На распутье - Павел Дмитриев

Зато озадачил кучу окрестных ученых.

Самый серьезный вброс — панелька от жидкокристаллических часов, выпаянная из магнитолы RAVчика. Тут про ЖК в научно-популярной литературе что-то уже вовсю мелькало, американцы какой-то патент получили. Поэтому совсем уж дикой и непонятной эта технология показаться не могла. Насколько помнил принцип действия, там вся проблема, в сущности, сводилась к подбору или синтезу соответствующего материала[65].

Значит, это не к электронщикам, а… Что есть в СССР кристаллического? Аж целый Институт кристаллографии, да еще имени А. В. Шубникова. Вот и прекрасно, нам с Анатолием туда надо попасть (без поддержки КГБ никак нельзя). Сначала в первый отдел, и уже с ответственным работником — напроситься на визит к директору, Борису Константиновичу Вайнштейну.

Изобразил из себя большого и секретного начальника без должности, при дружеской кагэбэшной подтанцовке это не слишком сложно (жалко, что Анатолий носил погоны капитана, майор смотрелся бы куда солиднее). После соответствующих ситуации реверансов и предъявления верительных грамот с цекашными шапками попросили пригласить лучшего в институте специалиста по жидким кристаллам. Дождавшись прихода молодого и всклокоченного ученого по имени Михаил, достал из портфеля артефакт и продемонстрировал его возможности.

Плата управления и светодиодная подсветка были аккуратно отпаяны и заперты в шкафу НИИ «Интел». Вместо этого на куске гетинакса я собрал небольшую схему с батарейкой, позволяющую кнопкой включать парочку элементов. Смотреть «стекляшку» размером с ребро спичечного коробка надо было на просвет. Вид затемняющихся в глубине стекла секторов впечатлил товарищей примерно так же, как тигра — свежезадранная косуля. Демкомплект практически вырвали из рук.

Излишне говорить, что предложение создать соответствующую лабораторию и через три месяца изготовить аналог Борис Константинович принял с восторгом. Поэтому особист немедленно принял объект инвентарный №… на хранение и проникся задачей обеспечить его секретность и сохранность. Дополнительно я объяснил, что лучше, если бы никто не знал, откуда вообще взялось устройство. Но, если результатов через три месяца не появится… «Нам бы не хотелось просить вас передать образец для исследований в другой институт»[66].

Конечно, за такой срок им не справиться. Но работать будут с энтузиазмом. Дураки среди ученых повывелись еще во времена Сталина, перспективы понимают с первого взгляда. Хорошо хоть, МЭП не подозревает, что их министерское НИИ «отдает» на сторону потенциальные ордена и медали. Это я по наивности раньше думал, что конкуренции в СССР нет. Как бы не так! Она среди коммунистов была дикая, яростная, иногда пещерно грубая. Глотки тут за награды и ресурсы драли с энтузиазмом, шерсть и куски мяса летели во все стороны. Например, через запрет ТУ на производство у недавнего смежника[67]. Или велась утонченная игра на грани фола, вернее, благосклонности соответствующего завотдела ЦК. Целая зверская экосистема сложилась, куда там капитализму.

А-336, оно же НИИ «Точной технологии», я выделил «для опытов» микросхему RS-232, выпаянную из консольного порта коммутатора. Такой интерфейс в мире уже имелся, схема не должна была показаться особо сложной. Надеюсь, при исследовании ядерного взрыва не получится (а к обычным уже не привыкать). Как бы ни хотелось сузить круг разработчиков, полагаться на один «Пульсар» не имело смысла.

Кирпичики ОЗУ, выпаянные с планок RAM маршрутизатора Cisco, лежали мертвым грузом. Минимальный объем, имевшийся в наличии, составлял двести пятьдесят шесть килобайт. Осторожно наведя справки среди спецов, выяснил, что желанной, но пока недостижимой мечтой электронщиков являлся «хотя бы один килобайт» на кристалле. Поэтому вброс этой «бомбы» был признан преждевременным, несмотря на колоссальный соблазн. К этому вопросу придется вернуться только после повторения НИИ «Пульсар», он же а/я-35, логики с парктроника и обретения при этом веры в свои силы.

С текстолитом Шелепин вообще предложил не суетиться. Задача решалась на самом высшем уровне, велись переговоры о закупке нескольких производственных линий за рубежом. Несмотря на непонимание производителем «странных» требований «диких» советских инженеров, существенный прогресс в этом деле уже был достигнут. Первая продукция «made in the USSR» ожидалась к лету следующего года.

Остальные «мелочи» типа десятков электролитических и керамических конденсаторов разных номиналов, коллекции резисторов, индуктивностей, диодов и силовых транзисторов ушли в родное министерство. Неделю их описывал, клеил номера, заносил все в журнал. На каждый элемент — по странице текста, без copy-past — что это такое, зачем оно, как можно использовать, каков «электролит» на вкус и запах. И все это под грифом секретности хранилось в большом двухсекционном несгораемом сейфе, который нужно было запереть и опечатать личным штампиком. Бюрократия — штука полезная: больше бумаг — чище задница.

Как эти «подарки» распределял Шокин, не знаю, но сильно довольным его назвать было нельзя. Проблем от деятельности странного НИИ «Интел» ему явно прибавилось, а эффект на первый взгляд казался весьма сомнительным. Но особых вариантов, по-моему, не имелось. Товарищ Шелепин заставит работать даже чертей в аду.

В середине октября прибыл здоровенный, забитый досками ящик, из которого достали тяжеленную пишущую машинку с электроприводом. Почти черное основание, светло-серая верхняя часть, по которой широко раскинулось слово Consul. Чуть позже пришел новейший, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года выпуска фотосчитыватель ФСМ-3 Брестского завода и перфоратор ПЛ-150М яростно-синего цвета. Последний был упакован в симпатичный ящичек (жалко выбрасывать) защитного цвета с коричневой изнанкой. Чисел и букв на нем обнаружилось в достатке, но ничего вразумительного о производителе сказано не было.

Способ подключения Consul’а откровенно «порадовал». По выходу — байт механических контактов плюс один контакт-строб, которые во избежание дребезга работали «на размыкание». Но мне это в общем-то было без особого интереса — с вводом данных в ноутбук проблем не возникало. По входу у клавишного мутанта все оказалось намного веселее: там имелись сигналы управления электромагнитами, каждым молоточком в отдельности! Никакого намека на стандартный интерфейс. И эти идиоты даже не предусмотрели режим замыкания выхода на вход, чтобы можно было использовать Consul как обычную печатающую машинку! А я так на это надеялся…

Зато скорость печати на первый взгляд выходила неплохая — до десяти символов в секунду. Сразу стало понятно, почему матричные принтеры так медленно пробивали себе дорогу в жизнь: «Консулы» долгое время не уступали в скорости и были менее капризными в плане ленты[68]. Попробуй, найди в СССР нужный картридж японского производства!

Но как со всем этим работать? В инструкции громадье принципиальных схем, временные диаграммы сигналов, описание элементов с рабочими токами и допустимыми напряжениями. В разгар мозгового штурма вмешались провидение или удача — раздался телефонный звонок с пункта охраны:

— Тут пришел человек, работу спрашивает…

Надо сказать, у нас, как во всякой приличной советской конторе, рядом с проходной стоял плакат «Требуются», в котором значился стандартный список дефицитных профессий: уборщица, электрик, слесарь, токарь-фрезеровщик, машинистка.

— Какая специальность?

— Электрик, — доложил вахтер после кратких переговоров с посетителем.

— Если он с паспортом, выпиши разовый пропуск ко мне.

Через десять минут последовал звонок уже от секретарши:

— Пришел Федор… Электрик.

— Пусть проходит.

В двери протиснулся здоровенный детина лет двадцати пяти — тридцати. Первое, что бросилось в глаза, — черные, чуть вьющиеся волосы, падающие на плечи. Это в две тысячи десятом году считалось вполне нормальным, а тут я еще ни разу не встретил мужчины с волосами, скрывающими уши! Да что там, даже ортодоксальная по моим меркам «волосатость» The Beatles считалась в СССР вызовом коммунистической морали. На фоне длинных косм терялась тщательно выстриженная бородка. За стеклами очков в толстой черной оправе виднелись огромные голубые глаза.

На плечах поблескивало потертое кожаное пальто явно недостаточного размера, а из расстегнутой у ворота пестрой рубахи выглядывал здоровенный серебряный пасифик на толстой цепочке[69]. Привычного пиджака не было заметно, зато на ногах — почти настоящие джинсы! М-да, принесло неформала на мою голову, знать бы еще, какие именно они бывают в шестьдесят пятом году.

— Здравствуйте, — пробасил Федор. — Электрик нужен?