Стреляй, напарник! Дилогия - Андрей Олегович Белянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отправив сатира с поручением и попросив своих гостей одеться для официальной встречи, Мария, сделав приглашающий жест Варе, направилась в комнату с ванной. За миг до того, как отвернуться, она взглянула ему в глаза. Взрыв размером со сверхновую прогремел в груди эмиссара, а окружающий его мир завертелся юлой, и только эти карие, бездонные глаза неподвижно взирали в его душу.
Девушка отвернулась и пошла в купальню, но за те несколько шагов, что ей предстояло сделать, она сумела ещё раз потрясти Ашаса. Дёрнув край простыни, гречанка позволила ей сползать по своему телу, опускаясь с каждым шагом всё ниже. Когда Мария была уже у самой двери, простыня замерла чуть ниже талии, открывая взору изящную спину и верх ягодиц. Помедлив секунду, словно позволяя ему налюбоваться на это великолепие, девушка сбросила простыню, полностью обнажив себя, и, неспешно качая бёдрами, вошла в дверь. Скрываясь за косяком, она ещё раз обернулась и, поймав его взгляд, подмигнула, одарив тёплой улыбкой…
Ашас резко выдохнул, выныривая из воспоминаний, словно из ледяной проруби. Он до сих пор не был уверен, что та улыбка и подмигивание были реальностью, а не плодом его больного воображения. Но эта картина всплывала перед ним снова и снова, наполняя небывалым восторгом. И тем страшнее была метаморфоза, происходящая перед мысленным взором…
Обнажённое тело, которым он так восторгался, лежит на холодном мраморе в лужах дымящейся крови. Лица не видно, она лежит ничком. Но Ашас не сомневается – это Мария. Резаные раны уродуют не так давно изящную спину, мелкие жуткие твари грызут когда-то великолепные руки и ноги, а волосы, при жизни ниспадавшие роскошным водопадом, подобно выброшенным на берег водорослям, мокрые и бесформенные, распластались по залитому кровью полу. И вот на фоне этого ужаса появляется кинжал с окровавленным клинком. Кинжал, который держит его, Ашаса, рука.
– Пожалуй, на этом всё! – закончила разговор со старцами воспитанница Костаса. – Мы со всем определились, можно расходиться. Пора приводить задуманное в…
Все дружно согласились, но никто не успел даже тронуться с места, как…
– Не-е-ет! – в исступлении проорал выходец из тёмного мира.
С безумными глазами он стремительным шагом приближался к хозяйке дома, доставая на ходу подаренный кавказский кинжал.
– Э, ты чего, сбрендил?! – Тимохин со Всеволодом бросились ему наперерез, закрывая Марию своими телами.
Варя, откинув подол греческого платья, выхватила из набедренной кобуры РПР и взяла эмиссара на прицел. Но Ашас, вдруг рванувшись, как хоккеист, одним силовым приёмом растолкал внештатников, повалив обоих, и оказался лицом к лицу с гречанкой. Стоящие за её спиной старцы попятились, даже не пытаясь прийти на помощь девушке.
– На пол! – заорала Варвара, обращаясь к Марии и старикам, так как они были на линии огня.
Никто её не услышал. Чертыхнувшись, лейтенант стала смещаться вбок, выбирая вектор стрельбы, и понимала, что не успевает, эмиссар уже на расстоянии вытянутой руки от гречанки. И вдруг он исчез из прицела. Отведя оружие в сторону, Варя поспешила найти его снова и нашла…
На коленях перед Марией, сотрясаясь от беззвучных рыданий, стоял Ашас, протягивая девушке кинжал, который держал за лезвие.
Глава 6
Казалось бы, если живёшь в глуши, то должен привыкнуть к редкому общению. Но не в случае Михаила Георгиевича. Как саратовский егерь, он всегда встречался с приезжающими в заповедник туристами, с проверяющими, с коллегами и прочими людьми, по той или иной оказии навещавшими его дом и рабочие угодья.
А как граничару и тем более стратегу Костасу, ему приходилось общаться больше, чем иному репортёру. Но есть категория людей, про которых старый егерь почти забыл, настолько редко ему доводилось с ними говорить.
Настойчивая трель доносилась из старого платяного шкафа. Удивлённый дядя Миша не сразу вспомнил, что именно могло там так дребезжать. Наконец открыв створки и покопавшись в белье, он извлёк на свет спутниковый телефон.
– Сто лет в обед! – сказал он сидящему на пороге Петрухе, показывая тому дисплей с высветившимся номером. – Вот уже кого не ждали.
Нажав кнопку приёма, приложил трубку к уху:
– Алло, слушаю!
– Здрав буди, свет-Михайло сын Георгиев, – раздался из динамика почти забытый голос. – В добром ли здравии пребывать изволишь? Как служба идёт? Всё ли у тебя любо-дорого?
– И тебе не хворать, Капитан, – ответил бородатый граничар. – Думал, уже не услышу тебя более. По крайней мере, на этом свете. Совсем ты забыл про старого ученика.
– Напраслину возводишь, друг мой сердешный. Завсегда про тебя помню, не забываю. А что звоню редко, так то тебе токмо в радость должно быть. Значит, в делах твоих служебных и прочих всё ладно да складно. Я ведь, как вестник недобрый, появляюсь, только когда беда на порог просится и без помощи или хотя бы слова поддержки тебе никак не обойтись.
– Стало быть, раз сейчас звонишь, скоро проблем ждать следует?
– Следует, Михайло. Следует.
– Спасибо, обрадовал, – съязвил егерь. – И это при том, что вся наша работа из одних проблем и состоит.
– Истину глаголешь. То, что до сих пор всем ратникам нашим порубежным докучало, простой забавой покажется, когда наступит ночь святой Вальбургии.
Михаил бросил взгляд на настенный календарь, отмечая, сколько дней до упомянутой даты.
– Уже скоро, – прокомментировал он больше для себя, чем для собеседника. – И чего же нам ждать в эту славную ночную пору? Каких таких напастей?
– По вестям, доверия заслуживающим, хлынут в эту ночь к нам из-за граней полчища несметные. Не те, что ранее набегами для разбоя промышляли, а такая сила тёмная повалит, опосля которой ни трава расти не будет, ни вода журчать в ручьях. Зверь и птица исчезнет. А за ними следом и весь род человеческий.
– Звучит жутковато. Прямо аж до оторопи, – задумчиво проговорил дядя Миша. – А где именно такой серьёзный прорыв готовится? Это удалось узнать?
– Удалось, – ответил Капитан. – Получается, что повсеместно ворог полезет, по всем фронтам нашим. Кажному граничару на рубеже своём крепко стоять придётся.
– Повсеместно?
Совершенно не верилось, что на той стороне найдутся силы, способные раскрыть бреши в гранях на такое долгое время, чтобы оттуда просочилось столько всевозможных тварей, сколько потребуется для совершения описанных Капитаном деяний. Но начальник упомянул, что источник информации заслуживает доверия, а значит, всё серьёзно…
– Ну раз такая пьянка намечается, – пустил пробный шар Михаил Георгиевич, – так, может, Комитет поступится своими правилами да поможет граничарам? Ну там вмешательством личным, или снятием каких-нибудь ограничений, или же предоставлением некой материальной помощи. Я не
