Прикосновение - Колин Маккалоу

Ли слушал его словно завороженный: никто не разбирался в искусстве обращения со взрывчатыми веществами лучше Александра, а он не спешил открывать свои тайны.

— И много породы ты хочешь обрушить? — спросил Ли, по спине которого вдруг пробежал пугающий холодок.

— Несколько тонн.

— Будь на твоем месте кто-нибудь другой, я бы запретил, но тебе не могу: ты здесь хозяин.

— Да, не можешь.

— А ты уверен, что все пройдет как надо? Ты даже не посоветовался со мной.

— Это же наша старая добрая шахта. Она, негодница, слушается меня.

Повернувшись, они побрели в обратном направлении.

— Когда хочешь провести взрывы?

— Завтра, если день будет ясным, как сегодня, чтобы ветер не задувал в вентиляционные стволы. — И Александр указат на клеть: — Куда едем — вверх или вниз?

— Вверх.

Все причины откладывать разговор иссякли. Ли сглотнул, готовясь к разговору. За ночь он отрепетировал каждую фразу, старательно подбирая слова. Ему предстояла самая важная речь в жизни.

— Так о чем ты хотел поговорить? — вдруг спросил Александр.

Компрессор приводил в действие паровой двигатель, достаточно мощный даже для локомотива, и шуму от него тоже было много. На террасе слышалось только пыхтение двигателей копров; кочегар стоял неподалеку, опираясь на грязную лопату, второй рабочий следил за показаниями приборов.

— Сюда. — Ли отвел Александра в сторону, к известняковому парапету, подальше от шумящих двигателей, копров и рабочих. Сидеть здесь было не на чем. Ли присел на корточки, Александр последовал его примеру.

На земле лежал древесный лист; Ли подобрал его, внимательно разглядел и начал рвать на сухие мелкие клочки. Тщательно отрепетированные слова будто выветрились из его головы. Оставалось полагаться на дар импровизации и прямоту.

— Я любил тебя больше, чем родного отца, Александр. И предал тебя, — выпалил Ли. — Предательство не было рассчитанным и обдуманным заранее, но сути это не меняет. Жизнь во лжи для меня невыносима. Ты должен знать все.

— Знать что? — переспросил Александр так спокойно, словно ожидал услышать от Ли признание в незначительной провинности или мелком мошенничестве.

От листа не осталось ни единого клочка. Ли поднял голову и устремил на Александра взгляд затуманенных слезами глаз; беззвучно шевеля губами, он подыскивал слова.

— Я люблю Элизабет, и когда восемь дней назад я нашел ее, я… предал тебя.

Черные глаза ярко вспыхнули и снова стали тусклыми и непроницаемыми. В лице Александр не переменился. Бесконечно долгую минуту он молчал, сидя на корточках в пыли и опираясь ладонями о колени. Выслушав Ли, он остался невозмутим.

— Спасибо за откровенность, — наконец произнес он.

Глубоко укоренившееся чувство достоинства, которое так восхищало Александра в восьмилетнем Ли, удержало его от оправданий, попыток объясниться, от заверений в своей невиновности, в которых неизбежно рассыпался бы более слабый человек. Конечно, если бы ему хватило духу открыть Александру тайну предательства.

— Рассказать тебе обо всем легче, чем лгать, — продолжал Ли. — Если кто и виновен, то не Элизабет, а я. Когда я нашел ее, она была не в себе, она не понимала, что происходит. Все, что произошло между нами, повторилось вчера. Элизабет убеждена, что любит меня.

— Почему бы и нет? — возразил Александр. — Ведь она тебя выбрала.

— Этого просто не может быть, я точно знаю. Мне следовало расстаться с ней еще вчера. Но я не сумел. Не смог.

— А она знает, что ты решил поговорить со мной, Ли?

— Нет.

— А твоя мать? Ей ты признался?

— Нет.

— Значит, это наш секрет.

— Да.

— Бедная Элизабет, — вздохнул Александр. — Давно ты ее любишь?

— С семнадцати лет.

— Вот почему ты боялся возвращаться в Кинросс… Потому и пытался скрыться.

— Да. Но пойми, я никогда ни на что не надеялся и не строил никаких планов. Я слишком сильно любил тебя, чтобы причинить тебе боль, но все случилось, когда мы с Элизабет были беспомощны и уязвимы. Она просто не смогла сопротивляться. Я застал ее врасплох.

— Завидная победа, — сухо заметил Александр. — Мне застать ее врасплох никогда не удавалось. Если бы ее нашел я, а не ты, она опомнилась бы вовремя. Так сложились отношения между мной и Элизабет. Я живу с человеком, лишенным жизненной силы. С призраком. Хорошо, что в нем наконец-то вспыхнула искра.

Он перенес удар, как и подобает сильному, благородному, несгибаемому человеку, думал Ли. И от этого самому Ли стало еще тошнее. Александр ничем не выдал чудовищной боли, которую не мог не испытывать.

— Я подверг ее огромному риску, — продолжал Ли. — Я знаю, ей нельзя иметь детей, но я ничего не смог с собой поделать. Вчера я попытался хотя бы поговорить с ней об этом, но ничего не вышло. Я напомнил об опасности, а Элизабет рассмеялась.

— Рассмеялась?

— Да. В опасность она не верит.

— Значит, ее и нет вовсе. — Александр поднялся и подал руку Ли. — Пойдем пройдемся. Дойдем до того места, где под землей проходит первый тоннель. Меня тянет туда, нюх, чутье или не знаю что еще зовет меня к моей золотой горе.

Рабочие посматривали на них равнодушно, как и полагалось смотреть на владельцев рудника, обсуждающих его будущее.

— Я не мог жить в вечной лжи, — снова произнес Ли, когда они отошли в сторону и присели на камни.

— Ты слишком благороден, мой мальчик, в этом твоя беда. А если Элизабет по душе такая жизнь?

— Но не потому, что она лжива от природы, честное слово, — заволновался Ли. — Просто так она жила долгие годы. И боялась, что ты ее раскусишь. О, Элизабет видела, как ты добр к ней, как ты ее уважаешь. И вместе с тем она тебя боится, а я этого совсем не понимаю.

— Зато я понимаю. — Александр погладил шероховатую поверхность камня. — Я воплощение сатаны.

— Что ты сказал?

— Элизабет — жертва двух злобных стариков фанатиков. Оба уже мертвы, но от их влияния она не избавится никогда. Для нее я всего лишь отец ее детей, хозяин ее дома и кормилец. Твою мать я буду любить до последней минуты. И Элизабет прекрасно знает это. Дорогой мой Ли, нельзя добиваться от близких полного подчинения — жаль, что мне понадобилось пятьдесят пять лет, чтобы понять это. Элизабет не выносит меня по множеству причин, перечислять которые я не намерен. Я неприятен ей физически. Прикоснувшись к ней, я вижу, как ее передергивает. Я разлюбил ее много лет назад. — «Пощади Ли, Александр!» — А может, вообще никогда не любил. Вначале мне казалось, что я ее люблю, но скорее всего я обманывал себя, тешил надеждой, что когда-нибудь мы будем по-настоящему близки. А тебя она давно любит?