Стреляй, напарник! Дилогия - Андрей Олегович Белянин

подкреплений, скрывается во тьме, мы пока сказать не можем. Хотя… Маша, сколько войск понадобится противнику, чтобы установить полный контроль над полисом?

– Полагаю, не меньше тысячи, – не задумываясь ответила гречанка. – Хотя для верности итога надо бы ещё около пятисот. Вряд ли их может быть больше, ведь им надо и собственный полис охранять, не мог же Баладинус увести на эту авантюру все войска из Фокиды. Его бы не поддержали и не одобрили собственные градоправители.

– Угу! – склонила в задумчивости голову командир внештатников. – Значит, будем исходить из худшего варианта, около двух тысяч против нашей неполной тысячи.

– Ну, это не так страшно, – всё же решил блеснуть тактическими знаниями Долгоруков. – По законам войны для успешной атаки на защищённый объект нападающие должны иметь трёхкратное преимущество. А тут получается где-то один к двум. Значит, перед нами нелёгкая, но вполне выполнимая задача.

– Это если твой подсчёт верный, – хмуро опроверг его Тимохин. – Мы же всего лишь предполагаем, сколько их, а не знаем наверняка. Вдруг их там гораздо больше?

– Ну, сидя здесь, мы это не узнаем, – сдвинула брови Варвара. – Надо выдвигаться к стенам. Мария, со старцами мы уже обсудили план городской мобилизации, это рабочая схема. На первой стадии. А вот вторую стадию придётся корректировать уже по ходу событий.

– Полностью с вами согласна, – откликнулась гречанка. – Как планируете поступить с Ашасом?

– Взорвать его к чертям собачьим, и все дела, – ответил за начальницу вспыльчивый Александр.

– Да замолчи ты уже, маньячина безмозглая! С нами пойдёт. Будет всё время при мне.

Достав из своего незабвенного кейса приборчик, напоминающий дистанционный пульт, она за ремешок повесила его на своё запястье.

– Вот! – Девушка демонстративно показала прибор подсудимому. – Будешь у меня на поводке. На очень коротком поводке.

Бывший эмиссар с пониманием взглянул на лейтенанта, потеребил ошейник, тяжело сглотнул и с обречённым видом покивал.

В просторной комнате, служившей хозяйке дома спальней, появился визитёр. Маленькая призрачная сова, влетев в окно, уселась на кроватный столбик и застыла в немом ожидании.

Ждать пришлось недолго. Из коридора раздались звуки шагов, и расставшаяся с гостями воспитанница стратега Костаса в сопровождении служанки вошла в комнату. С ходу заметив призрачную гостью, Мария жестом велела служанке выйти, а сама, встав посередине спальни, подняла в сторону птицы правую руку.

Перелетев с кровати на ладонь девушки, призрачная сова засияла чуть ярче, и в воздухе послышался едва различимый шёпот. Если бы кому-то из гостей довелось его услышать, они бы признали в этом шёпоте голос самого хозяина дома.

Выслушав послание, гречанка поднесла птицу к губам и, закрыв глаза, несколько секунд подержала её неподвижно. Затем плавно махнула рукой, отправляя посланницу в новый полёт.

Стремительной искоркой призрачная сова вылетела на улицу и, на миг зависнув над крышей и двориком, вспорхнула в комнату на втором этаже, откуда этим днём появились посланники мира богов.

Всегда находятся индивидуумы, которые не могут молчать по самой своей сути. Таким людям обязательно требуется быть в центре внимания, так как они крайне нуждаются в слушателях или собеседниках. А если им удаётся заиметь сразу обе категории, то, как говорится, жизнь удалась.

Причём не важно, если при этом слушатели тебя слушают, но не слышат, а собеседник внемлет, но не вникает. Главное для таких людей сам процесс. Говорить, говорить и говорить, высказывая всё, что знаешь или придумываешь, доносить это до чужих ушей, не заботясь о том, нужно это кому-то знать или не нужно. Принцип не в этом, а именно в произношении слов. Возможно, поэтому в любой толпе всегда стоит непрерывный гул.

На главной улице полиса Анонимус, перед домом великого стратега, несмотря на позднюю ночь, было очень шумно и оживлённо. Вся челядь, слуги и рабы Костаса плюс соседи с трёх-четырёх ближайших улиц стояли небольшими группками, вооружённые чем попало, под открытым небом в томительном ожидании и жарких диспутах.

– А я вам говорю, что фокийцы вероломны и лживы, им никогда нельзя доверять, – громко твердил пузатый лысый мужчина в добротной тунике, поверх которой был натянут льняной доспех, не сходившийся ни в талии, ни в плечах. – Вы вспомните, как три года назад наши стада на южных лугах были подло угнаны вместе с пастухами. Разве это не вероломство?

– Но ведь стада потом нашли и вернули, – возразил ему таких же габаритов кучерявый старик в хламиде, опирающийся на старенькую сарису[21]. – И как оказалось, в этом были виноваты дорийские пираты. А вовсе не фокийцы.

– Ты поддаёшься обману и иллюзии! – не согласился образованный толстяк в линотораксе, яростно жестикулируя вместо аргументов. – К нашим лугам нет водных путей, а пираты грабят на море. Так как они могли напасть на наших овец и пастухов без такого важного фактора, как наличие акватории? Точнее, отсутствие таковой. Для этого им бы пришлось, как аргонавтам в пустыне, нести своё судно на собственных плечах! Но ведь никаких кораблей никто не видел. Ни до похищения, ни после. К тому же дорийцы – известные лентяи, им не под силу подвиги Ясона со товарищи.

– Только из этого ты делаешь вывод, что нападали фокийцы? – усмехнулся старик с сарисой. – Но ведь их пастбища куда богаче наших и овцы не в пример жирнее и пушистей. Так на кой мрак им сдались наши захудалые стада?

– С каких это пор наши овцы захудалые?! – с возмущением влез в разговор коренастый бородач с мясницким тесаком на поясе. – Это раньше, до становления Костаса стратегом, на наш скот было печально смотреть. А сейчас такими нежными и сочными барашками и олимпийцы не побрезговали бы полакомиться.

– Но олимпийцы не едят мясо, – возразил ему стоящий рядом юноша со свитками под мышкой. – Они питаются нектаром и амброзией. Это всем известно.

Несколько голосов из толпы присоединилось к высказыванию молодого человека, подтверждая его правоту. Но бородач, рубанув рукой воздух, как тесаком, прервал эти изречения, отстаивая своё мнение:

– Да мне плевать, что и сколько они едят, я лишь хотел сказать, что мясо наших овец и баранов теперь куда жирнее и сочнее, чем было когда-то.

– При чём здесь наши бараны? – вернул к себе общее внимание толстяк в линотораксе. – Что общего между ними и толпой фокийцев, стоящих сейчас у стен нашего города?

– А я почем знаю, что между ними общего? – возмутился мужик, восхвалявший местный мясопром. – Если моё мнение так важно, то посмею предположить, что на раздаче мозгов, что тем, что другим, боги явно пожадничали!

Высказавшись, бородач громогласно заржал, как будто ничего смешнее он в жизни не выдавал. Кто-то в толпе его поддержал, кто-то, наоборот, повозмущался, а кто-то и просто сменил тему разговора, переключая внимание слушателей на себя и