Гарри Поттер и Реликвии Смерти - Джоан Роулинг

Сперва Гарри не имел ни малейшего понятия, где он оказался, но теперь он увидел в неверном свете единственной свечи грязный, устланный опилками бар «Кабаньей Головы». Они пробежали за стойку и сквозь вторую дверь к шаткой лестнице, по которой и поднялись так быстро, как только могли. Лестница привела их в гостиную с потертым ковром и маленьким камином, над которым висела единственная картина с изображением светловолосой девочки, смотревшей в комнату с отсутствующе–ласковым выражением лица.

Крики с улицы внизу достигли их ушей. Все еще не снимая плаща–невидимки, они пробрались к грязному окну и выглянули наружу. Их спаситель, в котором Гарри узнал теперь бармена «Кабаньей Головы», был единственным, чье лицо не было закрыто капюшоном.

— И что? — кричал он в одно из закрытых лиц. — И что? Вы послали дементоров по моей улице, я послал на них Патронуса! Я не люблю их возле меня, я это вам уже говорил, я это не люблю!

— Это не был твой Патронус! — ответил Упивающийся Смертью. — Это был олень, это Патронус Поттера!

— Олень! — взревел бармен и извлек свою волшебную палочку. — Олень! Ты, идиот — expecto patronum!

Что–то огромное и рогатое вырвалось из волшебной палочки; нагнув голову, оно бросилось в сторону главной улицы и пропало из виду.

— Я не это видел… — заявил Упивающийся Смертью, хотя и с меньшей уверенностью в голосе.

— Кто–то нарушил комендантский час, ты слышал звук, — сказал один из его спутников, обращаясь к бармену. — Кто–то был на улице вопреки постановлению…

— Если я хочу выпустить свою кошку, я это сделаю, и к черту этот твой час!

— Это ты запустил Воющие чары!?

— И что если я? Хочешь отправить меня в Азкабан? Убить меня за то, что я высунул свой нос из своей собственной двери? Ну давай тогда, если хочешь! Но я надеюсь, что ты, для твоей же пользы, не нажал этот свой маленький Темный Значок и не вызвал его. Ему вряд ли понравится быть вызванным сюда ради меня и моей старой кошки, как думаешь, а?

— Ты о нас не волнуйся, — произнес один из Упивающихся Смертью, — волнуйся о себе! Нарушил комендантский час!

— А где вы, ребята, будете доставать зелья и яды, когда мой бар закроется? Что будет с вашим маленьким побочным бизнесом, э?

— Ты угрожаешь?..

— Я держу рот на замке, потому–то вы ко мне и ходите, разве нет?

— Я по–прежнему говорю, я видел Патронуса–оленя! — закричал первый Упивающийся Смертью.

— Оленя? — проревел бармен. — Это коза, идиот!

— Ну ладно, мы ошиблись, — сказал второй Упивающийся Смертью. — Еще раз нарушишь комендантский час, и мы не будем столь добры!

Упивающиеся Смертью удалились обратно в направлении главной улицы. Гермиона издала стон облегчения, выскользнула из–под плаща и села в шатающееся кресло. Гарри плотно задернул шторы, после чего снял плащ с себя и Рона. Они слышали, как бармен внизу запирает дверь на задвижку и карабкается вверх по лестнице.

Внимание Гарри было привлечено предметом, стоящим на камине: маленьким прямоугольным зеркалом, установленным прямо под портретом девочки.

Бармен вошел в комнату.

— Вы, чертовы дураки, — угрюмо произнес он, глядя на каждого из них по очереди. — О чем вы думали, когда сюда шли?

— Спасибо вам, — сказал Гарри, — мы просто невыразимо вам благодарны. Вы спасли нам жизнь.

Бармен что–то проворчал. Гарри приблизился к нему, глядя прямо в лицо, пытаясь проникнуть взглядом сквозь длинные, жесткие, седые волосы и бороду. Он носил очки. Глаза за грязными линзами были пронзительными, ярко–синими.

— Это ваш глаз я видел в зеркале.

В комнате повисло молчание. Гарри и бармен смотрели друг на друга.

— Вы послали Добби.

Бармен кивнул и огляделся в поисках эльфа.

— Думал, он с вами. Где вы его оставили?

— Он мертв, — ответил Гарри. — Беллатрикс Лестренж его убила.

Лицо бармена осталось непроницаемым. Несколько секунд спустя он произнес:

— Мне жаль это слышать. Я любил этого эльфа.

Он отвернулся и начал зажигать лампы своей волшебной палочкой, не глядя ни на кого из них.

— Вы Аберфорт, — обратился Гарри к спине бармена.

Тот не подтвердил, но и не возразил — просто нагнулся, чтобы зажечь огонь.

— Как оно к вам попало? — спросил Гарри, подходя к зеркалу Сириуса, близнецу того, которое он разбил почти два года назад.

— Купил его у Данга с год назад, — ответил Аберфорт. — Альбус рассказал мне, что это. Пытался за вами приглядывать.

Рон ахнул.

— Серебряная оленуха! — возбужденно воскликнул он. — Это тоже были вы?

— Это ты о чем? — спросил Аберфорт.

— Кто–то послал к нам Патронуса–оленуху!

— С твоими мозгами тебе бы в Упивающиеся Смертью, сынок. Или я только что не показал, что мой Патронус — коза?

— О, — произнес Рон. — Ага… вообще–то я есть хочу! — оправдывающимся тоном добавил он, ибо в желудке у него в этот момент громко заурчало.

— У меня есть еда, — сказал Аберфорт и боком вышел из комнаты. Несколько секунд спустя он появился вновь, неся большой батон хлеба, немного сыра и оловянный кувшин с медовухой, и положил все это на стол пред камином. Гарри, Рон и Гермиона жадно принялись за еду, и на некоторое время в комнате установилось молчание, если не считать треска огня, звона кубков и жующих звуков.

— Значит, так, — заявил Аберфорт, когда они наелись и Гарри с Роном устало откинулись на своих стульях. — Нам надо придумать лучший способ вывести вас отсюда. Ночью это никак — вы слышали, что бывает, если кто–то ходит снаружи в темноте: сработают Воющие чары, и они на вас налетят, как Подветочники на доксьи яйца. Не думаю, что мне второй раз удастся оленя выдать за козу. Погодите до утра, когда можно будет выходить, тогда сможете надеть обратно ваш плащ и уйти пешком. Выбирайтесь из Хогсмида, в горы, там сможете Дезаппарировать. Может, увидите Хагрида. Он вместе с Гроупом прячется в пещере там наверху с того дня, как его пытались арестовать.

— Мы не уйдем, — покачал головой Гарри. — Нам нужно попасть в Хогвартс.

— Не будь идиотом, парень.

— Мы должны, — повторил Гарри.

— Что вы должны, — наклонился вперед Аберфорт, — так это убраться отсюда как можно дальше.

— Вы не понимаете. У нас немного времени. Мы должны пробраться в замок. Дамблдор — в смысле, ваш брат — хотел, чтобы мы…

От света камина грязные линзы аберфортовых очков сделались на мгновение непрозрачными, ярко–белыми, и Гарри вспомнил слепые глаза гигантского паука Арагога.

— Мой брат Альбус хотел много вещей, — произнес Аберфорт, — и людям свойственно было страдать, пока он проводил свои великие планы. Убирайся подальше от этой школы, Поттер, и вообще из страны, если можешь. Забудь о моем брате и о его умных схемках. Он сейчас там, где его ничто уже не заденет, и ты ему ничего не должен.