Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек. - Шелли Мэрри

Несколько человек, истинных авантюристов, взошли на стодвадцатипушечный корабль; прилив вынес его из гавани; потрудившись немало часов, экипаж, состоявший из людей, не видевших моря, ухитрился все же поднять часть огромных парусов; ветер наполнил их; из-за бесчисленных ошибок рулевого корабль поворачивался то так, то эдак; гигантские паруса хлопали с шумом большого водопада или таким, какой слышен в лесу, когда на него в равноденствие налетает северный ветер. Бортовые отверстия были открыты и с 358 Последний человек каждой волной, заливавшей палубы, принимали в себя тонны воды. К этому добавился свежий ветер, который начал свистеть в вантах, перебрасывая паруса то в одну сторону, то в другую и раздирая их с ужасающим треском и хлопаньем; такое, должно быть, слышалось Милтону, когда он представил, как машут, усиливая хаос, гигантские крылья Князя Тьмы247. Ко всем звукам примешивались шум моря, плеск его волн вокруг корабля и бульканье воды в трюме.

Корабль то нырял носом в волны, то взлетал высоко над ними; команда, среди которой многие никогда прежде не видели моря, должна была чувствовать, что небо смешалось с землей. Их крики тонули в гуле стихии и грохоте, с каким разваливался огромный корабль. Наконец они поняли, что к ним подступает вода, и взялись за помпы; но с тем же успехом они могли бы вычерпывать океан ведрами. На закате буря еще усилилась; казалось, корабль сам ощущал опасность; он был полон воды и начал оседать, прежде чем полностью погрузился в пучину.

В заливе стояло немало судов, с которых наблюдали неуклюжие движения громоздкой махины и видели, как она постепенно тонула; когда вода поднялась до нижней палубы, корабль исчез почти мгновенно, не оставив даже следа на том месте, где он ушел под воду. Нескольких человек удалось спасти; однако большая часть их, цепляясь за снасти и мачты, пошла ко дну вместе с кораблем, чтобы всплыть, лишь когда смерть разжала их пальцы.

Это событие побудило многих из тех, кто собирался пуститься в плавание, вернуться на твердую землю; они решили вытерпеть все беды, лишь бы не бросаться в безжалостную пасть океана. Но гораздо больше было тех, кто все же переправился. Многие отплывали из Белфаста, где переправа была короче; а в Шотландии к ним присоединялись беднейшие из местных жителей, и все они устремились в Англию.

Их вторжение пугало англичан в тех городах, где оставалось достаточно населения, чтобы это почувствовать. Конечно, в нашей несчастной стране хватило бы места для вдвое большего числа незваных гостей; но они были склонны к насилию и с наслаждением выбрасывали из домов их владельцев; захватив роскошное поместье, где владельцы уединились в страхе перед чумой, они превращали и мужчин и женщин в своих слуг и поставщиков; разорив дотла одно поместье, они, словно саранча, перемещались дальше. Там, где грабители не встречали отпора, они опустошали все. Когда им грозила опасность, они сплачивались и превосходили числом своих слабых и павших духом противников. Они шли с востока и с севера и как бы без определенной цели; однако все стекались к нашей несчастной столице.

Сообщение между городами было почти прервано из-за эпидемии; поэтому первые отряды захватчиков достигли Манчестера248 и Дерби249, прежде чем мы о них узнали. Словно победоносная армия, они всё сметали - жгли, грабили и убивали. Немногие оставшиеся на своих постах главы местной власти пы-Том П. Глава девятая 359 тались собрать отряды милиции; но людей не хватало, началась паника, а встреченное сопротивление только усиливало дерзость и жестокость наших врагов.

Они уже намеревались взять Лондон и подчинить себе всю Англию, вспоминая при этом многие давно позабытые обиды. Их хвастовство говорило скорее об их слабости, чем о силе, - но они могли причинить очень много бед, а когда были бы разбиты и уничтожены, сами сделались бы предметами сожаления и укоров совести.

Мы поняли, как на заре человеческой истории люди наделяли своих врагов неправдоподобными качествами и как подробности о них, передаваясь из уст в уста, могли, подобно Молве у Вергилия, достичь головою небес250, а руками обхватить и Геспера, и Люцифера251. Горгона и Кентавр, дракон и лев с железными когтями, морской змей и гигантская гидра - вот на что были похожи наши противники, судя по страшным слухам, доходившим из Лондона. О том, что неприятель высадился в Англии, долго не было известно, но, когда он оказался в сотне миль от Лондона, туда стали прибывать, убегая от врага, местные жители, приносившие преувеличенные сведения о численности, ярости и жестокости нападавших. Прежде тихие, улицы наполнились шумом и суетою; женщины и дети выбегали из домов и устремлялись сами не зная куда; отцы, мужья и сыновья дрожали - не за себя, а за своих близких, любимых и беззащитных. Сельские жители стремились в Лондон, а горожане бежали на юг страны. С вершин самых высоких зданий города они, как им казалось, уже различали дым пожаров на пути неприятеля. Так как Виндзор находился как раз на этом пути, я перевез свою семью в Лондон, разместил в Тауэре252, а сам присоединился к Адриану, став его адъютантом в предстоящих битвах.

Мы готовились всего два дня, но сделали немало. Собрали оружие и пушки, призвали под ружье остатки тех полков, где солдаты еще могли быть признаны годными, и сохранили ту дисциплину, которая могла поднять дух населения и устрашить беспорядочную толпу, какую представляли собою наши враги. Был у нас даже военный оркестр; в воздухе реяли знамена. Звонкие флейты и громкие трубы вселяли бодрость и сулили победу. Опытный слух уловил бы нечеткость в шагах маршировавших солдат. Но причиной этого был не столько страх перед врагом, сколько болезнь, горе и зловещие пророчества, которые зачастую угнетают самых храбрых и приводят мужественное сердце к жалкой покорности.

Во главе войска встал Адриан. Он был крайне озабочен. Его мало успокаивало то, что дисциплина в нашем войске даст нам перевес над врагом. Пока угроза чумы висела над всеми и могла уравнять победителей с побежденными, он желал не победы, а бескровного мира. Выступив из города, мы были встречены кучками полуголых крестьян, чей ужас и отчаяние достаточно говорили о свирепости приближавшегося врага. Ослепленный жаждой завоевания и добычи, он с бессмысленной яростью опустошал страну. Вид нашего войска обод360 Последний человек рил беглецов, и страх сменился у них жаждой мщения. Это же чувство они внушили и солдатам. Вялость солдат уступила место рвению; шаг стал быстрее; глухой ропот множества людей, объединенных одним чувством, и притом злобным, начал заглушать и музыку, и звон оружия. Адриан заметил это и понял, что будет трудно помешать им со всей яростью обрушиться на ирландцев. Он проехал вдоль рядов, поручая офицерам сдерживать войско, убеждая самих солдат восстанавливать порядок, и этим немного успокоил неистовство, овладевшее каждым.