Ванечка и цветы чертополоха - Наталия Лазарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кирилл, ты ведь не ответил на мой вопрос.
— Ты для этого меня сюда вытащил? — Бургасов затянулся и смахнул пепел в пепельницу. — На допрос? Ты не кость в горле, Палашов. Ты — заноза в заднице. Сам подумай, что бы происходило, останься ты с Любой. Ну? Представил?
— Ходил бы рядом смурной Бургасов, вздыхал бы, не смел бы сказать о чувствах, считал бы ниже своего достоинства отбить у друга любимую женщину. Верно?
— В тот день ты меня братом назвал. Помнишь? Нет?
— Это когда познакомил с Любой? Ты тогда ещё про диван какую-то чушь нёс. И всё обещал разобраться, почему в самсе курицы нет.
— Да-да. Так что брось эти разговоры о костях каких-то. Ещё раз — я тебе благодарен. Бывают же, как собаки на сене: одну любят, с другой живут. А ты выше всей этой маеты. Отрезал сразу, как понял, что тебе нужна та светловолосая колдунья. Ты замечаешь в ней бесовщинку?
— Ещё бы! Ваньку за всё надо благодарить. Если бы он не влюбился в Олесю, то не пошёл бы в сарай к Глухову с ножом. Ужас, Кир!
Палашов схватился за графин, пряча в этом движении смятённые чувства, и разлил содержимое по стопкам. И добавил:
— Благодарить нужно смерть.
Евгений выпил, не чокаясь. И подождал товарища. Оба они вспомнили похороны Вани Себрова. Стояли в церкви — Марья Антоновна, Палашов, Бургасов.
Марья Антоновна…
Самое сложное оказалось для Палашова — не оборвать связь с мамой Вани Себрова. У неё нет телефона, по которому он мог бы с нею связаться. А у него самого тоже не будет некоторое время номера телефона, доступного для неё. Евгений нутром чувствовал потребность сохранить с ней контакт. Ей может понадобиться его помощь. Он должен знать, что всё у неё нормально, она ни в чём не нуждается, ребёнок в целости и сохранности.
— Мы, конечно, теперь будем далеко друг от друга, что усложнит наши взаимоотношения, но, если тебе понадобится, я в любое время готов встать плечом к плечу или спиной к спине. Дай только знать.
— Спасибо, Кирюх. Прости, что бросаю тебя здесь. Рассчитывай на меня тоже.
— Я не девчонка, чтобы меня бросать. Просто раньше мы работали вместе, а теперь будем работать врозь. Только и всего. Главное — не теряться.
— Да. Сейчас как в воронку засосёт — дела, работа, столичная суета.
— Захочешь вырваться из воронки, вырвешься. Я тебе всегда буду рад. Как говорится, добро пожаловать в Венёв. А сейчас я тебя покину ненадолго.
Бургасов поднялся и с хмельным напряжением в походке отправился в сторону туалета. Палашов от безделья начал шарить глазами по старомодному, советских времён залу и наткнулся на знакомое лицо. Память на лица у него была отменная. Женщина, словно почувствовав его взгляд, перевела на него глаза, и он узнал Лилиану, которая скрашивала ему одиночество в этом же кафе месяца три назад. Напротив неё сидел розовощёкий пацанчик, в прошлый раз он располагался в уголке и буравил женщину глазами. Евгений запомнил и его. Теперь парень составлял ей компанию. Палашов поймал её взгляд, убедился, что она его тоже узнала. Его стопка отсалютовала за её здоровье и опрокинулась в рот. Лилиана вернула ему улыбку, чем вызвала к нему повышенный интерес своего спутника. Пришлось подмигнуть парню. Но тут вернулся Кирилл и отгородил Палашова от старой знакомой парочки широкой спиной.
— Кир, мне нужна твоя помощь. Она потребует некоторых затрат. У меня в Спиридоновке осталась женщина, с ней важно не потеряться.
Лицо Бургасова вытянулось в удивлении:
— Как? Ещё одна?
— Да. Но не в том смысле, что ты вообразил. Это Марья Антоновна, мать Вани Себрова. Помнишь, в церкви с ней стояли? Со смерти сына она одна-одинёшенька, и она в положении. Да не смотри ты так на меня. Отец ребёнка сидит в тюрьме. Вполне в моих силах ей помочь.
— Да, помню. Мы стояли вместе на отпевании. Что конкретно нужно сделать?
— Нравится мне твой подход. Я позвоню тебе из Москвы, как только устроюсь. Ты будешь знать мой номер телефона. Сгоняй, пожалуйста, в деревню и передай его женщине. Я бы мог письмом отправить, но оно придёт только через месяц. Целый месяц! Что угодно может случиться! У неё всегда под рукой должен быть мой номер.
— Ладно. Только найду брешь в графике.
— Добро. Спасибо тебе.
— Брось!
— Узнай ещё для меня, какой приговор вынесет суд Глухову, Певунову и Рысеву.
— Это, пожалуй, проще даже, чем ехать специально в деревню. Хорошо.
Прикончив графин разгорячившего их напитка, селёдочку и огурчики, мужчины незамедлительно нырнули в рукава пальто и куртки. Затягивать прощание им не хотелось, поэтому они крепко сцепились в рукопожатии и, как обычно, толкнулись плечами.
— Береги себя, брат, — сказал на прощание Палашов.
— Держись! И во всём тебе удачи! — ответил Бургасов.
Прохождение через ад. Палашов. Шаг 3.Палашов снёс заранее приготовленный мешок с картошкой на второй этаж и поставил возле двери в квартиру соседки бабы Лиды. Поднялся назад к себе и забрал упаковку молока. Старался не шуметь, но не успел воспользоваться звонком, как дверь сама распахнулась и на пороге возникла бабуля в цветастом фланелевом халате и с неизменным белым платочком на голове.
— Женька, соколик мой, чтой-то ты тут затеваешь?
И, внимательно окинув взглядом мешок с коробкой, воскликнула:
— Неужто прощаться пришёл?
— Здравствуй, родненькая моя! — Палашов даже засмущался такой проницательности. — Вот скажи на милость, откуда вы, обыкновенные старушенции, всегда всё знаете?
— Да всё ж очень просто. Ты кто у нас? Следователь, да? Ну так вот, а я прокурор. А что это значит? Означает это, что я вечно свой любопытный нос в чужие дела сую.
Палашов засмеялся и махнул рукой.
— Ладно, бабуль. Дай-ка я к тебе зайду на минутку.
Старушка посторонилась, пропуская в жилище соседа с дарами.
