Белая ведьма, черные чары - Ким Харрисон

— Том! — предупредила я его, покачивая головой, — не будь дураком. Ты отдашь девочку Уокер — и Миа тебя уроет.

— Я думаю, она будет куда сильнее злиться на тебя, чем на меня, — возразил он, ловко вертя жезлом. — Во всяком случае, когда я с ней закончу. Отойди от ребенка и не мешай мне.

А у меня ничего не было. Ну, разве что заговорить его до смерти.

— Это ты плохо придумал, — сказала я, отодвигаясь чуть в сторону, когда он приблизился, отталкивая меня от Холли просто своим присутствием. — Подумай секунду. Ты же не уйдешь живым, а если и уйдешь, то проживешь очень недолго.

— А то ты можешь отличить хорошую придумку от плохой, — сказал он, жезлом показывая мне, чтобы отошла в сторону. — Уж если человек может тронуть этого ребенка, то я тем более могу.

И он взял ее на руки.

— Том, не надо! — крикнула я, а Холли вдруг заголосила — жутким, полным радости и восторга воркованием, и меня пробрало холодом до костей. Том застыл, глаза полезли на лоб, рот раскрылся в молчаливом крике. Он упал на колени, я хотела выбить дитя у него из рук — но лишь рухнула и съежилась, когда из него вырвалась волна ослепляющей силы. Я ее не видела — мои глаза были к ней слепы — но она была здесь. Я ощущала ее, кожу жгло, будто тысячекратная летняя жара обрушилась на меня в темноте подвала.

Мучительные крики Тома метались между сводами, повторяясь снова и снова. Его выгнуло судорогой, а Холли прижала ручку к его щеке, уносимая восторгом.

— Холли, нет!

Я вспомнила о пистолете, навела его на Холли и спустила курок — капсула ушла далеко в сторону, потому что меня толкнули под руку.

Я обернулась в изумлении — и увидела Ала. Пирс стоял за ним с испуганным видом, и это меня пробрало холодом до глубины души.

— Ты что делаешь? — возмутилась я.

Но демон в зеленом бархате с румяным лицом только улыбнулся.

— Celero inanio, — сказал он шепотом, и я ойкнула, уронив ставший вдруг горячим пистолет.

— Да что ты делаешь, черт тебя побери? — взвыла я, тряся рукой.

— Сохраняю тебе жизнь, дорогая моя ведьмочка. — Он выставил назад руку, ладонью к Пирсу, и малыш отступил. — Не лезь, иначе наш договор расторгнут, и ты мертв по-настоящему.

Договор?

Том застонал от боли. Плевать, что он черный колдун, — никто не должен погибать такой смертью. Понимая, что помощи от Ала или Пирса мне не получить, я бросилась к нему — и хлопнулась от подставленной Алом подножки. Упала, ловя ртом воздух, в глазах белым пламенем полыхнула боль: я проехала щекой по цементу, не успев отвернуть голову. Ошеломленная до полной неподвижности, я подняла глаза.

Это жизнь Тома, подумала я в бессилии, тряся головой, чтобы убрать волосы с глаз. Холли выпивает его, как пыталась она выпить меня. Подвал пульсировал силой души Тома — скрытый пульс, отмерявший уход его жизни. Я чувствовала, как уходит его аура и не остается ничего, подчиняющего душу его воле. И душа таяла.

Без предупреждения — только тихое шарканье — Ал вздернул меня на ноги, и я снова ойкнула. Он скалил крупные плоские зубы, и они блестели в свете фонаря Миа.

— Слишком поздно, — сказал он, с усмешкой созерцая макабрический пир хищника, почти сам пуская слюни при виде того, как гибнет черный колдун. Я задумалась, не за долгом ли пришел ли сюда Ал. — Слишком поздно и как раз вовремя.

Форд лишился чувств, брошенный на колени бушующими в подвале эмоциями. Воздух потяжелел от раскаленных добела переживаний, разговоры всей жизни шептали едва различимыми голосами. И они таяли, исчезали. Холли восторженно пискнула от неожиданности, когда Том рухнул совсем. Черный пульс, отдающийся у меня в голове, ушел в забвение, и я покачнулась, невольно припав к Алу. Ребенок неуклюже встал на ноги и пошел, шатаясь, к стоящей на коленях матери — она теперь улыбалась и протягивала руки к ребенку. Помоги нам бог, Том погиб, Миа очнулась. А Холли пошла.

— Ал, отпусти меня. Я должна… должна ее взять, — договорила я беспомощно.

Да, но чем? Наверняка от жара все капсулы в пистолете полопались.

Я попыталась освободиться — демон сильнее сжал пальцы.

— Рано еще, — сказал он. Я попыталась вывернуться — руку пронзило болью. — Мне нужна одна вещь.

Я уставилась на него, чувствуя, как колотится сердце:

— Какая вещь?

— Вот эта.

Неожиданно он ударил меня наотмашь, и у меня голова запрокинулась, зазвенело в ушах, послышались протесты Пирса, но меня подхватило гладкое и прохладное прикосновение бархата к шее, не дав упасть.

— Ты уж извини, ведьмочка, — сказал Ал, бережно опуская меня на пол.

Меня замутило от запаха жженого янтаря и плесени, перед глазами все плыло. Как же у меня голова кружилась.

Спину морозил цементный пол, пальто не очень от него спасало. Ал склонился надо мной со сверкающим золотым ножом в руке, меня ударило паникой, но я была беспомощна. Демон потрепал меня по саднящей щеке, я попыталась оттолкнуть его бессильными руками.

— Ты кладезь возможностей. — Невероятно довольный демон поймал меня за руку. — Я бы на такое даже и не рассчитывал, но счастливые случаи бегают за тобой, как собачка за хозяином.

Счастливые? Он что, спятил?

— Ты что делаешь…

Я снова попыталась выдернуть руку из его хватки. Взяв нож в зубы, Ал вытащил из кармана черную бутылку с зельем, которое у меня отобрал.

— Мне нужна капелька твоей крови, дорогая, — сказал он, вынимая нож из пасти. — Пробудить те превосходные чары, которые ты для меня состряпала.

Чары для Пирса?

Он отставил зелье в сторону и взялся за нож. Меня пронзило паникой, а Пирс у него за спиной сжал кулаки, сдерживаясь, но не собирался ему мешать.

— П-прекрати, — сказала я и тут же дернулась от ледяного укола. — Ал, хватит! — заорала я, дергая рукой.

Он встал, я тоже хотела подняться, но он поставил ботинок мне на горло, и рывок вверх закончился для меня хрипом и судорожным дерганьем ног.

— Прерогатива учителя, — сказал он, размешивая зелье с тремя каплями крови. — Я имею право на все, что сделано тобой — мы это уже проходили. — Наклонив голову, он посмотрел на меня поверх дымчатых очков, потом поднял зелье, как в тосте. — Мое!

Он убрал ногу, я судорожно вдохнула, садясь и хватаясь за горло. В пальце пульсировала боль. Я посмотрела — Ал прорезал замкнутую петлю пальцевого узора. Он неправильно творил чары. Это зелье следовало вылить в выдолбленный камень и дать растечься. Он использовал мое зелье, но для чего?

— Что ты делаешь? — спросила я с искренним ужасом, когда он схватил тело Тома и вылил зелье трупу в рот. Он хочет Тома воскресить?

Ал отпустил тело и весело обернулся ко мне.