати мгновений и улыбнулся в ответ.
— Значит, говорите, насилие над историей? — сказал генсек. Лицо его снова посерьезнело и превратилось в каменную маску. — А Вы представьте себе, что не было бы Великой Октябрьской Социалистической Революции, и во всем мире сегодня царил бы капитализм. К кому бы Вы тогда пришли со своим изобретением? К монополиям? Но они заинтересованы только в одном — во власти, абсолютной власти над всем и всеми. Они использовали бы Ваше изобретение для укрепления своей власти и увековечения капиталистического строя. Возможность возникновения коммунизма на основе этих новых производительных сил так и осталась бы нереализованной возможностью. Если бы мы не изнасиловали, как Вы выразились, историю, то её изнасиловали бы они. Что по Вашему лучше?