Канонир Кейд - Сирил Джадд

— Она почти не страдала, — попытался утешить его доктор. — Сердце у Джоан было слабое, и оно просто остановилось. Сам подумай, разве смогла бы она забраться так далеко, если бы испытывала сильные боли?

— Мы были с ней до самого конца, — подхватила Анна. — Она совсем не мучилась и даже, я бы сказала, выглядела счастливой. Ты же знаешь, больше всего на свете Джоан мечтала приносить пользу людям. И своей гибелью она действительно помогла нам всем. Она очень тебя любила, Хенк, и хотела тебе только счастья.

— Что она сказала? — хрипло потребовал Хенк, не отрывая взора от кровати с телом Джоан, словно та могла исчезнуть, стоило ему на мгновение отвести глаза.

— Она сказала… — Анна чуть замешкалась, но справилась с собой и уверенно продолжала: — Она просила передать, Хенк, что желает тебе долгой, и счастливой жизни и хочет, чтобы ты иногда вспоминал ее добрым словом. Я сама это слышала, — закончила она, избегая встречаться с вопросительным взглядом Тони, который не слышал ничего подобного. Что ж, это был тот самый случай, когда маленькая ложь никому не могла повредить.

— Спасибо вам. Я… — Голос молодого человека прервался от сдерживаемых рыданий. Он мешком опустился на кровать и принялся нежно гладить волосы и лицо покойной, покрытые пылью и запекшейся кровью.

Хеллман круто повернулся и вышел из спальни. В палате было тихо. Грэхэм либо заснул, либо снова потерял сознание. Доктор вернулся в кабинет и уселся в свое кресло.

В его распоряжении находилось множество фактов, обрывков, осколков, которые, по идее, должны были сложиться в целостную картину, но отчего-то упрямо отказывались подчиняться. Он попытался сконцентрироваться, но непослушные мысли только блуждали по разным направлениям, начиная от больничной палаты, где лежал избитый в той же странной манере, что и Слониха Джинни, Грэхэм, и заканчивая спальней в том же доме, в которой над телом жены склонился безутешный Хенк, оплакивающий очередную жертву Марса — да-да, именно Марса! — и не подозревающий о том, что сам стал главной причиной ее гибели.

Тони фыркнул от негодования, вспомнив последнее слово, слетевшее с губ умирающей. "Гном"! Подумать только! В глазах неземное блаженство, лицо озарено внутренним светом, как будто она слышит поющие гимны сонмы ангелов, а на устах какие-то дурацкие гномы!

Стоп! А почему дурацкие?

В течение нескольких секунд в мозгу у него с бешеной скоростью прокручивались, как в мясорубке, все детали этой гигантской головоломки, включающие загадочную смерть Джинни, пострадавшего Грэхэма, Санни Кендро, которому только мешала кислородная маска, и, как последний штрих, предсмертные слова Джоан Редклифф.

В невероятном возбуждении Тони вскочил с кресла и заходил по комнате. Немного успокоившись и еще раз проанализировав свое озарение, он вынужден был с сожалением признать, что кое-какие факты не вписывались в выстроенную им цепочку. К примеру, украденный маркаин.

Расхаживая по кабинету, доктор не сразу заметил Анну, неслышно отворившую дверь спальни и замершую на пороге.

— Ты звал меня? — спросила она. — Я почувствовала, что с тобой что-то происходит.

Хеллман широко улыбнулся. Вместо ответа он захлопнул открытую дверь и бесцеремонно сгреб девушку в объятия.

— Энеи, — сказал он, — ты даже не представляешь, как тебе повезло, что в тебя влюбился такой большой, сильный и умный тип, как я! А теперь быстренько отвечай, когда мы поженимся?

Анна отрицательно замотала головой:

— Ничего тебе не обломится, если ты сию же секунду не расскажешь мне все до последней детали!

ГЛАВА 23

ВЫНУЖДЕН ОТКЛОНИТЬ ВАШ ЗАПРОС НА ДАННОМ ЭТАПЕ РАССЛЕДОВАНИЯ. ПОЛИЦЕЙСКИЕ ФУНКЦИИ НЕ ПРЕДУСМАТРИВАЮТ ВМЕШАТЕЛЬСТВО ВО ВНУТРЕННИЕ ДЕЛА ОТДЕЛЬНЫХ ПОСЕЛЕНИЙ, РАВНО КАК И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПОЛИЦЕЙСКОГО ОБОРУДОВАНИЯ В ИНТЕРЕСАХ ЧАСТНЫХ ЛИЦ.

Подписано: ХЭМИЛТОН БЕЛЛ, КОМИССАР.

Тони прочитал текст официальной радиограммы и брезгливо отбросил листок папиросной бумаги на край стола. Куда интересней оказалась приложенная к ней записка радиста:

"Оператор в Марсопорте сообщил мне по секрету, что старина Белл ответил отказом, потому что не поверил ни одному нашему слову. Кроме того, он считает, что пропавшего ребенка наверняка прикончила его мамаша-маркаинистка, а потом закопала где-нибудь в пустыне. Репортаж Грэхэма уже у всех на устах. Надеюсь, вы его как следует подштопаете. По крайней мере, буду иметь моральное право от души врезать этой твари по физиономии, когда он выйдет из больницы.

Харви".

Доктор коротко усмехнулся, потом поинтересовался у доставившего послание и ожидающего ответа Теда Кемпбелла, знает ли о нем Мими Джонатан?

— Нет еще, доктор Тони. Радиограмма только что поступила, и Харви сразу послал меня к вам. Он спрашивает, что ему отвечать?

Хеллман вспомнил, что Кантрелла и Грейси возглавляют поисковую партию. Так что ответственность придется брать на себя. Он взял карандаш и написал на обратной стороне радиограммы:

"Харви, дружище, попробуй озадачить нашего друга Звонаря таким вот текстом:

ТРЕБУЮ СРОЧНОГО ПРИБЫТИЯ ПОЛИЦЕЙСКОГО ПАТРУЛЯ С СООТВЕТСТВУЮЩИМ ПОИСКОВО-ТРАССЕРНЫМ ОБОРУДОВАНИЕМ ДЛЯ РОЗЫСКА НЕИЗВЕСТНЫХ ПРЕСТУПНИКОВ, НАНЕСШИХ ОПАСНЫЕ ДЛЯ ЖИЗНИ ПОБОИ НАШЕМУ ДОРОГОМУ ГОСТЮ ДУГЛАСУ ГРЭХЭМУ.

Держу пари, получив это послание, комиссар пригонит сюда всю королевскую рать и явится сам, чтобы лично возглавить и проконтролировать розыск. Нападение на Грэхэма развязывает ему руки, поскольку журналист не принадлежит к числу колонистов Сан-Лейк-Сити. И будь понастойчивей — нам позарез необходима "ищейка", чтобы найти Санни.

Тони".

Тед ускакал обратно в радиорубку, а Хеллман все никак не мог успокоиться, расхаживая взад-вперед по кабинету и не зная, чем ему заняться в ожидании ответа. Он поставил было кипятить воду для чашечки кофе, но уже через полминуты передумал и выключил нагреватель. Взгляд его упал на бутылку, стоящую на полу рядом с ножкой стола. Бутылка принадлежала Грэхэму, и в ней еще оставалось порядочно виски. Доктор потянулся к ней, но тут же отдернул руку. Не тот случай и не та бутылка!

Минуты казались часами. Он заставил себя сесть и в десятый, наверное, раз обдумать возникшую у него теорию. Все вроде бы сходилось, но выглядело настолько невероятным, что поневоле возникали сомнения в собственной нормальности.

А ведь он так пока ничего и не рассказал Анне! Он просто не мог себя заставить. Все это было так фантастично, что он сам с трудом верил в непогрешимость своей гипотезы. С другой стороны, его теория с безупречной логикой увязывала в стройную цепь практически все имеющиеся факты.