Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Между тем как по выезде из Москвы Князь Кутузов стоял у Коломенской заставы, Наполеон был у Дорогомиловской, где он долго, и сначала в спокойном расположении духа, ходил взад и вперед, ожидая депутатов из Москвы, с мольбою о пощаде и городскими ключами. Перед ним лежал на траве большой план Москвы. Не видя появления депутатов, Наполеон неоднократно посылал узнавать о происходившем в столице и причинах, замедлявших прибытие к нему Московских властей. Отправленные в город офицеры, большей частью Поляки, останавливали всех, кого встречали, спрашивая: «Где начальство? Где Губернатор, Комендант?» Никто не мог дать им удовлетворительного ответа. Напрасно блуждали они по бесчисленным улицам, не смея возвратиться к своему повелителю, не исполнив его воли. Наконец Наполеон приказал Государственному Секретарю Дарю ехать в Москву и сказал ему: «Приведите ко мне бояр». Легко представить себе, с каким успехом Дарю исполнил данное ему поручение отыскать бояр! Беспрерывно возрастало смущение Наполеона, избалованного пышными встречами в Европейских столицах, волнуемого памятью прежних триумфов. Шаги его становились неровны; он оглядывался в разные стороны, останавливался, снимал перчатки и надевал их, вытащил из кармана платок, мял его и ошибкою клал в другой карман[318]. Более часа представлял он собою человека, у которого вдруг исчезает призрак, очаровывавший его, наполнявший его воображение самыми обольстительными мечтами. Обуявшее Наполеона недоумение распространилось и на окружавших его. Они стояли в молчании, ожидая развязки необыкновенного и для всех тем более неожиданного случая, что распоряжения к торжественному вступлению в Москву были сделаны еще с утра. Маршал Мортье был назначен Губернатором столицы, Генерал Дюропель Комендантом, бывший прежде в России Французским консулом, Лессепс – Интендантом, или правителем Московской губернии. Для воспрепятствования своим голодным солдатам грабить Наполеон велел двум конным бригадам протянуть цепь вдоль Москвы-реки и никого не впускать в город. Понятовский получил приказание остановиться с корпусом у Калужской заставы, Вице-Король у Пресненской и Тверской, а остальные войска, гвардия и корпуса Нея и Даву, прибыв к Дорогомиловской заставе, готовились к церемониальному маршу, чистились и одевались во всю парадную форму. Следующая прокламация была напечатана для обнародования по вступлении в Москву: «Войска Е. В. Императора и Короля (то есть Бонапарта) заняли Москву. Жителям приказывается: 1) Донесть Коменданту Дюропелю о всех находящихся у них Русских военных, раненых и здоровых; 2) В течение суток объявить об имеющихся у них казенном имуществе, хлебе и вине; 3) Представить Коменданту всякого рода оружие, огнестрельное и белое, какое у них сохранилось. Мирные жители Москвы могут быть без всякого опасения насчет своей собственности и безопасности лиц, если они свято будут сообразоваться с содержанием настоящей прокламации».

Объявление сие оставлено под спудом, по той весьма естественной причине, что не для кого было его обнародовать. Напрасны были приготовления к церемониальному параду, прокламация, ожидание Наполеона, что его встретят первенствующие чины и поднесут ему с покорностью ключи столицы. Москва не пошла к нему на поклоненье. Мюрат уже неоднократно доносил из авангарда, что он никого не встречает в городе. Наконец, по долгом искании, возвратились и посланные Наполеоном офицеры, ведя с собой несколько живших в Москве иностранцев. Депутация, долженствовавшая представлять Московские власти, состояла из десятка гувернеров и промышленников; в числе их был книгопродавец. К нему обратился Наполеон с вопросами. «Кто вы?» – «Француз, поселившийся в Москве». – «Следственно, мой подданный. Где Сенат?» – «Выехал». – «Губернатор?» – «Выехал». – «Где народ?» – «Нет его». – «Кто же здесь?» – «Никого». – «Быть не может!» – возразил Наполеон. «Клянусь вам честью», – было ему ответствовано. «Молчи», – сказал Наполеон и кончил разговор. Как на высотах Бельвиля и Монмартра с быстротою молнии разнеслась в наших рядах весть, что Париж покоряется Александру и Французы просят пощады, так во мгновение ока распространилось в неприятельской армии известие, что в Москве нет ни жителей, ни властей. Неожиданность дела поразила Французов громовым ударом. Рушились победные грезы, смолкла общая радость и обратилась в уныние, а потом в ропот, повлекший за собой ослушание, своевольство, грабеж. С негодованием выслушав приведенных к нему из Москвы иностранцев, Наполеон отвернулся от них, велел подвесть себе лошадь, скомандовал близ стоявшим войскам: «Вперед!» – и в голове конницы въехал в Москву. Миновав Новинскую часть и приблизясь к берегу Москвы-реки, он остановился на правой стороне улицы, на береговом косогоре, и сошел с лошади. В Дорогомиловской слободе, по всем проулкам, расставили караулы с пушками. Скоро в Замоскворечье, в четырех местах, показался дым, а потом поднялось пламя, предвестник того пожара, которому летописи веков не представляют подобного. Наполеон расположился на ночлег в обывательском доме, в Дорогомиловской ямской слободе, где жителей, кроме четырех дворников, никого не было.

Между тем Мортье, с частью гвардии, занял Кремль и делал приготовления к приезду Наполеона, принимая также все меры предосторожности для его безопасного там пребывания. Весь народ до последнего Русского был выгнан из Кремля. Несколько проживавших в Москве Французских бродяг уверили придворных и гвардейцев Наполеона, что в Кремле зарыта большая часть церковных сокровищ, которые наше Правительство будто бы не успело вывезти. Тотчас кинулись Французы отыскивать богатства, обшаривать дворцы, подвалы, чердаки. Не находя добычи, начали они допрашивать остававшихся во дворце сторожей. Несчастные были мучимы побоями и сажаемы окованные под стражу, за то, что не хотели показать, где зарыты мнимые сокровища. Один Поляк, не зная, как утолить мщение свое к Русским, рвал бархат с Царского трона[319]. Отыскали типографию, наскоро напечатали на Французском и Польском языках объявление и отправили его с курьерами во все концы подвластных Наполеону стран. Оно было следующего содержания: «Большое сражение 7-го числа поставило Русских в невозможность защищать Москву, и они оставили столицу. Теперь половина четвертого, Победоносная армия только что вступила в столицу, куда Его Величество Император Наполеон прибыл в сию минуту с своей главной квартирой».

До наступления темноты в городе сохранялся некоторый вид порядка. Жители не показывались на улицах и прятались в домах; Французы бродили, сами не зная куда. Но когда пала ночь, насилия сделались повсеместны.