Театр мистерий в Греции. Трагедия - Хорхе Анхель Ливрага

Эсхил, получивший посвящение в Элевсине, не упоминает о связи с ящиком Пандоры. Он представляет Прометея «похитителем огня»… но Огня священного.

В конце пролога, прервав напряженное молчание, титан произносит страстный монолог, где после сетования на свое нынешнее состояние торжественно объявляет: он принес огонь смертным, чтобы с его помощью они развивали науки, искусства и ремесла. Он утверждает, что этот Священный Огонь – величайший дар, которым дано обладать человеку.

Во втором эписодии Прометей подробно рассказывает Океанидам обо всех благах, которые обрели люди, начиная от науки о числах до письменности и памяти. Священный Огонь также позволил им запрячь животных в ярмо и научиться строить корабли. Прометей повествует о медицине и о способах прорицания, о снах, о предзнаменованиях и о том, как толковать полет птиц. И все это стало возможным благодаря Священному Огню. Говорит он и о том, что научил смертных приносить жертвы Бессмертным, научил находить металлы и пользоваться ими.

Орел, посланный Зевсом, пожирает печень Прометея

(из книги: Michel de Marolles, Tableaux du temple des Muses,1655)

Прометей рассказывает дочерям Тефиды* о своих страданиях и о том, что, по его мнению, Зевс поступил с ним несправедливо. Согласно большинству современных теорий, черная скала, к которой титан был прикован нерушимыми цепями на протяжении тысячелетий, могла быть связана с Тартаром, куда были низвергнуты древние боги и остальные враги Зевса. Именно Прометей помог ему занять великий трон, принадлежавший до этого его отцу Кроносу.

В этой неясной и, к сожалению, неточной версии скрывается тайна, что заключена в связи между Временем, Разумом и Волей.

Прометей добавляет, что благодаря ему смертные уже не смотрят с ужасом на смерть, поскольку их озарил Священный Огонь. (Очевидно, речь идет о посвященных – о тех, кто получил «весь Огонь», или «Искру», от Агнишвата).

Прометей вспоминает другого истязаемого Судьбой – своего брата, ушедшего в землю Атланта, который поддерживает новую Землю, покрываемую новым Небом.

Прометей рассказывает Океану, пришедшему утешить его, о своих многочисленных бедах. Далее следует перечисление всех жертв Зевсова гнева; об этом повествовании высказали свое мнение такие специалисты, как Визелер, Буассонад, Герман, Хеймсот, Б. Фофс и Хартунг, каждый из которых предложил свою трактовку, особенно того места, где Прометей говорит об «арабах». Есть нечто примечательное в упоминании о металлах, которые Прометей сделал доступными людям. Подобно Платону, он перечисляет их в таком порядке: железо, медь, серебро и золото.

В трагедии Прометей показан гигантом и в физическом, и в моральном смысле, главным благодетелем человечества, самим воплощением свободы, которая наделяет отвагой и сознанием.

Эсхил делает Прометея хранителем «великой тайны», которую, по его словам, ему доверила Фемида («Фемида» этимологически означает «вечный закон»). Тайна эта скрыта за вуалью: если Зевс вступит в брак с Фетидой, он будет свергнут с престола, поскольку Судьбой предначертано, что сын Фетиды будет сильнее и могущественнее своего отца.

На сцене появляется Ио, двурогая богиня, которая жалуется на беспощадного слепня, который по приказу Геры постоянно жалит ее. Она называет себя девой-скиталицей и просит Прометея сказать ей, когда прекратятся ее мучения. Но тот отвечает, что лучше ей этого не знать. В следующем диалоге с Ио он скажет, что Кавказ – самая высокая гора и что с нее стекает река (отсюда нам должно стать понятно, что Прометей прикован не там).

«Прометей прикованный» – часть трилогии, и, к сожалению, это единственная часть, которая сохранилась достаточно полно. Волею судеб до нас дошла, возможно, самая эзотерическая трагедия Эсхила, поскольку в диалоге с Ио покров над тайной Элевсинских мистерий недостаточно плотен.

Вторая часть трилогии называется «Прометей освобожденный», а третья «Прометей – носитель Огня». Некоторые авторы полагают, что последняя часть, утерянная еще в Средневековье, на самом деле была началом трилогии.

По нашему мнению, «Прометей – носитель Огня» действительно последняя часть, которая рассказывает о человеке уже освобожденном и поэтому ставшем законным носителем Священного Огня.

«Аргивяне» – так называлась сатировская драма, которая завершала трилогию и была четвертым элементом, как бы снимавшим напряжение. Как и все трагедии, она заканчивалась празднеством, в данном случае в честь Прометея.

Анализ трагедии позволяет нам оценить важность Кратосаи Бии(Силы и Насилия), которые приволокли титана к скале. Некоторые комментаторы предпочитают помещать эту скалу между русскими степями и Понтом Эвксинским (Черным морем). Но мы уже говорили, что из-за многочисленных переводов и пробелов в тексте ни один комментарий не может претендовать на точность.

Гефест – кузнец-маг, который по приказу Зевса заковал Прометея в волшебные цепи. И хотя он сочувствует титану, но исполняет приказ, приковывая его к необычной скале, которая, судя по тому, что о ней говорится, нависает над пропастью, разверзнутой бурями (снова образ Тартара).

Некоторые полагают, что та фигура, которую зрители видели на имитируемой скале во время представления, была не человеком, а лишь огромной деревянной куклой, которая с помощью «спецэффектов» могла совершать несколько движений и, как казалось, разговаривала. Декорации, видимо, были впечатляющими, поскольку скала была огромной высоты, бездонную пропасть покрывали туман и облака, а со всех сторон доносились пугающие звуки. Использование того, что мы называем mekanai, «механика», было неизбежно, поскольку весь хор нимф Океанид появлялся на сцене в колеснице, спускавшейся с неба, а крылья колесницы производили при этом громкий шум. Этот хор Океанид, родственниц Прометея, – самое совершенное, что было в греческой трагедии, поскольку в нем удалось с большой искренностью выразить simpateia, что этимологически означает «совместное страдание» (сострадание).

Прометей и нимфы Океаниды

(из книги: J. Flaxman, T. Piroli, F. Howard, Compositions fr om the Tragedies of Aeschylus,1831)

После того как Океаниды выходят из огромной колесницы, с небес спускается крылатый грифон или дракон, верхом на котором сидит бог Океан, отец кротких Океанид. Он советует Прометею последовать его собственному примеру и просто принять наказание Зевса. Персонажи как бы противопоставляются друг другу.

Мюррей разумно замечает, что раз Океан не видит своих дочерей, находящихся на земле, это может означать, что грифон с помощью какого-то подъемного устройства продолжал оставаться на некоторой высоте, возможно там же, где находился прикованный Прометей. Когда Океан удаляется, хор исполняет первый стасим, и между ним и вторым актом следует длительное молчание Прометея, который затем извиняется за свое кажущееся высокомерие. Mekanai, механика, вероятно, в этот момент переносила весь хор в какое-то новое место, ближе к Прометею.

Ио и нимфы Океаниды

(из книги: J. Flaxman, T. Piroli, F. Howard, Compositions fr om the Tragedies of Aeschylus, 1831)

Перед вторым стасимом Прометей утверждает, что Мойра и Эринии* могущественнее даже самого Зевса, который не сможет избежать своей Судьбы. (Это древнее философское утверждение отражено в Мистериях и говорит о том, что все существа, явления и вещи, вне зависимости от своей значимости, подчинены закону действия и реакции, который индусы называют кармой. По крайней мере, все те, кто проявлен на любом из планов сознания.)

Ио, похоже, появляется на сцене обычным путем. Ее сторожит стоглазый Аргус, но волшебная флейта Гермеса гипнотически усыпляет его, и Посланник богов отсекает ему голову. Деву-Мать Ио представляла юная красавица с полумесяцем на голове, напоминавшая египетскую Исиду-Хатхор* поздней эпохи. Поскольку, как мы уже говорили, ее преследует слепень, она, возможно, металась по широкой сцене, и это контрастировало с неподвижностью Прометея. Эта эффектная сцена, продолжавшаяся некоторое время, должно быть, выглядела весьма впечатляюще. Заглядывая все глубже и глубже, Эсхил подсказывает нам, что и движение, и неподвижность в своих крайних проявлениях становятся формой наказания и несчастья… Стоики должны были бы невозмутимо улыбнуться, созерцая эту картину.

Следом за упомянутым выше диалогом между Ио и титаном хор исполняет третий стасим, короткий, поскольку он состоит лишь из одной триады.

Прометей, Гефест, Кратос и Биа

(из книги: J. Flaxman, T. Piroli, F. Howard, Compositions fr om the Tragedies of Aeschylus,1831)