Цыганские глаза - Хелен Диксон

Когда весть о гибели отца под Марстон-Муром в 1644 году дошла до матери, та не вынесла горя и вскоре умерла. Лукас до сих пор переживал эту потерю. В возрасте двадцати лет он присоединился к армии короля Карла под Вустером, а после поражения роялистов бежал во Францию, и с тех пор не возвращался в Марсден-Холл.

С холодом в глазах и непроницаемым лицом Лукас взглянул на дядю, неуклюжей походкой спускающегося по главной лестнице.

Обладающий обидчивым и нелюдимым нравом, невысокий, сгорбленный и щуплый, Джордж Фокс казался много старше своих пятидесяти восьми лет. Его волосы были редкими и совершенно седыми, лицо казалось изможденным, но взгляд, направленный на племянника, был полон ненависти.

– Итак, – произнес Джордж, сойдя с лестницы. Сегодня он был не в духе. Его опять мучила подагра, и он знал, что пока доберется до Лондона, боль станет еще сильнее. – Ты приехал, чтобы забрать принадлежащее тебе, Лукас. Меня очень удивило известие о твоем возвращении в Англию вместе с Карлом Стюартом. Я слышал, что ты мертв.

– Жаль разочаровывать тебя, дядя. Это была обычная сплетня… и мы оба знаем, что принес ее Джеффри. Как видишь, я очень даже жив, – протянул Лукас. – И намерен здравствовать и дальше.

Джеффри Фокс был капитаном собственного корабля. По мнению Лукаса, дядя мало что знал о деятельности своего сына – о том, что он и его команда занимались скорее пиратством, чем каперством. Рано или поздно Джеффри сам окажется жертвой своей жестокости и страсти к наживе. Он окончит свои дни либо на кончике шпаги, либо в петле.

– Вижу, изгнание мало тебя изменило, – заметил Джордж, окинув взглядом богатырскую фигуру племянника, дорогой наряд и огромный рубин, пламенеющий на его пальце. Он не пытался скрыть зависти в голосе. – Хорошо выглядишь… только немного постарел.

– Мы все постарели, – столь же нелюбезно ответил Лукас.

– Я не стану причинять тебе неудобства. Как видишь, я уже собрал вещи, – со злостью бросил старик, указывая на стоящие у двери дорожные сундуки.

– Я тебя не задерживаю, – сухо сказал Лукас. – Не жди, что я попрошу тебя остаться.

– Поскольку я не оспариваю твое право находиться в этом доме, я намерен уехать в течение часа. Все здесь содержится в полном порядке. Серебро на месте, ничего не продано… и не украдено, – сообщил Джордж, иронично поджав тонкие губы. Он наклонился вперед и с ненавистью добавил, – Тебе еще повезло, что я поселился в Марлден-Холле после того, как Карл Стюарт уполз зализывать раны.

Лукас окинул дядю насмешливым взглядом.

– Ты ведь считал меня мертвым, помнишь? И относился к этому поместью как к своей собственности. Представляю себе твое разочарование, когда ты узнал, что я жив и здоров.

Повернувшись, он прошелся по прихожей уверенной походкой джентльмена, наносящего визит вежливости. Проведя пальцами по изумительному резному столику, он медленно обвел взглядом окружающие его знакомые вещи.

– Куда ты направишься?

– Я вовсе не рад возвращению Карла Стюарта, так что предпочитаю покинуть Англию. Корабль Джеффри должен прийти в гавань со дня на день. Я уплыву с ним.

Лукас мгновенно насторожился, вспомнив о неудачном покушении в ночь своего возвращения в Англию.

– Боишься, дядя? – насмешливо поинтересовался он. – Король согласился помиловать всех раскаявшихся. Великодушное решение, не правда ли?

Искра надежды, вспыхнувшая в глазах Джорджа, была погашена последующими словами его племянника.

– Однако, – продолжил Лукас, вновь повернувшись к дяде с безжалостным лицом и холодным осуждением во взгляде, – оно не распространяется на убийц его отца, поставивших подпись на пресловутом смертном приговоре. Возможно, твоего имени там нет, но не секрет, что ты был сторонником этого подлого преступления. Так что беги, пока на тебя не началась охота, – добавил он, борясь с желанием убить этого человека собственными руками за его измену королю.

Пятая глава

Через полтора месяца жизнь в Уиллоу-Хаузе вошла в привычную колею. Ковры были выбиты, комнаты – проветрены, вычищены и наполнены благоуханием. Рабочие чинили крышу и красили стены. Томас пропадал на полях вместе с Недом, а Арабелла, умеющая распоряжаться и деньгами, и слугами, вместе с двумя нанятыми в деревне женщинами творила в доме чудеса.

Пруденс все свободное время проводила в саду, где большую часть работы выполняла сама. Двое сыновей Неда, Саймон и Джон – рослые парни шестнадцати и четырнадцати лет, помогали ей расчищать клумбы и грядки и обрезать деревья.

Однажды ранним утром к ним пришел первый посетитель. Теплый, нежный ветерок шелестел листвой, на ярком голубом небе не было ни облачка, а из сада, в котором работала Пруденс, открывался чудесный вид на лес и залитые водой луга. Повязав платком непокорные волосы, она с яростной решимостью выдирала сорную траву, мешающую расти ноготкам. Томас опять куда-то уехал с Недом, а Арабелла отправилась в деревню, чтобы повидать их старую экономку и убедить ее вернуться.

Краем глаза Пруденс заметила всадника, проехавшего через ворота и свернувшего к дому. Решив, что это Томас, она продолжила выкапывать длинный корень одуванчика.

Чья-то тень упала на нее, и Пруденс подняла голову. Это был лорд Фокс; спешившись и привязав лошадь, он снимал перчатки. Девушка мгновенно ощутила на себе всю силу его обаяния, которое так поразило ее при прошлых встречах на Стрэнде и во внутреннем дворике Мэйтленд-Хауза.

Так как солнце светило ему в спину, Пруденс пришлось прищуриться, чтобы лучше его разглядеть. Он был без шляпы, и его черные волосы блестели на свету. После целого десятилетия, в течение которого людям приходилось носить только самые неброские одежды, приятно было увидеть человека в роскошном и пышном наряде. Внимание Пруденс привлекла перевязь, усыпанная бриллиантами.

Она вспомнила рассказы Томаса о странствиях его друга, и почему-то эта перевязь навеяла ей мысли о блеске и сиянии Востока, об экзотических ароматах, пальмах и синих морях. Девушка с завистью взглянула на бриллианты, решив, что одного из них хватило бы на покупку пони, чтобы ездить в Доркинг за саженцами и цветами для сада.

– Итак, любезная Пру, вот и вы. Я думал о вас, – без обиняков начал Лукас, уставившись на ее залитое солнцем лицо. Любая другая девушка была бы чрезвычайно смущена, представ перед гостем с грязными руками, растрепанными волосами, выбивающимися из-под криво повязанной косынки, и в стареньком линялом платье, но только не Пруденс Фейрворти. Ее это совершенно не волновало, и Лукас не мог скрыть восхищения.

Пруденс удивленно на него взглянула.

– Это еще почему? Зачем вам думать обо мне? Я полагала, наша последняя встреча отбила у вас всякое желание меня вспоминать.