Два билета в Индию - Кир Булычев

— А зачем нюхаешь? — спросил Доник.

— Затем нюхаю, что запах другой, — сказала бабушка.

Мать сказала:

— Потише, смотреть мешаете.

— Дай понюхать, — сказала Катька.

— Осторожней, не отравись, — сказала мать. — Они там, может, всякую отраву в шерсть добавляют.

— Пахнет дикими прериями, — сказала Катька, которая только что читала роман «Анжелика в Новом Свете».

— Они рассудили, — сказала бабушка, — что любимую вещь я буду беречь. Может, они это уже на других планетах испытали.

— Можно подумать, что ты на других планетах бывала, — сказала Катька.

— Для этого не нужно бывать. Для этого можно прожить жизнь. Только подольше, чем ты, и с толком.

— Ничего себе с толком! — возмутилась Катька. — Всю жизнь по баракам! Это же не жизнь. Ты даже в Болгарии не была, а о других планетах рассуждаешь.

— А как ты бы хотела жить? — спросила бабушка с обидой в голосе.

— Я бы хотела за фирму выйти, — сказала Катька.

— Что еще за фирма такая?

— Сначала я поступлю на конкурс красоты!

Бабушка с внучкой ввергались в пустой спор, и Доник поспешил вмешаться:

— Помолчали бы! Нас же пришельцы слушают!

— Они слушают? — мама только сейчас об этом догадалась. — Какая гадость! Им никто не давал права.

— Конечно, не давал, — сказал Доник. — Только они не спрашивали.

— А ну, идите отсюда! — закричала мать. — Сейчас же! Чтобы и духу вашего не было.

— А кого ты конкретно гонишь? — спросил Доник, а Катька захихикала.

— Она знает, что гонит, — сказала бабушка. — Признавайся, кто в кухонный стол флакон французских духов подложил?

— Это я сама забыла, — сказала мать.

— Когда же ты себе по восемьдесят рублей духи покупала, а потом в кухонном столе забывала?

— Это мне подарили, — ответила мать, которая в это уже почти верила. — Подарил один мужчина, который просил никому не показывать.

— Что же за мужчина? — не выдержала Катька. — Водопроводчик Колька? Он свою жену испугался!

Мать рассердилась, выбежала из комнаты в коридор, а бабушка крикнула ей вслед:

— Погоди, Вера, ничего в этом плохого нет!

— Если бы меня заподозрили, что я такие подарки принимаю, меня бы со свету сжили! — заявила Катька. — А матери можно, да?

— Ты бы пошла, попросила у Веры прощения, — сказала бабушка. — Иди, иди, ничего твоей гордыне не станется.

Доник взял с обеденного стола «Теоретическую физику» Гордона-Смита, новенькую, в синем переплете, он о такой и не мечтал.

— Давно лежит? — спросил он бабушку.

Катька все же встала, пошла в коридор за матерью.

— А это не ты положил? — удивилась бабушка.

— Наполеон положил, — сказал Доник.

Бабушка взяла книгу и стала разглядывать.

— Я только не понимаю, — сказала она, — книга настоящая, ты как думаешь?

— Совершенно настоящая.

— Значит, они ее скопировали, — сказала бабушка. — С другой. А где они другую взяли?

— Может, у меня в голове?

— А она у тебя в голове была?

— Нет, вся не была, я ее всю не читал.

— Значит, они ее нашли и копию сделали, — сказала бабушка. — И это меня беспокоит. Пока они копии здесь делают — прямо в комнате, ну ладно, я еще понимаю. Но когда они неизвестно с чего копируют, значит, они уже всю Землю освоили?

— Я тебя понимаю, — сказал Доник. — Получается, что и в библиотеке были и передали по своим каналам связи формацию, а здесь ее получили.

— Значит, они все умеют.

— Тебе страшно, баб?

— А чего бояться? — сказала бабушка. — Может, неудобно, что кто-то сидит, смотрит на нас с тобой, думает и молчит. Но раз он нам с тобой не гадит, то я молчу. А если старается нам лучше сделать, тем более молчу. Кто мне добро делал? По пальцам можно перечесть. Добро — ценность редкая. Дай уж мне на их добро хоть злом не отвечать. Разве хуже, чем мы живем, жить возможно?

Пришел Барбос. Он втиснулся из коридора в щель приоткрытой двери, кончик его хвоста подрагивал — он чувствовал себя охотником.

И было отчего — в зубах он нес мышь.

Счастье охотника светилось в глазах кота.

— Что, — спросил Доник у Барбоса, — тебе тоже сделали подарок? Ты теперь тоже счастливый ходишь?

Барбос сделал движение хвостом и положил придушенную мышь у ног бабушки — он делал ей большой подарок.

— Убери! — сказала бабушка. — Сейчас Вера придет, такой крик поднимется…

Барбос понял, взял мышь и унес ее под диван.

— Тоже пришелец? — спросил Доник.

— А разве Барбосу счастье не полагается?

— Как мы привыкнем, — рассуждал вслух Доник, — они тут же обернутся автоматчиками…

— И что? — спросила бабушка. Перед ней на столе появился еще совсем-совсем целый моток синей шерсти. Бабушка осмотрела его и кинула в корзинку с вязаньем.

— И уничтожат.

— Хорошая шерсть, — сказала бабушка. — Натуральная.

Послышался звонок в дверь.

Один звонок — общий.

— Откроют, не бегай, — сказала бабушка.

Но Донику не сиделось, он выглянул в коридор. Дверь открыла Катька. В дверях стоял бледный, даже зеленоватый Аполлон-Союз. За ним еще какие-то люди, такие стоят у винного отдела.

— Здесь пацан живет? — спросил Аполлон-Союз. — Очкарик!

Язык плохо слушался Аполлона, и тот старался выговаривать слова медленно и внятно.

— Я здесь! — Доник вышел в коридор. Он сразу понял, что разыскивают его.

— То-то что здесь, а ты не таись! — сказал строго Аполлон-Союз. — Ты что наделал, а?

— Я ничего не делал. — Доник вдруг испугался. Он пришельцев так не боялся, как этого человека, от которого исходила глухая злоба.

Все, кто был в коридоре и на лестничной площадке, смотрели на Доника — кто с испугом, кто с тревогой. Салима не могла скрыть злорадства. И даже губы ее уже зашевелились, чтобы сказать: «Я же предупреждала!»

— Я чуть Богу душу из-за тебя не отдал. Пол-улицы изблевал. Водка-то была отравленная! — сказал Аполлон-Союз. От злобы он весь подобрался, сосредоточился. — Ты зачем продался? Ты мне ответь и всему народу — кому продался?

— Вы чего к мальчику пристали? — пискнула бабушка, и Доник вдруг увидел ее чужими глазами и понял, какая она маленькая, субтильная, одним пальцем можно перешибить.

— Молчать! — зарычал Аполлон-Союз. — Всем молчать по стойке… Пей, говорит, водку! Отравитель!

— Я вам говорил, что не надо. А вы сказали, что в ней сорока градусов не будет.

— Провокатор, вот он кто, — сказал Коля-водопроводчик, что пришел с Аполлоном, — душить таких нужно уже в колыбели.

— Я же товарищей угостил, — Аполлон-Союз широко провел рукой, но рука ударилась о вешалку. Аполлон-Союз длинно выругался.