Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

— Мы!!! — подняли руки Гуго и отряг и, бурча оживившимися при поступивших из мозга разведданных о грядущем ужине желудками, бодрым шагом направились на кухню старого Агграндара.

— …куда ты набираешь столько картошки? Такая куча не поместится в такой маленький котелок!..

— …не волнуйтесь, ваше величество!.. Я так почищу, что поместится!..

— …воду наберем сюда…

— …очистки наверное, надо складывать в этот ушат…

— …жалко, что кроме картошки и воды у него ничего нет…

— …прямо как у нас дома!..

— …хоть кто-то чувствует себя в этой дыре как дома, Хель и преисподняя…

— …ничего, ваше величество…

— …не называй меня этим дурацким величеством, парень. Для тебя я просто Олаф…

— …спасибо… я говорю, что недолго нам осталось тут куковать, Олаф…

— …что?!.. опять ты за старое?!..

— …нет, что вы, что вы… Олаф… то есть… я имел в виду… Я имел в виду, что когда волшебник Адалет отдохнет, мы вернемся к большому завалу, и он разнесет его в пух и прах!..

— …а-а…ты про это… Эт я с тобой согласен… Волхв Адалет — это сила… Оклемается, пальцем ткнет — и камушки только брызнут, поминай, как звали!..

Волхв Адалет, до ушей которого периодически доносились обрывки разговора двух шеф-поваров, заслышав такой прогноз на завтра, только крякнул, рыкнул себе под нос, скрипнул зубами и яростно покраснел.

Если бы он был всем и мог всё, что думали про него простые смертные, в магии не искушенные, Гаурдак прятался бы от него в соседней Вселенной.

Под столом.

Камушки брызнут…

И поминай, как звали…

Бедный наивный Олаф…

Бедный наивный багинотец… как там его… я же записывал… где мой блокнот?..

Бедный всезнающий я…

После отдыха — и чем дольше, тем лучше — бедный старый Адалет поведет доверившихся ему мальчишек и девочку не к первому завалу, а к боковым ходам, и попробует разведать, что находится в гремящих ущельях и куда они ведут…

И лучше бы им куда-нибудь вести.

Потому что тот камень с дороги наверх мне не сдвинуть никак и никогда…

Пока Олаф и Гуго делали в кладовой приготовления к званому ужину, Адалет угрюмо разводил костер из кучки преображенных в хворост камней 1, Иванушка с Сенькой в обследованной ей ранее пещерке-спальне оборудовали место для отдыха всей команды. Они очистили единственную деревянную мебель во всей пещере — лежанку — от груды почти истлевших овечьих шкур, распадающихся в пыль лоскутков простынь и ветхих мешков с пылью — подушек, подумали недолго, критически изучая корявые, плохо струганные доски вперемежку с откровенным горбылем… и постелили Масдая.

Жизнь в подземелье начинала налаживаться.

Куда — это был вопрос второй.

Последняя вареная картошка без соли, но в остатках мундира, погон, аксельбантов и прочих атрибутов овоща, слишком долго проведшего в обществе мага с научно-исследовательским складом ума, была сметена с деревянного блюда лишь на два минуты позже первой, и тихий час — или два часа, или три, или восемь — смотря сколько понадобится на восстановление потраченных сил, как туманно сообщил маг-хранитель — начался.

Часовым автоматически был назначен Иван.

С тоскливой завистью поглядывая на завалившихся спать товарищей по переделке, усталый, но ничуть не сонный лукоморец поправил на мизинце Сенькино любимое колечко-кошку, вынул из ножен и положил рядом меч, и уселся на краю широкого ложа с книжкой 2.

--------------

1 — С двенадцатой попытки. Под яростное ворчание "Я вам, между прочим, боевой маг, а не домработница какая-нибудь", бедный минералы побывали фетровыми гладиолусами, дохлыми змеями, перезрелыми огурцами, мотком колючей проволоки и еще множеством самых неожиданных, удивительных и порой пугающих предметов и явлений.

2 — Постояв несколько минут над ассортиментом из "Медведеведения", "Лоселогии", "Грифографии" и прочих "Зайцезнаний", грустный перед открывающейся перспективой напрасно потерянной ночи лукоморец, надеясь на читательскую удачу, выбрал некую "Батрахомиомахию" — хоть непонятно так уж сразу, про что, и есть надежда…

-------------

— Если что — буди… если успеешь… — сомнабулически пробормотал Адалет, щелчком пальцев потушил последний светильник, сжал покрепче в пухлом кулачке голубовато-серый посох, с которым так и не смог пока расстаться, и отправился в царство грез скорее, чем успел закрыть глаза.

Иванушка задумался немного, было ли предупреждение мага-хранителя последней шуткой бодрствования или первой реалией сновидения, но пожал плечами, махнул рукой, бдительно поморгал в темноту и углубился в чтение.

Оказалось, с древнестеллийского на общечеловеческий название новенького томика со сложновыговариваемым даже на неусталую голову названием переводилось предельно просто: "Война мышей и лягушек", и являло собой старую сказку, написанную пугающе-тяжеловесным, как Олаф в полном боевом снаряжении, ямбом. Но, в любом случае, живописание боевых маневров земноводных когорт и легионов грызунов было для скучающего караульщика гораздо интереснее, чем описание внутреннего устройства и органов жизнедеятельности тех же противников, и царевич, подперев рукой щеку, плавно погрузился в мир лягушачьего блицкрига.

Добравшись до сто семнадцатой страницы, Иван обнаружил, что сказка кончилась. Утомленно вздохнув, он с сожалением подумал, что впервые за неделю с копейками был восхитительно близок к настоящему засыпанию, и что если бы не его сторожевые обязанности, непременно принялся бы читать труд непревзойденного Диадента с самого начала, и не один раз, если бы потребовалось.

Но, как говорил один претендент на руку, сердце и страну проживания его разлюбезной Серафимы, "ой, ноблесс, ноблесс…" и, скрепя сердце, лукоморец мужественно поднялся на ноги и отправился к сваленной ими по обеим сторонам от входа библиотеке Агграндара — вернуть книгу не позже неуказанного срока.

Аккуратно пристроив фолиант в общую кучу, Иванушка развернулся, чтобы идти назад, и застыл.

Где-то далеко, в темной глубине пещеры, под самым потолком висело светящееся копье.

Или посох?..

Или прореха в соединительной ткани параллельных миров?..

А, может, это ход наверх, где, что бы ни утверждал чародей про двадцать два — сорок пять, уже наступило утро?..

Или…

Осознание простой истины бросило царевича сначала в холодный пот, потом в жар.

Потому что загадочное явление среди черной ночи было ни чем иным, как узкой полоской света, пробивающегося в не замеченную ими ранее щель между потолком пещеры и обвалом.