Радуга Шесть - Том Клэнси

— Мне нужно знать точную дату. Есть вещи, которые мне тоже необходимо сделать, — сказал ему Попов.

Это заставило Грэди задуматься. Точная дата операции была вопросом оперативной безопасности. Две пары глаз напряженно смотрели друг на друга в течение нескольких секунд. Затем ирландец сдался. После того как он проверил сумму на счете в банке, его доверие к русскому укрепилось, а доставка десяти фунтов белого порошка была дополнительным доказательством при условии, что он не будет арестован ирландской полицией в конце сегодняшнего дня. Но Попов не относился к числу предателей.

— Операция состоится послезавтра, точно в час дня пополудни.

— Так быстро?

Грэди не понравилось, что русский недооценивал его.

— Зачем откладывать? У нас все готово теперь, когда деньги переведены на номерной счет.

— Как считаешь нужным, Шон. Я тебе еще нужен?

— Нет.

— Тогда, с твоего разрешения, я уезжаю.

На этот раз они пожали руки.

— Даниэль отвезет тебя — в Дублин?

— Да, в аэропорт.

— Скажи ему, куда ехать, и он доставит тебя.

— Спасибо, Шон. Желаю удачи. Может быть, мы встретимся после успешного завершения операции, — добавил Дмитрий.

— Мне хотелось бы.

Попов посмотрел на него в последний раз. Он не сомневался, что это их последняя встреча, несмотря на то что он только что сказал. В глазах Грэди появилось оживленное выражение, он думал сейчас о демонстрации могущества революции, которая станет вершиной его карьеры. В то же время у него в глазах читалась жестокость, которую раньше Попов не замечал. Наподобие Фюрхтнера и Дортмунд этот ирландец являлся скорее хищным зверем, чем человеческим существом, и, несмотря на огромный опыт, накопленный им при общении с такими людьми, Попов почувствовал тревогу. Считалось, что офицер-оперативник способен читать мысли, но у Грэди он видел только пустоту, только отсутствие человеческих чувств, на смену которым пришла идеология, которая вела его — куда? Знает ли это Грэди? Скорее всего, нет. Он думает о себе, как о человеке, идущем по тропе к Светлому Будущему — этот термин пользовался наибольшей популярностью у Коммунистической Партии Советского Союза — но свет, зовущий к себе, был куда более отдаленным, чем ему казалось, и этот яркий свет освещал выбоины на дороге прямо перед его ногами. И, говоря по правде, подумал Попов, сумей Грэди когда-нибудь достигнуть цели, к которой стремился, он, став правителем человечества, принесет ему неслыханные бедствия, вроде тех правителей, перед которыми преклонялся, — Сталин, Мао и прочие монстры, — настолько далеки были его интересы от взглядов простых людей. Для рядовых людей Грэди был бы ужасным чудовищем, потому что жизнь и смерть были для него всего лишь инструментами для создания своего идеального общества. Изо всего, что дал миру Карл Маркс, такое видение будущего было, несомненно, худшим даром. Шон Грэди заменил гуманизм и эмоции геометрически точной моделью того, чем, по его мнению, должен стать мир. Он был до такой степени увлечен этим видением, что упустил из виду тот факт, что оно потерпело неудачу всюду, где его пытались построить. Он гнался за химерой, несуществующим созданием, постоянно уходившим из его рук, но манящим за собой, несмотря на кровь многих, которых он уничтожит по пути к недостижимой цели. А теперь его глаза сверкали от энтузиазма погони. Его идеологическое убеждение в своей правоте лишало Грэди возможности видеть мир таким, каким он является в действительности. Даже русские, наконец, поняли это, после семидесяти лет следования этой химере. Какая странная ирония судьбы, подумал Попов, сверкающие глаза служат их слепому обладателю. Он повернулся и пошел к выходу.

— О'кей, Питер, теперь ты становишься на дежурство, — сказал Чавез своему коллеге, командиру Группы-1. С этого момента Группа-1 становилась действующей, а Группа-2 занимала место поддержки.

— Как скажешь, Динг, — ответил Ковингтон. — Но в мире вроде ничего не происходит.

Разведывательная информация, поступившая к ним из различных источников, была весьма обнадеживающей. Осведомители, успевшие поговорить с известными или подозреваемыми террористами, главным образом со вторыми, потому что более активным угрожал бы арест, доложили, что операция в Worldpark заметно разрядила атмосферу, особенно после того, как французы опубликовали наконец имена и фотографии известных террористов, убитых в Испании. Один из них, оказалось, был знаменитым и пользующимся глубоким уважением, бывшим членом террористической организации Action Directe, за которым числилось шесть убийств. К тому же он считался экспертом в организации операций. Его уничтожение на глазах у всех вызвало глубокое потрясение внутри сообщества, вместе с резко возросшим уважением к испанской полиции, которая теперь купалась в славе успешной операции «Радуги», к разочарованию баскских террористов, которые, как сообщили испанские источники, были потрясены смертью некоторых наиболее уважаемых соратников.

Если дело обстояло именно так, говорилось в документе, переданном Биллом Тауни, то действия «Радуги» действительно принесли желаемый результат, на который надеялись при ее создании. Может быть, теперь им не придется так часто выдвигаться на переднюю линию и убивать террористов, чтобы доказать свою непобедимость.

И все-таки по-прежнему оставалось непонятным, почему произошли три террористических инцидента, так близко следовавших один за другим, или кто толкнул террористов. Анализ, произведенный британской Секретной службой, считал это случайностью, указывая на то, что Швейцария, Австрия и Испания являются слишком разными странами, и поэтому маловероятно, что кто-то имеет контакт с террористическими группами во всех трех странах. В двух, может быть, но не во всех трех. Было также высказано предложение, что было бы неплохо запросить службы безопасности бывших стран Восточного блока, чтобы узнать, чем сейчас занимаются некоторые сотрудники этих служб, ушедшие в отставку. Может быть, даже стоит купить у них информацию по существующей цене, которая была теперь несколько завышенной, потому что бывшие офицеры служб безопасности вынуждены зарабатывать на жизнь в реальном мире, но все равно это стоило того, чтобы избежать инцидентов, от которых страдают люди. Тауни подчеркнул, что, когда он высказал такое предложение Джону Кларку, последний снова запросил Лэнгли и снова получил отказ. Это вызвало недовольство у членов «Радуги», продолжавшееся целую неделю. Бойцы критиковали старых тупиц, засевших в штаб-квартире ЦРУ. Тауни подумал, а не стоит ли высказать такое предложение лондонской штаб-квартире «шестерки» уже по своей инициативе, но без одобрения ЦРУ, но это будет напрасной тратой сил.

С другой стороны, создавалось впечатление, что «Радуга» достигает своей цели.

Это признавал даже Кларк, хотя был недоволен тем, что теперь он стал чиновником, работающим за письменным столом и вынужденным посылать молодых людей заниматься увлекательными делами. На протяжении почти всей карьеры в качестве офицера-оперативника Джон жаловался на избыток внимания сверху. Теперь, когда сам занимался этим, он начинал понимать такое внимание. Должность командира может иметь свои достоинства, но она никогда не будет такой же интересной для того, кто провел многие годы на переднем крае, увертываясь от пуль. Мысль о том, что кто-то знал, как это делается, и потому обязан наставлять своих людей, передавая им накопленный опыт, казалась неприемлемой для него совсем недавно, каких-то пять лет назад. Жизнь — хитрая ловушка, говорил себе Кларк, и единственный выход из этой ловушки тоже не вызывает особого восторга. Таким образом, он каждое утро надевает свой гражданский костюм и не переставая ворчит о том, как влияет возраст на его жизнь, подобно тому, как это делают все на нашей планете. Куда ушла его молодость? Как он потерял ее?

Попов прибыл в аэропорт Дублина незадолго до ленча. Здесь он купил билет до Гэтвика обратно в Англию на рейс, продолжающийся один час. Теперь ему казалось, что лететь на реактивном самолете «G-V» намного лучше. Очень удобный способ путешествовать, без толкотни и шума аэропорта. «Гольфстрим» летел так же хорошо и плавно, как и «Джамбо», но у него никогда не будет достаточно денег, чтобы позволить себе наслаждаться таким самолетом, так что он выбросил из головы эту мысль. Придется удовлетвориться простым первым классом, проворчал про себя русский, отпивая из бокала, пока «Боинг-737» поднимался на крейсерскую высоту. Теперь ему снова нужно обдумать создавшуюся ситуацию, и он понял, что одиночество первого класса может оказаться полезным.

Хочет ли он, чтобы операция Грэди оказалась успешной? Или, что еще важнее, хочет ли его наниматель, чтобы Грэди одержал верх? В Берне и Вене ему казалось, будто Брайтлинг надеется, что террористы потерпят неудачу, но является ли эта ситуация иной? Может быть, Хенриксен так и считал. По крайней мере, во время обсуждения проблемы у Попова создалось такое впечатление. Существует ли разница между первыми двумя операциями и нападением Грэди на «Радугу»? Если существует, то почему?