Оружие особого рода - Константин Крайнюков

— Немецкий солдат борется, потому что у него нет другого выхода, пессимистически заявил военнопленный о настроениях гитлеровских вояк{91}.

Так или иначе думали остальные солдаты — можно было лишь предполагать. А пока нам противостояла организованная, дисциплинированная, технически оснащенная боевая сила. С этим мы не могли не считаться. Крупнейшие боевые успехи Красной Армии не порождали в наших рядах самоуспокоенности. Военные советы, командиры и политорганы широко пропагандировали требование партии о том, что, чем ближе наша победа, тем выше должна быть бдительность, тем сильнее должны быть наши удары по врагу. Мы располагали данными, что немецко-фашистское командование намеревалось стабилизировать линию фронта по Одеру, Бои на плацдармах севернее и южнее Бреслау все более ожесточались. Но за судьбу плацдармов мы были относительно спокойны, потому что героическая стойкость советских воинов солидно и надежно подкреплялась материальной силой. На западном берегу Одера находились не только стрелковые подразделения, но и танковые, артиллерийские, инженерные. Действия наземных войск непрерывно и порой в сложных погодных условиях поддерживала наша авиация. Истребители постоянно несли боевое дежурство, прикрывая районы переправ, вступая в поединки с бомбардировщиками противника.

Прочно удерживая захваченные плацдармы и методически расширяя их, войска фронта готовились к новому наступлению. Скрытно, соблюдая требования оперативной маскировки, части и соединения по ночам совершали многокилометровые марши, направляясь к месту нового сосредоточения. Некоторые соединения 3-й гвардейской танковой армии, действовавшие в районе Рыбника, перебрасывались на правое крыло фронта. Им пришлось пройти за три ночи более трехсот километров.

Очередная операция готовилась в очень сжатые сроки. Важно было без особой оперативной паузы начать новое наступление, чтобы не дать гитлеровцам возможности оправиться от прежних ударов. К 6 февраля 1945 года за Одером, на плацдарме северо-западнее Бреслау, сосредоточились 3-я гвардейская, 13-я, 52-я и 6-я общевойсковые, 3-я гвардейская и 4-я танковые армии, 25-й танковый и 7-й гвардейский механизированный корпуса. Юго-восточнее Бреслау на плацдарме за Одером изготовились для наступления 5-я гвардейская и 21-я армии, 4-й гвардейский и 31-й танковые корпуса. На этих двух плацдармах сосредоточилась главная ударная группировка фронта, насчитывавшая шесть общевойсковых и две танковые армии, два отдельных танковых корпуса и другие соединения, в том числе артиллерийские дивизии прорыва. На левом фланге фронта продолжала вести боевые действия сложившаяся ранее группировка в составе 59-й и 60-й общевойсковых армий и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса.

Перед началом операции Военный совет фронта заслушал сообщения начальника тыла генерала Н. П. Анисимова, командующего бронетанковыми и механизированными войсками генерала Н. А. Новикова, исполнявшего обязанности командующего артиллерией фронта генерала Н. Н. Семенова, начальника инженерных войск генерала И. П. Галицкого, начальника политуправления генерала Ф. В. Яшечкина и начальника оперативного управления штаба фронта генерала В. И. Костылева о степени готовности войск к наступлению. Речь прежде всего шла о том, как преодолеть трудности со снабжением войск, вызванные большой растянутостью наших коммуникаций.

Было ясно, что наступление откладывать нельзя. Мы не можем позволить врагу укрепиться на одерском рубеже, оборудованном долговременными железобетонными сооружениями. Из-за ограниченного запаса снарядов и мин командующий фронтом решил сократить артиллерийскую подготовку до пятидесяти минут. Благодаря быстрому сосредоточению на плацдарме двух танковых армий нам удалось северо-западнее Бреслау обеспечить себе перевес в силах. Соотношение было таким: по танкам — 5,7:1, по артиллерии — 6,6:1, по пехоте — 2,3:1. Военный совет принял меры для ускоренного ввода в строй поврежденных в бою и неисправных танков, находившихся в текущем и среднем ремонте. А их насчитывалось более пятисот. Мы вынуждены были использовать транспортную авиацию для бесперебойного снабжения танковых соединений, когда они станут действовать в отрыве от общевойсковых армий.

Деятельность Военного совета фронта в период операции носила напряженный и оперативный характер и всецело была подчинена делу разгрома противника. Центральный Комитет партии, Советское правительство, Государственный Комитет Обороны и Ставка постоянно направляли нашу работу, контролировали и проверяли ее, давали своевременные советы и указания. Так было в течение всей войны и, в частности, на завершающем ее этапе, когда наши войска вели боевые действия за рубежами родной земли. Обстановка в Польше, Чехословакии и Германии отличалась многими особенностями. Центральный Комитет партии и ГКО своевременно предупреждали нас о них, мы получали на этот счет исчерпывающие разъяснения, научно обоснованные рекомендации.

В сложных вопросах политики и военного дела партия учила нас на положительном опыте, предостерегала от возможных ошибок. Военные советы фронта и армий извлекли, например, полезный урок из директивных указаний Ставки по итогам Керченской операции. В документе говорилось: "Тт. Козлов и Мехлис считали, что главная их задача состояла в отдаче приказа и что изданием приказа заканчиваются их обязанности по руководству войсками. Они не поняли того, что издание приказа является только началом работы и что главная задача командования состоит в обеспечении выполнения приказа, в доведении приказа до войск, в организации помощи войскам по выполнению приказа командования… В критические дни операции командование Крымского фронта и т. Мехлис, вместо личного воздействия на ход операции, проводили время на многочасовых бесплодных заседаниях Военного совета…"{92}

Эти указания, относящиеся к маю 1942 года, мы хорошо помнили на протяжении всей войны и не занимались многочасовыми заседаниями, не отрывали в период боев руководящих работников вызовами во фронт, а сами шли в войска, оказывая на местах помощь в выполнении приказа, в достижении победы.

Если же мы и собирались время от времени, то непременно в конце дня или даже ночью. Накоротке, без длинных речей решали насущные вопросы боевой деятельности и материально-технического обеспечения войск, организации питания воинов и многое другое.

Готовя новое наступление, Военный совет фронта самокритично проанализировал боевой опыт Висло-Одерской операции. Мы особенно не восторгались победой, хотя она была внушительной, а старались сосредоточить внимание на том, как лучше организовать и осуществить очередной мощный удар по врагу. Так были настроены командармы, члены военных советов армий, все командиры и политорганы. Главное — как можно скорее добить гитлеровцев.