Благословенный (СИ) - Сербинова Марина

Джек долго сидел у кровати Кэрол, не тревожа ее сна, разглядывая. Красивые белые волосы ее в беспорядке разметались по подушке. Они стали нравиться ему, несмотря на то, что с ними она еще больше походила на Элен. Они ей шли, как ни странно. И он начинал к ним привыкать. Ему больше не хотелось, чтобы она их перекрасила. С ними она казалась ему еще красивее. Нежнее. Сейчас, когда она спала, она снова была похожа на ту Кэрол, которой была раньше — беззащитную, трогательную, нежную девушку. Мягкую, добрую. Девушку, которую ему хотелось защищать и оберегать. Которую так полюбил.

Скользя взглядом по ее телу, красоту которого не могла скрыть даже больничная сорочка, он почувствовал возбуждение. Протянув руку, он положил ее на упругую округлую грудь и погладил. Она никак не отреагировала, даже дыхание ее не сбилось. Тогда он встал и, склонившись над ней, поцеловал в приоткрытые губы. Его охватила досада, что они сейчас здесь, а не дома, не в своей спальне. Что он будет делать, если ее отправят в лечебницу? Найти пока себе другую женщину? Но сейчас он этого не хотел, не хотел никакую другую. Только ее.

Когда он вышел, прикрыв за собой дверь, Кэрол открыла глаза, в которых не было и тени сна, и, повернув голову, посмотрела на закрывшуюся дверь. Потом отвернулась и снова закрыла глаза, горестно поджав губы.

Позже к ней заглянул Хок с высоким широкоплечим парнем, сказав, что он будет ее охранять. Кэрол окинула мужчину взглядом и приветливо улыбнулась.

— Пожалуйста, не пускайте ко мне никого, кроме Патрика и Дженни. — попросила она.

— Хорошо, — кивнул тот.

— И моего мужа — тоже.

На лице парня появилась растерянность, он переглянулся с Хоком.

— Но он же мой босс. Я не могу его не пустить.

— Ладно, я пошутила, — Кэрол вздохнула. Парень расслабился.

— Я буду за дверью. Если что, зовите, — он тепло ей улыбнулся и вышел.

Хок, отведя взгляд, вышел следом.

До вечера, кроме медперсонала, ее никто не беспокоил.

Вечером ее снова навестили Патрик и Дженни, на этот раз только вдвоем, как она и просила. Патрик поинтересовался, можно ли приехать Дороти, которая хотела бы навестить ее. Кэрол кивнула.

— А Касевес не вернулся?

— Нет, мам. Он ничего не знает.

— Хорошо. И не надо. Я не хочу его больше вмешивать в свои проблемы, он и так много для нас сделал. Рэй мне сказал, что у него хуже стало с сердцем. Но как приедет, сообщи мне. Я так хочу его увидеть. Так соскучилась, — Кэрол грустно вздохнула. — Только не надо говорить о том, что со мной случилось.

— Долго тебя здесь держать будут?

— Нет, еще пару дней, доктор сказал.

Потом они долго болтали ни о чем. Дженни делилась впечатлениями, рассказывая, что сегодня Патрик устроил ей экскурсию по городу. Рэй тоже планировал вчера поехать, но после визита в больницу отказался. Патрик рассказал, что он очень расстроился из-за того, что случилось, сильно переживает, сам на себя не похож. Как приехал из больницы, закрылся в кабинете и целый день оттуда не выходит. Дороти сказала, что он там пьет. Даже к малышам ни разу за целый день не подошел.

— Почему ты запретила ему приходить? Он тебя обидел?

— Нет, Рик. Дело не в нем, а во мне. Мне просто никого не хочется видеть. Так бывает.

— И папу?

Кэрол кивнула.

— Это… из-за него? Из-за него ты выпила эти таблетки?

— Не из-за него конкретно. Понимаешь… из-за всего.

— Со мной тоже так бывало, — тихо сказала Дженни. — Когда находило такое отчаяние… что жить дальше, казалось, не имело смысла. Когда задумываешься… а зачем мне такая жизнь? Но… теперь все изменилось. И я так больше не думаю. Я была обречена… я так думала, все так думали. Но теперь у меня здоровое сердце, и другая жизнь. Новая жизнь. И теперь я верю в чудеса… и в Бога. И в людей. И ты верь, Кэрол. Если сегодня больно и темно, завтра посветлеет и боль уйдет. Вот увидишь. Просто нужно перетерпеть. И дождаться. И тогда обязательно все изменится.

— Да! — подтвердил Патрик, энергично кивнув. — А мы поможем. Ты не одна. У тебя есть мы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кэрол улыбнулась.

— Сынок, я тебе хотела сказать… ты бы был поосторожней с папой. С ним так нельзя. Он такого не потерпит.

— А что он мне сделает? Ремнем побьет? Пусть попробует. Я не боюсь его. И ты не бойся.

— Все равно. Угрожать собственному отцу… это неправильно.

— Мам, мне плевать, что правильно, а что нет. По мне — все способы хороши, если они сработают. Надо же как-то его приструнить, угомонить, а то больно разошелся, сам не остановится. Он на бешеного быка похож — получил по носу и давай все крушить, топтать, пока все не разнесет, не угомонится. А потом сам же жалеть будет. Но и на бешеных быков управа есть. Кольцо ему в нос и держать за него, пока не успокоится. Сам же потом спасибо скажет.

— Кому это кольцо в нос? — раздался за его спиной голос Джека.

Патрик обернулся, ничуть не смутившись.

— Тебе, кому еще? — вызывающе бросил он.

Джек рассмеялся, чем удивил всех присутствующих. А Кэрол удивилась еще больше, увидев в его руках цветы. Подойдя к ним, он захватил стул и, поставив его рядом с кроватью, наклонился к Кэрол и отдал ей цветы.

— Привет, любимая.

Под ошеломленным взглядом жены, он наклонился еще ниже и поцеловал ее в губы. Выпрямившись, он сел на стул и приветливо кивнул Дженни. Та улыбнулась в ответ.

— Поставить цветы в воду? — спросила она у Кэрол. Та кивнула, отдав ей букет.

— У меня хорошие новости, — объявил Джек. — Я договорился, что мама сможет проходить лечение дома, амбулаторно, а не в стационаре. Правда, под ежедневным наблюдением врача, который будет ее навещать. И, если она будет себя хорошо вести, обойдемся без больницы.

Патрик радостно подскочил.

— Здорово! Молодец, пап! Спасибо! Мам, слышала? Никакой психушки! Что с тобой? Разве ты не рада?

— Я же говорила, я не против больницы, — тихо ответила она.

— С ума сошла, что ли? Зачем тебе психушка? Выдумала! Нечего тебе там делать!

— Я смогу взять отпуск, — продолжил Джек. — Мы поедем в Париж, по вашему важному делу. Я бы хотел поучаствовать… Познакомиться с этим Луи, послушать его, узнать, что к чему. Хочу быть в курсе всего, что с вами происходит. Узнать, что это за проклятие, что за дар… Хочу увидеть доказательства и поверить…

— О, ты увидишь! И сразу поверишь! Перестанешь считать нас сумасшедшими… и не будешь больше обижаться на маму, когда поймешь, что все, что мы сделали — все только ради тебя.

Обрадованный Патрик обнял его, сразу утратив всю свою враждебность. Джек улыбнулся, прижав его к груди. Встретившись с холодным взглядом Кэрол, он понял, что ей не понравилась ни первая, ни вторая новость, которые привели Патрика в такой восторг. В отличии от ребенка, она не поверила ему, ни на миг. Столь резкая перемена в нем лишь насторожила ее. Но она ничего не сказала, придержав при себе свое мнение. Похоже, она вообще не собиралась с ним разговаривать.

В палату вернулась Дженни, неся вазу с водой, в которую поставила цветы.

— Какие красивые. — с улыбкой заметила она.

— Рад, что хоть тебе они понравились, — Джек посмотрел на нее. Девочка вдруг покраснела под его взглядом. Сейчас он показался ей совершенно другим, не таким, как утром. Приятным и очень даже милым. И было заметно, что он действительно любит и Патрика, и Кэрол. Вот только последняя явно не хотела разделить его чувств. Почему? Не любила больше? Из-за Нола?

— Пап, мы завезем Дженни домой?

— Завезем.

— А может, пригласим ее на ужин? — наглел Патрик, решив воспользоваться хорошим настроением отца, пока есть возможность. — Я хочу показать ей наш дом, свою комнату. Пожалуйста! А потом Хок отвезет ее домой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дженни с ужасом в глазах уставилась на Джека, но тот лишь спокойно кивнул.

— Хорошо.

— О, пап, ты самый лучший! — Патрик снова повис у него на шее. — Прости, что я так с тобой разговаривал. Я больше так не буду… если ты будешь хорошо себя вести.