Призыв мёртвых - Джеймс Барклай

Ильев ломал голову, думая о том, что бы он мог еще сделать. Получалось — ничего. Никакие дополнительные меры, которые он реально способен был предпринять, не облегчили бы того бремени, что лежало сейчас на его сердце. Так или иначе, он сигнализировал флажками на берег и получил из порта ответный сигнал, что сообщение о вторжении принято. По крайней мере, в Эсторре знают о надвигающейся беде, и враг не застигнет город врасплох.

— Кэп!

Ильев повернулся на оклик и посмотрел вниз, через левый борт. Кашилли стоял у румпеля своего капера.

— Кашилли, как там дела?

— Перестань ворчать себе под нос как сварливая жена, слезай и посмотри. Врагов топим. Молотами машем.

Ильев кивнул.

— Ладно, подай к корме. Сейчас перейду к вам.

Он пробежал по палубе корабля и подозвал капитана.

— Продолжай в том же духе. Сближайся, поджигай и отваливай. Погибший мертвец — хороший мертвец.

— Так точно, адмирал.

— Капитан, мы можем сделать только то, что позволит нам Окетар. — Ильев улыбнулся. — Зов прозвучал, и мы откликнулись. Помни это! Сражайся! И следи за окениями. Ударь в центр! Мы выдвинемся на полмили вперед.

С этими словами Ильев закинул ногу на бортовое ограждение и с высоты кормы нырнул в воду, почувствовав холодные объятия моря и поддерживающую длань Окетара. Положившись на милость морского бога, он вынырнул на поверхность и, услышав окрик Кашилли, поплыл в нужном направлении, энергично орудуя руками и ногами. Впереди его ждала опасная работа.

— Я чувствую ее, — сказал Кессиан. — Она почти рядом. Почему мы не можем пойти к ней?

— Тише! — Криком Гориан лишь усугубил собственную головную боль и усилил чувство усталости. — Кончай ныть! Ты не понимаешь, что мы не готовы?

— Но почему? Все собрались здесь. Оссакер с Ардуцием тоже. Даже тот мужчина, которого мы искали раньше.

— Да, и никто из них не поймет, чем я стал. Или чем стал ты. Сам знаешь, они ненавидят меня.

— Я мог бы пойти к маме один. Привести ее к тебе, чтобы мы трое были вместе, как ты говорил.

— Нет.

Гориан пытался найти нужные слова, но они никак не приходили на ум. Тем более сейчас, когда сквозь его сознание проходил столь мощный и плотный энергетический поток, что это грозило затопить даже его. Он был полностью сосредоточен на своих людях, на том, чтобы поддерживать их в движении, и любое другое действие, отвлекающее от главного, требовало колоссальных дополнительных усилий.

Гор-каркулас и его вторая армия, идущая с Хураном, подходили к критической точке сближения, и источник энергии, находившийся так близко от него, был почти неисчерпаем. Это подтверждало правильность избранной тактики. Как только две армии соединятся, Гориан сможет направить через четырех каркулас невообразимый поток силы. Земля напряженно гудела, когда он выкачивал из нее жизненные соки.

На поверхности, где живые все еще двигаются в надежде помешать ему, кое-кто должен будет это почувствовать. И кое-кому это не понравится. Кессиан бессознательно вплел этот поток в энергетическую карту, сотворенную Горианом, но именно благодаря этому мальчик — вот ведь незадача — знал теперь так много о тех, кто находился на стене.

— Ну, братишки-сестренки, каково вам? — прошептал Гориан. — Каково чувствовать, что я здесь, и ощущать свою полнейшую беспомощность, а? Жаждать моей крови, но трепетать перед силой, которой я обладаю.

— О чем ты говоришь?

Гориан встрепенулся, вернувшись к действительности.

— Мальчик мой, кончай долдонить у меня над ухом. Отстань. Оставь меня в покое. Готовься. Наши враги будут использовать самые грязные методы, чтобы расправиться с нами. Нашим людям необходима сила. Они не должны упасть. Ты понимаешь это?

— Да, отец.

Он проследил за тем, как Кессиан исчезает на прогалине среди деревьев, отправившись на поиски тех, кем он поклялся командовать. В последнее время мальчику были преподаны нелегкие уроки контроля, и сейчас он был хорошо подготовлен.

Гориан улыбнулся. Луч солнца пробился сквозь свежую листву над его головой, такую же сочную и здоровую, как трава под его ногами. Это был оазис чистоты, куда не ступали его люди. Островок простой, естественной красоты, которую он решил сохранить нетронутой. Завтра его армии соединятся, и его сила удесятерится. Завтра у него появится возможность начать победный марш на Эсторр, где опустевший трон будет дожидаться, когда он взойдет на него в величии и славе.

Страх стал осязаемым. Он окутывал всю Драгоценную преграду, словно густой, влажный и липкий туман. Беженцы, еще недавно полагавшие, что здесь они в безопасности, вдруг обнаружили, что находятся близ новой линии фронта, причем на сей раз бежать некуда. Куда бы ни направился Ардуций, всюду звучали жалобы и молитвы. Все это производило жуткое впечатление. В лагерях горели сотни костров, в полумраке между палатками улавливалось шевеление множества людей, и оттуда все громче звучали горестные стенания. Надежды людей трепетали на ветру, как языки пламени их костров.

Между ними и тысячами мертвецов Гориана стояли только трое Восходящих. Правда, здесь же развернулись широким фронтом два легиона, но они были только приманкой. Приманкой для Гориана. Остальные вооруженные силы Конкорда разместились на самих укреплениях, откуда велось наблюдение за продвигавшимися по равнине мертвецами. В течение дня они приблизятся на дистанцию, позволяющую завязать бой. Цардиты продолжали наступать следом, но из этого пока ничего не вытекало. Будущее покажет, были ли слова Рутрара правдивы, либо же он являлся шпионом, как считал Даваров.

Восходящие шли к передовой линии через зловоние лагерей беженцев. Их косили болезни, что неизбежно в условиях такой скученности, но сейчас внушало особую тревогу. Ардуций чувствовал, что Гориан намерен начать игру, имея на доске достаточно фигур и обеспечив себе возможность делать неожиданные ходы. И разумеется, если послушные ему мертвецы вдруг поднимутся прямо посреди граждан и солдат Конкорда, это может породить хаос. Конечно, Дел Аглиос предвидел такую возможность и отдал приказ, чтобы каждого умершего расчленяли до состояния полной потери передвижения, однако наивно было думать, будто во всех этих огромных, вмещающих около пятидесяти тысяч человек лагерях люди так и бросятся исполнять его приказ. Наверняка многих усопших просто закапывают, а значит, в критический момент они смогут восстать из могил.

— Почему бы им не атаковать этих мертвецов, когда они явятся? — сказал Оссакер. — Пятьдесят тысяч против восьми или около того? Да они бы их смели.

— Ага, только кто решится первым выступить против ходячего трупа? — спросил Ардуций. — У них нет для этого воли, нет силы духа. Почувствуй их страх. Попробуй на вкус.

— В любом случае, он не станет пытаться решить дело стремительным натиском, — напомнила Миррон. — Поступит так, как, по словам Роберто и Даварова, действовал в других местах. Выставит заслон из мертвецов.

— Как бы его мертвецы не поднялись у нас в тылу, — вздохнул Оссакер. — Неплохо бы куда-нибудь убрать беженцев. Не знаю, как вы, а я чувствую там просто гнездо болезней. Они быстро распространяются. Главным образом дифтерия, но не только. Удивляться нечему — скученность, грязь, нехватка еды и чистой воды.

— Легко сказать — убрать, а куда они пойдут? Их ведь тут целый город собрался. Стоит кому-то побежать, такая паника начнется… сущий кошмар! Недаром Даваров велел Диким Копьям взять их в оцепление.

Ардуций обратил внимание на линию сторожевых костров: хотя в оцеплении задействовали всю пехоту Копий, кордон получился тонким и в случае массовой паники вполне мог быть прорван. Оссакер, конечно, прав, лучше бы их отсюда убрать, только поздно. А ведь некоторые, едва появились первые тревожные вести о появлении врага по эту сторону стены, бросили все и бежали на юг. Большинство, однако, предпочло остаться под защитой армии, хотя теперь, как чувствовал Ардуций, многие горько сожалели об этом решении. Судя по общей атмосфере, подавляющее большинство.

Восходящие шли и шли: мимо позиций метательных машин, мимо отдыхающей армии, дальше, вглубь открытой равнины Нератарна. Там всего в каких-то двух милях ждал Гориан. В этом у них не было ни малейшего сомнения. Их безошибочно оповещали об этом потоки болезненных энергий, пробегавшие под землей и тянувшиеся к их жизненным силам, заражая периферию сознания.

— Как здесь темно, — пробормотала Миррон. — Как пусто. Она опустилась на колени и положила ладони на землю, ища ключ к разгадке. Ардуций с Оссакером присоединились к ней, одновременно открыв свое сознание и потянувшись вглубь земли. Оттуда навстречу им хлынула мерзость и тошнота: казалось, там, внизу, искажено все, чему они доверяли. Там бурлила негативная энергия, потоки, составленные из болезни, разложения и смерти.