Золотой Лис - Уилбур Смит

Верхний конец постромки был уже всего в шести дюймах от руки в кожаной перчатке, и тогда меч-рыба слабо взмахнула хвостом; это было ее последнее, но решающее усилие. Удилище слегка согнулось, как бы отвешивая поклон своему доблестному противнику, и крюк отцепился.

Удилище резко выпрямилось, крюк описал в воздухе дугу и со звоном ударился о планшир «Ле Бонэр». Шаса с грохотом рухнул в свое кресло. Всего в сорока футах от него меч-рыба по-прежнему неподвижно лежала в воде, высунув наружу хребет с высоким спинным плавником. Она была свободна, но у нее уже не оставалось сил уплыть; ее хвост судорожно подергивался, но сдвинуться с места она не могла.

Вся команда, разинув рты, смотрела на нее, пока шкипер Мартин, наконец, не сообразил, что к чему. «Ле Бонэр» дала задний ход и подошла вплотную к поверженному чудовищу.

— On l'aura! Мы возьмем ее! — крикнул он матросу с острогой; туша меч-рыбы глухо ударилась о корму. Тот вспрыгнул на транец и поднял сверкающий крюк высоко над головой, намереваясь всадить его прямо в незащищенную спину рыбы.

Шаса вывалился из кресла и заковылял к нему на подгибающихся ногах. В последний момент он успел-таки схватить матроса за плечо и остановить его занесенную для удара руку.

— Нет, — прохрипел он. — Не надо. — Он вырвал у него острогу и швырнул ее на палубу. Вся команда изумленно уставилась на него, не в силах скрыть разочарования. Ведь они потратили ненамного меньше сил, чем сам Шаса, ради этой проклятой рыбы.

Однако теперь это не имело никакого значения. Потом он объяснит им, что убивать рыбу острогой, после того как она сорвалась с крюка, значит поступать бесчестно. В тот момент, когда меч-рыба освободилась, борьба была закончена. Она победила. Ее убийство было бы непростительным нарушением всех канонов честной спортивной игры.

Ноги уже решительно отказывались повиноваться Шасе. Он тяжело опустился на транец. Рыба все еще лежала на поверхности у самой кормы. Он протянул руку и прикоснулся к громадному спинному плавнику. Его край был острым, как у палаша.

«Молодчина, рыба, — прошептал Шаса, чувствуя, как его глаз защипало от заливающего его пота, а может, и не только от этого. — Это была славная охота. Твоя взяла, рыба».

Он нежно гладил жесткий плавник, словно тело прекрасной женщины. Казалось, его прикосновение вдохнуло жизнь в меч-рыбу. Движения ее хвоста стали сильнее и ритмичнее. Ее жаберные пластины заходили, как кузнечные мехи; понемногу дыхание пришло в норму, и она медленно поплыла прочь.

Они следовали за ней почти полмили, пока она плыла по поверхности и ее плавник возвышался над голубой гладью океана, подобно одинокой башне. Шаса и Эльза стояли рука об руку у перил и молча наблюдали за тем, как силы и бодрость постепенно возвращаются к огромной рыбе.

Ее хвост все мощнее вспенивал воду, она уже не раскачивалась на волнах, а разрезала их с прежней царственной непринужденностью. Мало-помалу высокий плавник ушел под воду, и длинная черная тень плавно погрузилась в бездонные океанские глубины. Что-то в последний раз блеснуло в синей полутьме, будто солнечный зайчик, отраженный волшебным зеркалом, и рыба исчезла.

Всю долгую дорогу обратно в порт Шаса и Эльза просидели рядом, тесно прижавшись друг к другу. Они смотрели на прекрасный изумрудный остров, с каждой минутой становившийся все больше и больше, и не произносили ни слова, лишь раз или два тихо улыбнулись друг другу, и этим все было сказано.

Когда «Ле Бонэр» вошла в гавань Блэк-Ривер и причалила к пирсу, все остальные местные лодки давно уже были там. С перекладины, похожей на виселицу, которая была установлена у входа в здание клуба, свешивались туши двух пойманных меч-рыб. Своими размерами обе не тянули и на половину той, что ушла от Шасы. Вокруг них собралась небольшая толпа. Она восторженно приветствовала удачливых рыбаков, гордо позировавших перед объективами со своими удилищами. На специальной доске почета мелом были выведены их имена и вес добычи. Индийский фотограф из Порт-Луиса скрючился над своим треножником, спеша запечатлеть момент их триумфа.

— Разве тебе не хотелось бы, чтобы здесь висела и твоя рыба? — негромко спросила Эльза, когда они остановились, чтобы взглянуть на эту сцену.

— Как прекрасна живая меч-рыба, — пробормотал Шаса. — И как уродлива и отвратительна мертвая. — Он покачал головой. — Нет, моя рыба заслуживает лучшей участи.

— И ты тоже, — заявила она и повела его в клубный бар. Он шел с трудом, как старый больной человек, но при этом испытывал какую-то странную мазохистскую гордость за свои раны и болячки.

Эльза заказала ему ром «Зеленый Остров» с соком лайма.

— Это хоть немного взбодрит тебя, старичок, чтобы тебя можно было довезти до дома, — любовно поддразнивала она его.

Дом, о котором шла речь, назывался «Мэзон дез Ализе», что означало «Дом пассатов». Это было большое старое поместье, построенное около ста лет назад одним из французских плантаторов; прежде здесь выращивали сахарный тростник. По указанию Шасы архитекторы отреставрировали его, воспроизведя первоначальный вид в мельчайших подробностях.

Теперь оно походило на огромный свадебный пирог, окруженный двадцатью акрами роскошных садов. Французский плантатор в свое время коллекционировал тропические растения, и Шаса за долгие годы изрядно пополнил эту коллекцию. Его гордостью были водяные лилии «Ройал Виктория», чьи листья покрывали зеркальную гладь многочисленных рыбоводных прудов. Эти листья достигали четырех футов в ширину и загибались по краям, образуя что-то вроде гигантских мисок, а цветки удивительных растений были величиной с человеческую голову.

«Мэзон дез Ализе» стоял у подножия горы Ле Морн Брабант, всего в двадцати минутах езды от здания клуба в гавани Блэк-Ривер. Шаса и приобрел-то его главным образом именно из-за этой близости. Он называл его своей «рыбачьей хижиной».

Когда они взбирались по крутой подъездной аллее под сплошным навесом из листвы смоковниц, Шаса удовлетворенно заметил:

— Ну, кажется, все остальные добрались вполне благополучно.

Вдоль аллеи, в том месте, где она заворачивала к парадному подъезду, были припаркованы с полдюжины машин. Личный самолет Эльзы доставил из Цюриха двух руководящих сотрудников ее компании. Оба были техническими директорами «Пинателли Кемикалз» и в свое время занимались разработкой процесса получения «Синдекса-25», а также проектированием установки для его промышленного производства. С одним из них, Вернером Штольцем, немцем по происхождению, Шаса уже встречался во время нелегких предварительных переговоров в Европе. Тогда все в целом прошло довольно гладко, во многом благодаря умелому дирижированию со стороны Эльзы.