Полное собрание стихотворений - Константин Бальмонт

«Явились, вот один, другой...»

Явились, вот один, другой,И третий, и четвертыйИх не ударишь острогой,Не ткнуть рукой, не пнуть ногой,Здесь лишь глядеть на мертвый рой,Здесь тени распростерты.

Их пронизая острием,Не досягнешь ни мало.Не отступают пред мечом,Они во всем, они ни в чем,И каждый смотрит палачом,Твердя Конец – начало.

Четвертый, пятый, и шестой,Седьмой, восьмой для круга.Тринадцать их передо мной,Темнеют, зыбясь пеленой,Вне чисел вьются под Луной,От Севера до Юга.

Восток захвачен и Закат,И верх и низ – все в миреВезде на тень наткнется взгляд,Грозящий призрачностью Ад,Три измеренья, говорят,Они твердят – четыре.

Замкнись, – недостоверна дверь,Проходят через стены.Смешались – завтра и теперь,И верь себе или не верь,Кругом – тысячеглазый зверь,Поток с мерцаньем пены.

Какой бы маленький предметНи встал передо мною,За ним зловещий тенесвет,За ним, пред ним ползучий след,Бесплотный дух, что мглой одет,И оживлен Луною.

Замкнулся наглухо в юрте,Но ждать недолго будуКакой-то шепот в духоте,И чей-то хохот в темноте,Пришли, сошлись, густеют – те,Со мной, во мне, повсюду

«Тюлень. Пингвин. Глупыш...»

Тюлень. Пингвин. Глупыш.Снега. Мерцанье. Тишь.

Ищи. Хоть целый день.Глупыш. Пингвин. Тюлень.

Пройди. Весь снег до льдин.Тюлень. Глупыш. Пингвин.

И сам я отупел.Слепит простор Он бел,

И сам я стал как зверь.Все дни одно – Теперь.

Гляжу, перед собой.Сижу, слепой, тупой.

Себя не различишь.Снега. Мерцанье. Тишь.

«Белоглазые пингвины...»

Белоглазые пингвины,Сумасшедший птичий дом.Брюхом белы, черны спины,И как будто мыслят ртом.

Уж не молятся ли Богy,Чтобы пищи он послал?Нужно ж есть хоть понемногу,А живот у них немал.

Вверх поднявши клюв прожорный,Позабыл летать пингвин,Брюхом белый, задом черный,Растолстевший господин.

С неизвестной мглой не споря,Угол взяв за целый мир,Получает ренту с моряИ с земли двойной банкир.

Вместо крыльев, культи – руки,Пища – снизу, что ж летатьС Небом лучше быть в разлуке,Близко, низко, тишь да гладь.

Паралитики для лета,Отреклись в своем крылеОт небесного намета,Чтобы ползать по земле.

На прибрежьи, в числах цельный,Раздаваясь в даль и в ширь,Многобрюшный, многотельный,Сытый птичий монастырь.

Вон проходят над волнамиЧернобелою толпой,И культяпыми крыламиПомавают пред собой.

Вон, напыжившись, яруют.Два и два, откинув лбы,Шеи шеями целуют,Привставая на дыбы.

Предполярное виденье,Альбатрос наоборот,Птица – земность, отупенье,Птица – глупость, птица – скот.

«Дьявол, кто ты? – Ветер, Ветер...»

– Дьявол, кто ты? – Ветер, Ветер.– Что ты ищешь? – Я свищу.– Что ты ищешь? – Долю, волю.Вьюсь, свиваюсь, трепещу.Возрастаю в вихре свиста.Замираю, чуть шепчу.Медлю там, где степь цветиста.Моровую язву мчу.– Дьявол, Дьявол, для чего жеТы цветы смешал с чумой?– Иль не все одно и то же?Мчать что мчится – праздник мой.И ужели не пригожеЦвет цветет разъятых ран?Красен мак, и язва – тоже.Я – прохожий чрез туман.– Ты – жестокий! Дьявол, Дьявол!– Зззить! – Качнулася Луна.– Стой! – Куда там! Скрылся Дьявол.Полночь. Сумрак. Тишина.

«Если б мне хотя вина...»

Если б мне хотя вина,Этой огненной воды!Был бы бочкой я без днаОт звезды и до звезды!

Я бы выпил за снега,Раз в снегах мне жить дано.Я бы выпил за врага,Раз сражаться суждено.

Я бы выпил за себя,Раз родился я такой.Винный кузов теребя,Упивался б день деньской.

А теперь? Я пью лишь кровь,Да густой, как деготь, жир,Чтоб идти за зверем вновь,Обеспечить скучный пир.

Я пьянею лишь тогда,Как от лунной темнотыИ от ветра, иногда,Мерно пляшет дверь юрты.

И ручной пингвин в тишиТрется об ноги мои,И змеиности душиЯ качаю в забытьи.

«Я нашел, как развеять мне скуку...»

Я нашел, как развеять мне скуку,Как быть светлым, мне в муке моей.Я от Ветра разведал наукуБыть веселым в напеве скорбей.

Запою, заведу, загуторю,Сам с собой без конца говорю.Не позорно ль быть преданным гopю?Можно в сердце затеять зарю.

Всю равнину от края до краяЯ прошел в этом царстве снеговИ певучие руны слагая,Заносил их на снежный покров.

И пройдя по зеркальности синей,Начертал я заклятья на льду,Опушил их серебряный иней,Заманил в заговор я звезду.

Проиграло мне хором МолчаньеБезглагольную песню свою.Из снегов предо мной изваяньяЯ в них жизнь заклинаньем впою.

Этим Месяцем желтым, ущербным,Покачнувшим златые рога,Сохранившимся прутиком вербным,Я велю вам Живите, снега.

Оживляются странные лики,Много созданных снежных людейЕсли б было немного брусники,Я б раскрасил в них пламя страстей.

Подожду, как совсем покраснеет,Пред ущербом последним, ЛунаКапли три она крови мне свеет,Я их вброшу, в их сердце, до дна

«Снежные люди устроены...»

Снежные люди устроены,Снежные боги при них.Люди, как каста, утроены,Бог – дополнительный стих.

Месяцем боги отмечены,Кровью ущербной Луны,В членах они изувечены,Быть как отдельность должны.

Те, – как болезнью слоновоюВажно распучив живот, —С алчностью смотрят суровою,Мир это пища им в рог.

Те, развернув семипалыеРуки, по тысяче рук,Зубы оскалили алые, —Надо почтенья вокруг.

Те, разукрасившись блестками, —Женская будет статья, —Вместе с мужчинами – тезкамиСлавят восторг бытия.

Груди у них поразвешаныВроде как будто лозы,Взоры глядящих утешены,Даже до нежной слезы.

Дальше герои вельможные,Палица в каждой руке,Это – столпы придорожные,Дамбы в великой реке.

Если без них, так разъедетсяВлага в чрезмерный разлив,Лоб здесь у каждого медится,Каждый охранно красив.

Дальше – со лбом убегающим,Это советники все,Взором мерцают мигающимВ мудрой и хитрой красе.

Зная, что столь предпочтителенЗад пред неверным крылом,Их хоровод умилителен,Каждый мешок здесь мешком.

Дальше – фигуры медвежие,Храбрости бравый оплот,Кровью помазаны, свежие,Сильные, добрый народ.

Я освятил их заклятьями,Кровью своей окропил,Будьте здесь слитными братьями,Связью устойных стропил.

Я освятил их напевами,Кровью и птиц и зверей,Будьте как юноши с девами,В страсти любовной своей.

Я освятил их гаданьями,Кровью ущербной Луны,Будьте моими созданьями,Будьте, хочу, вы должны.

Я прохожу в этом множестве,Кровью я лики кроплю,Царствуйте здесь в многобожестве,Каждого я полюблю.

Будут вам жертвы багряные,Алости снова и вновь,Капли кроплю я румяные,Чару влагаю я в кровь.

«Я из белой страны...»

Я из белой страны– Кто сказал? Кто сказал? —Я из белой страны,Я из белой страны.

«Прежде, видя, как снежинки...»

Прежде, видя, как снежинкиВ воздухе летают,Говорил я: серебринки,Говорил: с цветов пушинки,Стаи феи летают.

И конечно. Ведь красивы.Ишь как шелушатся.Заплетаются в извивы,И летят, как хлопья ивы,Пухом вниз ложатся.

Да постои. Не так уж глуп я.Знаю те алмазы.Да, узнал. Не так уж туп я.Это – кожа, это – струпьяМоровой Проказы.

Там на Севере, седая,И еще на Юге,Спит Проказа мировая,И скребется, восставая,На Полярном круге.

Позевает, поскребется,Налущит лохмотий,Глянет, плюнет и ругнется,Туча на небе сберется,Тут на повороте.

На углу ворот Полярных,Ведьминому сказуПослушал, в клубах парныхНакопила снов угарных,Понесла заразу.

На зеленые поляныДунет, все повянет.Заморозила туманы,Бросит между трав изъяны,Мертвый узел стянет.

И посыплет, и засеет,С краю и до краю.Цепенение навеет,Заметелит, завладеет,Брежу, засыпаю.

«В западне я у врага...»