На распутье - Павел Дмитриев

— Здравствуйте, — пробасил Федор. — Электрик нужен?

— Присаживайтесь, расскажите о себе, пожалуйста.

— Всю биографию? — Посетитель чуть прищурил глаза. — Или…

— Или! — Задумчиво подпер подбородок кулаком.

— Слесарем КиПа работал на Дмитровском фарфоровом. Радиомонтажником на заводе Петровского, потом наладчиком. Машинистом, ТГ102 водил. Ну и еще много где, но по мелочи…

— Так почему электрик-то?

— Мне все равно, что делать: будет зарплата — будет работа. Хоть в космос лететь.

— Образование какое? — Прищурившись, посмотрел из-под бровей. Самоуверенность хороша только в разумных пределах.

— ЛЭИИЖТ, АТС, ЖД. — Увидев в моих глазах явное непонимание, добавил: — Ленинградский электротехнический институт инженеров железнодорожного транспорта, специальность автоматика, телемеханика и связь.

— Ничего себе покидало по стране…

Я уже привык, что инженеры с «высшим» в тысяча девятьсот шестьдесят пятом изрядная редкость, почти элита. Они не пытаются пристроиться «менеджерами по продажам» в ларьки, как на заре двадцать первого века. И уж точно не стремятся в разнорабочие электрики по объявлению. Наверняка это не просто так.

— В чем подвох? — решил я спросить напрямую.

— Так, это, путешествовать люблю. На гитаре играть, ну и вообще…

Первый хипарь в СССР?[70] Ну ничего себе, повезло!

— Make Love, Not War?[71] Хиппи?

Глаза Феди стали круглыми и попытались догнать по размеру оправу очков.

— Вы тоже это слышали? А кто такой хиппи?

— Нет, не слышал. — Только бродяг-электриков мне не хватало, как бы его поизящнее отправить за дверь? — Х-м… Сможете сделать схему согласования?

Подтолкнул к соискателю листочки с описанием интерфейса «Консула» и быстро нарисовал выход с COM-порта (два провода, земля, уровень +12В, — 12В, скорость). Федор подтянул их к себе, минут пять морщил лоб, потом, широко размахнувшись, почесал затылок.

— Да ничего тут сложного, на неделю работы.

Вот история, думаешь, в каком бы НИИ заказать разработку, а тут приходит волосатый парень и снимает все проблемы. Если не врет, конечно.

— Сделаешь до конца месяца, с меня полтинник. Пропустит первый отдел — ставка инженера, сто двадцать рублей в месяц, плюс премии. Приличная продуктовая отоварка.

— Так тут столько элементов надо, заказывать же придется…

Явно заметно было, совершенно не волнуют человека деньги. Даже не знаю, хорошо это или плохо в моей ситуации.

— Снабжение у нас приоритетное. Хотя, если импорт…

— Не, тут вполне можно нашим обойтись, — откровенно обрадовался Федор. — Когда приступать?

— Завтра с восьми утра, устроит?

— Конечно!

— Копию пас… Тьфу! Пусть секретарша паспортные данные перепишет!

Интересный кадр. Если повезет и он окажется «с головой» — будет только одна проблема, а именно: завалить по горло интересной и сложной работой. Но этого добра у нас как гуталина на гуталиновой фабрике[72]. Даже в соседние министерства по ночам подкидываем.

Спаять-то Федор все спаял. Только мне и Федосею Абрамовичу пришлось побегать за элементной базой, научиться разбираться в паяльниках и сортах «канифоли сосновой». Потом срочно пришлось «достать» мегагерцевый осциллограф С1-19. Приличного размера сундук окрашенного серебристой краской металла с черными рукоятками и гнездами разъемов стоил немалых нервов. Зато через три недели, поглаживая рукой пять здоровенных плат, густо утыканных элементами, разработчик «зуб давал», что все будет работать.

И опять наврал, что, впрочем, меня даже не удивило. Потребовалась длительная отладка. Для работы в пустой бокс гаража (который уже успели отделать ракушечником) вывели через стенку кабель с COM-порта, длиной метров десять (если правильно помню стандарт, позволительно до пятнадцати метров). Удачей была находка описания стандарта RS-232 в help’е к терминальной программе. Кроме прочего, благодаря ему удалось завести в ноутбук команду на прекращение печати при сработке датчика окончания бумаги и механической поломки. Сам я давно забыл про чудом дожившую до две тысячи десятого года возможность аппаратного управления потоком по двум отдельным проводам[73]. К сожалению, ничего большего доисторическое механическое бумагопечатающее чудовище о своем состоянии не сообщало.

Кстати, при наладке мы опробовали чат с войсом, попросту сказать, параллельно с передачей букв общались друг с другом по телефону. Благо мне все же удалось продавить установку аппаратов «на каждый стол». Но это было очень не просто, оказалось, что для шестидесятых считалось большой удачей получить хотя бы один телефонный аппарат на комнату. Только после моих нудных и упорных просьб главк рассщедрился и предоставил координатную УПАТС типа ПС-МКС-100 ленинградского завода «Красная заря» на сто номеров. Не идеал, но лучше, чем ничего[74].

Описание работы этого полумеханического монстра, занимающего здоровенный шкаф, я читал раз пятнадцать, безуспешно пытаясь вникнуть в принцип действия. Потом смотрел, как это происходит физически. Взрывающее мозг зрелище, никогда бы не поверил, что такое нагромождение планочек, реечек, пружинок, эксцентриков, электромагнитов и прочих контактов вообще может функционировать. Однако специалисты с ГТС за какую-то неделю запустили чудо-машину в работу.

Очередная годовщина революции оказалась сакральной датой. Именно седьмого ноября Consul напечатал первые «MAMA MILA RAMU». Большими латинскими буквами (маленьких на этой пишущей машинке вообще не имелось). Это была моя первая заметная победа в мире тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Еще несколько дней пришлось разбираться с FARом на предмет перекодировок текстов в простейший стандартный семибитный формат. Иначе при виде какого-нибудь четырехбайтного utf-32 Федора быстро хватил бы кондратий.

Потом пришлось перекидывать все заглавные буквы в строчные и разбираться с отступами абзацев, благо, для этого была предусмотрена штатная функция табуляции. Финишем стала переверстка книг в моноширинный шрифт, с фиксированным количеством букв в строке.

Первой распечатанной книгой оказался хайнлайновский «Чужак в чужой стране». На титульном листе дописал от руки «Секретно, экз. № 1. Вынос с территории НИИ „Интел“ строго запрещен». Думаю, Федор несколько ближайших дней будет ночевать прямо тут, на стульях. Надо только не забыть вовремя выгнать его помыться и побриться, а то загрокается до живности в бороде[75].

Следующей ступенькой должна была стать удаленная связь с «современной» ЭВМ. Но как подобраться к сему процессу, оставалось не слишком понятным. Вернее, план имелся, но уж больно он казался медленным. С другой стороны, водоворот безотлагательной текучки был так силен, что, может, отсутствие спешки и вело к лучшему.

Как-то неожиданно пришли технари из КГБ и затащили ко мне в кабинет отдельный кабель. Засунули его в опечатанную металлическую коробку и уже оттуда вывели подозрительно толстый телефонный шнур для подключения опломбированного со всех сторон телефона. На вес аппарат тянул килограмма на три и был намного тяжелее стандартного. Не иначе, экранирован изнутри свинцом от излучения. Хотя корпус внешне походил на обычный для тысяча девятьсот шестьдесят пятого года черный бакелитный, но все же оказался чуток посовременнее, из белого пластика. Вместо номеронабирателя — небольшая, примерно с пятирублевую монетку девяносто первого года пришлепка в виде герба СССР, который неброско, но очень солидно был вытеснен на покрытой лаком меди или латуни[76].

Сначала думал: вот она какая, таинственная «кремлевка», или «вертушка». Но реальность оказалась менее радужной. Для «мечты номенклатурщика» я статусом не вышел, или просто Шелепин позаботился, чтобы у «пришельца из будущего» не возникло лишнего искушения набрать прямой номерочек какого-нибудь Брежнева.

Поставили у меня «непрослушиваемую» высокочастотную связь. Так как телефон не имел диска, нужно было снять трубку… И обычным голосом попросить товарища Шелепина. Или Семичастного, в крайнем случае. Наверное, так можно выйти на многих в Советском Союзе. Вот только не было у меня уверенности, что безвестная телефонистка КГБ не снабжена специальной инструкцией, кого с кем можно соединять, а кого нельзя. Проверять желания почему-то не возникло.

После этого я начал присматриваться к системам связи в кабинетах разных начальников. Оказывается, их ранг можно было определить по количеству телефонов. У настоящего Ответственного работника (с большой буквы) на столе стояло целое стадо. Два юнита, городской и внутренний, подключались через секретаря, рядом стояло еще два аналогичных прямых. Последние нужны были, чтобы секретарь не мог подслушать. Далее по статусу шли редкая номенклатурная «вертушка» и похожий на мой аппарат ВЧ. К этому желательно было добавить три-четыре прямых телефона с веселыми табличками типа «бюро пропусков» или «А. И. Шокин». В общем, десяток аппаратов совсем не являлся пределом.