Сочинения - Исаак Сирин

20. Не по какому–либо принуждению, и не против воли своей, и не без <покаяния> наследуют они ту будущую славу; но угодно было премудрости Его, чтобы по своей свободной воле избирали они благое и таким образом имели доступ к Нему.

21. <Все это> — для того, чтобы они думали, что по праву получили это, хотя это всецело от благодати, и что это принадлежит им. [589] Ибо и в этом препятствии, которое поставлено на пути, [590] есть некая тайна премудрости Его — чтобы они были под его [591] властью, насколько возможно. И хотя я говорю это по–человечески, все же допустимо говорить такое и тому подобное; впрочем, не так, чтобы Ему был неизвестен конец пути каждого из нас. Но причина того, что оно поставлено на пути и то, почему необходим был дар покаяния, если мы хотим быть подняты до Его мышления и Его предвидения, [592] и что от того или другого из них должно родиться — все это сокрыто от знания всех <людей>. [593]

22. Ибо не могу я сказать также того, что какой–то опыт заимствовал Он от них и что окончательное воздаяние, которое Он совершит, <будет основано> на этом <опыте>: это не Его образ действий — чтобы от твари заимствовать начало Своих мыслей, которые безначальны, ибо бытиями являются все Его мысли, как и Он сам есть Бытие. [594] И в отношении знания исхода Его действий я утверждаю: столь возвышено Естество сие, что нельзя говорить, <будто в Нем> есть «помыслы», или «мысли», или что оно мыслимо, умопостигаемо или созерцаемо. Что же касается <реальностей> будущего века, то Он знает, как определить волю Свою по отношению к каждой <из них> таким образом, чтобы это соответствовало тварям; и не нуждается Он в чем–либо вне Себя для познания; впрочем, термины «вне» и «внутри» неприменимы к Нему.

23. И никакие возбуждения, движения или изменения [595] не касаются естества Того, Кто, по Своей естественной и неизреченной благости, пришел к сотворению мира. И не мы были причиной того, что Он замыслил для нас такое благодеяние; и не была какими–либо противодействиями с нашей стороны возмущена гладь мирного океана естества Его. [596] Эта блаженное Естество высоко, возвышено и славно; оно совершенно и полно в знании Его, полно в любви Его. Нет в Нем <временного> «когда», и Он вечен во всем, что принадлежит Ему и свойственно Ему.

24. Он — Тот, Кто живет во свете естества Своего, Тот, Кто захотел приблизить тварь к облаку вечной славы Своей; Кто дал венец Своей бесконечности твари, которую Он создал; Кто пренебрег честью Своей власти и, по Своему снисхождению, позаботился о том, что касается нас; Кто излил вечность царства Своего на полноту творения Своего — Бытие, Господь, возвышенный превыше всякой привходящей идеи; воля Которого является первоисточником естеств; и из Него, как из источника, проистекают миры, твари и естества, бесчисленные и неограниченные. И чудные естества ангельские, словесные и умные, из ничего внезапно сотворил Он: бесчисленные высшие миры, неограниченные силы, легионы светлых серафимов, страшных и быстрых, дивных и сильных, наделенных силой и исполняющих волю всесильного Промысла, простых духов, светоносных и бестелесных, говорящих без уст, видящих без очей, слышащих без ушей, летающих без крыльев, действующих без рук, <осуществляющих> все функции членов без <самих> членов. Они не устают и не изнемогают, они быстры в движениях, незамедлительны в действии, страшны для взгляда; чудно служение их, богаты они в откровениях, возвышенны в созерцаниях; они всматриваются в место невидимой Шехины; [597] сущности славные и святые, в девятичинных порядках устроенные Премудростью, Которая сотворила все; [598] звука их славословий [599] не может вынести слух облеченных в плоть: И поколебались верхи врат Святилища [600] от звука их славословий, — говорит пророк. [601] Они огненны в движениях, остры умом, восхитительны в знании, уподобляясь Богу, насколько это возможно.

25. Таковы малые крохи начала деятельного [602] размышления, <которое> мысленно <происходит>, об этом божественном Естестве. Поклоняем и славен <Он> в естестве Своем, благ во всех Своих <проявлениях>, сострадателен, любвеобилен и мягок, силен, могущественен и мудр; Он всезнающ и всесилен; Он все вмещает в пределах Своего знания; Он держит <в Своей руке> все творение; Он близок ко всякому и <в то же время> неизреченно отдален от всякого; Он везде и нигде; Он вмещает все и на всяком месте остается внутри Себя; творение, столь великое, столь богатое всем и многоразличное, подчинено Его мановению. Ни одно из тварных естеств и ничто в <творении> не возникает, не движется, не колеблется и не действует без Его повеления. [603]

26. Почему оставили мы этот Источник жизни и Океан знания, и блуждаем по земле в делах наших и попечениях наших, так что ночью и днем брошены мы в схватки, состязания и борения с помыслами, страстями, их воспоминаниями и возбуждениями, тогда как у нас всегда есть средство без борьбы иссушить все это, обратившись [604] к Господу?

27. Невыносима для нас сила этих борений: как бы ни умудрились мы в распознании прилогов помыслов, <все равно> будем побеждаемы и поражаемы ими. Никогда этих борений не избежим мы, ибо окончание одного борения заставляет вступить в другое. И если мы даже преуспеем в этом служении, будучи бодры и бдительны, <все равно> от ржавчины страстей и нечистоты помыслов, даже если <иногда> и побеждаем <их>, мы никогда <до конца> не очистимся.

28. Пренебрежем ненадолго этим помышлением и <этим> блужданием долу, братья мои, и признаем, что немощны мы пред лицом этих помыслов и демонов; прибегнем к Господу и взойдем немного ввысь — туда, где иссыхают помыслы и исчезают движения, где угасают воспоминания и отмирают страсти, где естество наше проясняется и изменяется, <когда> оказывается в ином веке.

29. Удивлюсь я, если найдется человек, в котором не воскипает восторг [605] по отношению к этому Естеству и который <при этом> утверждает, что знает, что такое любовь Божия. Если любви Божией вкусить вожделеешь ты, брат мой, о свойствах Его, о благодеяниях Его [606] и о святом естестве Его думай, размышляй и вспоминай, и пусть ум твой блуждает в этом на всякий миг <жизни> твоей, и из этого осознаешь ты, как воспламенились любовью все части души твоей, как ниспадает на сердце твое горящее пламя, и возрастает в тебе стремление к Богу, и от любви к Богу приходишь ты в совершенную любовь к людям.

30. При помощи этих и подобных бесед, брат мой, человек сам собою возвышается из <области> земных <предметов> и пленяется любовью Божией: он подобен тому, кто забывает свое собственное естество, ибо ничто мирское не отвлекает его и не приходит ему на ум. Но иной мир ощущает он и уверен и знает, что есть еще что–то за пределами плоти и крови.

31. Ибо добродетель взращивает всякий человек, но добродетельную мысль и достославные собеседования с Богом весьма немногие, как оказывается, приобретают благодаря просветленности помыслов своих и благодати Христовой. Когда в каком–либо человеке мысль эта становится добродетельной и вращает он в разуме те достославные предметы, которые превыше мира и <которые> в Боге, и <когда он> пленяется ими, если освободится разум его от этого и <снова> в воспоминании своем окажется в миру с этими человеческими <делами>, то странником по отношению к миру сему видит себя <такой человек>: к видению мира, к его болтовне и ко всем событиям, которые обычно происходят в нем.

32. Многие ведь считают такие и подобные вещи праздномыслием. Они подобны человеку, который охвачен горячкой, и когда напоминают ему о сладкой пище и изысканно приготовленных <блюдах>, из–за плохого самочувствия он противится [607] и огорчается. Не сама пища бывает причиной этого, но его самочувствие, которое болезненно, исполнено страданий и беспокойства, <причиняемого> желчью; и хочется ему <чего–либо> кислого или соленого.

33. Кто обладает безмолвием и собеседованием знания, тот легко и быстро достигнет любви Божией, а посредством любви к Богу приблизится он и к совершенной любви к людям.

34. Никогда человек, не удостоившись прежде усладительной и опьяняющей любви к Богу, не бывает способен приблизиться к просветленной любви к людям.

35. Прийти от труда и борьбы с помыслами к просветленной любви к людям, и отсюда уже подняться к любви к Богу — такого в достичь в этой жизни, прежде исхода из мира, как бы кто ни боролся, невозможно. Посредством заповедей и рассудительности возможно человеку подчинить свои помыслы и очистить свою совесть по отношению к <людям>, и он даже может делать для них добрые дела. Но что он не сможет достичь просветленной любви к людям посредством борьбы, в этом я убежден: нет никого, кто достиг бы ее так, и никто не достигнет этой цели таким путем в настоящей жизни. Без вина не пьянеет человек, и не бьется радостно сердце его; а без опьянения в Боге [608] никто не обретет естественным образом добродетель, которая не принадлежит ему, так чтобы она осталась в нем тихо и без принуждения. Бывает также, что <кто–либо> по естеству кроток и милосерден, всякого человека с легкостью любит, милосердствуя о всяком естестве — не только о людях, но также и о <домашних> животных, птицах, диких зверях и так далее: ведь есть же такие души! Но бывают времена, когда и они тоже смущены, если какие–то причины для беспокойства возникают у них из–за <другого> человека.