Танец с драконами - Джордж Мартин

Но почему-то у него это не получалось, а те удары, что он наносил, не достигали цели. Казалось, одичалый все время уходил и ускользал, и длинный меч Джона лишь слегка задевал плечо или руку. Вскоре Джон обнаружил, что отступает все больше, пытаясь избежать обрушивающихся на него ударов и пропуская половину из них. Щит превратился в щепки. Он сбросил его с руки. Глаза щипало от пота, струящегося по лицу под шлемом. Он слишком силен и слишком быстр, осознал Джон, и с этим огромным мечом у него преимущество в весе и расстоянии. Бой сложился бы по-другому, будь Джон вооружен Длинным Когтем, но…

Шанс представился на следующем замахе Гремучей Рубашки. Джон бросился вперед, тараня противника, и они оба упали наземь, спутавшись ногами. Сталь билась о сталь. Оба потеряли свои мечи, пока катились по твердому грунту. Одичалый двинул коленом Джону между ног. Джон со всей силы ударил кулаком в кольчужной рукавице. В конце концов, Гремучая Рубашка каким-то образом оказался сверху, с головой Джона в руках. Он ударил ею о землю, а затем дернул забрало шлема.

— Будь со мной кинжал, у тебя стало бы на один глаз меньше, — прорычал он, перед тем как Конь и Железный Эммет стащили его с груди лорда-командующего. — Отпустите меня, проклятые вороны! — ревел он.

Джон поднялся на одно колено. В голове стоял звон, а рот наполнился кровью. Он сплюнул и сказал:

— Хороший бой.

— Ты слишком высокого о себе мнения, ворона. Я даже не вспотел.

— В следующий раз вспотеешь, — пообещал Джон.

Скорбный Эдд помог ему подняться на ноги и расстегнул шлем. С того момента, как Джон его надел, на нем появилось немало новых глубоких вмятин.

— Отпустите его, — Джон бросил шлем Хоп-Робину, и тот убрал его.

— Милорд, — произнес Железный Эммет, — он угрожал вашей жизни, мы все слышали. Он сказал, если бы у него был кинжал…

— У него есть кинжал. Справа на поясе.

Всегда есть кто-то быстрее и сильнее тебя, сказал как-то Джону с Роббом сир Родрик. Такого человека лучше сначала встретить на плацу, прежде чем столкнуться с ним на поле битвы.

— Лорд Сноу? — послышался мягкий голос.

Он повернулся и увидел под разбитой аркой Клидаса с пергаментом в руке.

— От Станниса? — Джон надеялся на весть от короля. Он знал, Ночной Дозор не принимает ничью сторону, и его не должно волновать, какой король восторжествует. Но Джона почему-то волновало. — Это Темнолесье?

— Нет, милорд, — Клидас протянул ему пергамент.

Он был плотно свернут и закреплен печатью из твердого розового воска. Только Дредфорт использует розовый сургуч. Джон сдернул перчатку, взял письмо, сломал печать. Увидев подпись, он тут же забыл о побоях, нанесенных ему Гремучей Рубашкой.

Рамси Болтон, лорд Хорнвуда, было написано крупным острым почерком. Коричневые чернила отслоились, когда Джон потер их большим пальцем. Под подписью Болтона свои знаки и печати поставили лорд Дастин, леди Сервин и четыре Рисвелла. Грубая рука нарисовала великана дома Амберов.

— Можно узнать, о чем там говорится, милорд? — спросил Железный Эммет.

Джон не видел причин скрывать:

— Ров Кейлин взят. Трупы железных людей с содранной кожей прибиты к столбам вдоль всего Королевского тракта. Русе Болтон созвал всех своих лордов в Город-на-Кургане, чтобы они подтвердили верность Железному Трону и отпраздновали свадьбу его сына с…

Казалось, его сердце замерло на мгновение. Нет, это невозможно. Она же погибла в Королевской Гавани, вместе с отцом.

— Лорд Сноу? — Клидас вглядывался в него тусклыми розовыми глазами. — Вам… нехорошо? Вы выглядите…

— Он женится на Арье Старк. Моей младшей сестре.

В тот момент Джон почти увидел ее: с вытянутым лицом, нелюдимую, с узловатыми коленками и острыми локтями, перепачканную и со спутанными волосами. Конечно, ей вымоют лицо и причешут волосы, он не сомневался, но не мог представить себе Арью ни в свадебном платье, ни в постели Рамси Болтона. Она не покажет страх, как бы ни была напугана. И она станет сопротивляться, если он попробует коснуться ее.

— Ваша сестра, — спросил Железный Эммет, — сколько ей лет?

Уже исполнилось бы одиннадцать, подумал Джон. Все еще ребенок.

— У меня нет сестры. Только братья. Только вы.

Он знал, леди Кейтилин возликовала бы, услышав эти слова. Но все равно произнес их с трудом. Его пальцы сжали пергамент. Если бы можно было так же легко раздавить глотку Рамси Болтона.

Клидас прочистил горло:

— Будет ли ответ?

Джон покачал головой и вышел.

К ночи синяки, полученные им от Костяной Рубашки, стали фиолетовыми.

— Они пожелтеют, прежде чем исчезнуть, — сказал он ворону Мормонта. — Я стану желтым, как Костяной Лорд.

— Кости, — согласилась птица. — Кости, кости.

Он слышал тихий гул голосов снаружи, хотя звук был слишком слабым, чтобы разобрать слова. Они звучат, словно за тысячу лиг отсюда. Это говорила леди Мелисандра со своими последователями у ночного костра. Каждый вечер на закате красная женщина направляла их в сумеречной молитве, прося красного бога указать путь сквозь мрак. Ибо ночь темна и полна ужасов. После отъезда Станниса и большинства людей королевы ее паства заметно сократилась: полсотни из вольного народа, прибывшие из Кротового городка, несколько стражников, которых король оставил ей, и примерно дюжина черных братьев, принявших ее веру в красного бога.

Джон ощутил себя шестидесятилетним стариком с жестким, негнущимся телом. Темные сны, думал он, и чувство вины. Мысли постоянно возвращались к Арье. Я никак не могу ей помочь. Со словами клятвы я отрекся от всей своей семьи. Если бы один из моих людей сказал об опасности, в которой находится его сестра, я бы ответил, что это его не касается. Как только человек произносит клятву, его кровь становится черной. Черной, как сердце бастарда. Он когда-то попросил Миккена сделать меч для Арьи: небольшой, с браавоским лезвием, подогнанным под ее руку. Игла. Он задался вопросом, был ли меч еще с ней. «Коли их острым концом», — сказал он ей. Но если она попытается проткнуть Бастарда, это может стоить ей жизни.

— Сноу, — бурчал ворон Лорда Мормонта. — Сноу, Сноу.

Внезапно он понял, что не может больше этого выносить.

За дверью он увидел Призрака, тот грыз бычью кость, пытаясь добраться до костного мозга.

— Когда ты вернулся?