Белые искры снега - Анна Джейн

— Мира, — прошептала та, протянула руку, и на ее палец опустилась красивая нежно-сиреневая бабочка с искрящимися фиолетовой блестящей пудрой крыльями. — Я тебя видела… в торговом центре!

— Точно! В общем, так, Мира, считай меня своим хранителем. Я очень крутая, чуть-чуть особенная и люблю рок.

Сон плавно тек дальше.

Глазки вязаного солнышка загадочно блеснули. А где-то далеко запел соловей.

Я думала, что день все же закончился, но не тут-то было! Мы проделали уже половину пути, когда Шейку позвонили на мобильник и состоялся крайне любопытный разговор.

— Здравствуйте, — отозвался Николай, более менее приноровившись говорить, особо не напрягая мышцы на лице. — А-а-а… он со мной, — произнес он. — Рядом сидит, в машине, мы домой едем. С друзьями. Да, конечно, сейчас. — И он протянул телефон другу.

— Мать, — шепнул он Зарецкому. Я зажала рот тыльной стороной ладони, стараясь не засмеяться. Надо же, нашего маленького мальчика потеряла мамочка. А он еще строит из себя взрослого.

— Алло, мам, — недовольно произнес Енот. — Все в порядке. Мы в кафе были. Едем домой. Я не слышал, как ты звонила. Нет, правда. Ну, прости, я не хотел тебя расстраивать, — голосом послушного мальчика сказал он, я обернулась и показала ему большой палец, поднятый кверху, заслужив презрительного взгляда. — Я скоро буду.

Он отключил мобильник, вернул его хозяину и, чуть ли не скрепя зубами, стал искать свой телефон. Увы, поиски его не увенчались успехом. Телефона — новенького смартфона последнего поколения нигде не было. В карманах, на сидении, под сидением — совершенно нигде. Я молча, но от души посочувствовала Зарецкому. Что же у него сегодня за день такой? Потерял телефон, бедняжка.

— Давай, я на него позвоню, — предложил Шейк и набрал номер друга. Женский механический голос на том конце провода сообщил по громкой связи, что телефон отключен или находится вне зоны действия сети.

— Как он мог выключиться-то? Зарядки еще на пару часов было. Это он, — вдруг яростно проговорил Ярослав.

— Кто он? — не поняли мы.

— Этот чертов пират свистнул мой мобильник! — заорал парень на весь салон. — Скотина! А я и думал, что он с нами тут ошивается! Урод! Поймаю, урою, — неожиданно заявил он, глубоко вдыхая воздух от переполнявшей его ярости. И врезал костяшками пальцем по сидению. Я вздохнула, одновременно проверяя в сумочке наличие кошелька и собственный мобильник. Телефон у Злорадского был новый, с наворотами, дорогой — последний в серии американской известнейшей компании с логотипом в виде надкушенного фрукта. Если бы я такой потеряла, я бы изрядно расстроилась. Правда, Ярослав больше переживал не из-за потери, а из-за уязвленной гордости. Надо же, какой-то там косплеер-недоумок умыкнул его личную вещь, да еще так коварно.

— Джек Воробей, мать его, — разорялся эмоциональный Зарецкий, решив, что пред нами скрывать свое истинное я не нужно, и так все всё видели и все всё знают. Глаза его гневно блестели, щеки пылали. — Волосатый п…

— Э-э-э, друже, полегче насчет волосатых, — остановил поток брани Шейк — у него ведь тоже была нестандартная мужская прическа.

— Прям не Воробей, а Сорока, — ухмыльнулась Ранджи. — Ни у кого больше ничего не пропало?

Оказалось, что не пропало.

— Не надо было чихать на левом борту, — насмешливо сообщил между делом Николай. — Вот несчастья и навлек.

Ярослав треснул его по предплечью с новой порцией ругательств, из которых было ясно, что парень совершенно не собирался так быстро распрощаться с недавно купленным гаджетом, столь дорогим его чуткому сердцу.

— Поехали в полицию, — решила я с тяжелым вздохом. — Заявление напишешь. Может быть, найдут.

— Да ничего они не найдут, — вмешался посерьезневший Шейк. Ранджи его поддержала — у ее сестры был похожий случай, когда украли мобильник, вытащив его прямо из кармана в автобусе, но заявление, написанное в ближайшем отделении тогда еще милиции, эффекта никакого не дало. Впрочем, я тоже знала пару таких случаев. У одногруппницы телефоны воровали целых три раза, и не один не вернулся больше к законной хозяйке.

Неожиданно мы разделились на два фронта — ехать в отделение или не ехать. Шейк и Ранджи были уверены, что это ничего не даст. Я и Ярослав склонялись к тому, что в полицию все же надо прокатиться. Я так считала, поскольку полагала, что так будет правильнее, вдруг случится чудо, и сотовый вернут владельцу? Мало ли, смогут как-нибудь отследить. А Яр горел желанием найти ушлого капитана, полагая, что такого яркого персонажа в нашем городе найти будет хоть и проблематично, но возможно, особенно если он уже попадался в руки органов правопорядка.

Победили мы с Енотом. Подумать только, я и он мыслим одинаково — в пределах ситуации, разумеется. И он даже нормально общается с "ненавистной практиканткой", забыв обо всех разногласиях. Правда, длилось это недолго, минут десять, затем благоразумие Зарецкого вновь приказало долго жить. В результате, Ранджи, которая терпеть не могла спорить, повела Танк в сторону отделения полиции, предварительно найдя его по навигатору. Яр попытался отцепиться от меня и Ранджи, но я цепко держала его на крючке, заявив, что я в полиции буду его законным представителем.

— Я совершеннолетний, — сообщил Зарецкий. — У меня вообще-то День рождения был недавно. Который ты испортила. Кстати, когда ты поговоришь с Ваном и во всем признаешься? — вновь завел он прежнюю песню.

— Никогда. Тебе надо, ты с ним и разговаривай. И вообще, котик, вопрос, кто кому День рождения испортил. — В который уже раз одни только слова Енота Адольфыча заставили меня мгновенно раздракониться, хотя я вновь, как и всегда, не подавала виду. Ходячий раздражитель.

— В смысле? Естественно, ты мне. Постой, хочешь сказать, у тебя тоже была днюха? — чуть подумав своим мощным прибором, заменяющим мозг, коленом, то бишь, произнес Зарецкий. — Да ну, — его голос неожиданно повеселел. Кажется, ему стало приятно, что и мой праздник был подпорчен.

— Дошло? — холодно спросила я. — Да, с логическим мышлением у вас туго, Злорадский. Впрочем, и с любым другим мышлением — тоже.

— Не коверкай мою фамилию.

— Ну что ты, я совершено ничего не коверкаю.

Он презрительно хмыкнул.

— Значит, мы родились в один день? Удивительно. — Это было сказано так, словно пятого декабря личный праздник мог быть только у него и ни у кого более.

— Удивительно, — согласилась и я.

— Сколько тебе исполнилось, тридцать? — ангельским голоском спросил этот шутник.

— Сорок, — огрызнулась я.

— А почему ты все еще учишься в университете? — все тем же милым голоском осведомился Зарецкий.