Ожерелье королевы - Тереза Эджертон

— Как ты смеешь…— начала Ис. Но, увидев Лили и присоединившихся к ней Кнефа и Люка, она не закончила предложения.

Постепенно по взгляду королевы стало понятно, что она узнала Люка.

— Господин Люциус Саквиль-Гилиан, не так ли? — Взгляд стал оценивающим, она холодно и властно сказала: — Приятно увидеть сородича в такой час. Вы пришли спасти меня, сэр?

— Думаю, я пришел, чтобы свернуть тебе шею, — прошипел он сквозь зубы. — Где мой кузен Джарред и что ты сделала с Сокровищем Винтерскара?

Она покачала головой и отступила на шаг, прижавшись спиной к бледным золотым шторам.

— Джарред исчез, я не знаю, где он. Спросите лучше докторов, которые его похитили. А что до вашего знаменитого Хрустального Яйца — про него вам тоже лучше спросить докторов Джарреда.

Но ее взгляд предательски скользнул к маленькому столику, где на синей бархатной подушке стояла шкатулка из серебра и красного дерева, внутри которой помещался драгоценный городок.

— Спасибо, но нам нужно настоящее Сокровище, — сказал Люк, шагнув к столику. Он уже почти коснулся шкатулки, как вдруг замер, и на его лице отразилось крайнее удивление.

Королева улыбалась, проводя пальцами по ожерелью на шее.

— И все-таки мне кажется, вы ее не получите.

Кнеф направился к столику, но застыл в том же необъяснимом параличе. Он и королева обменялись удивленными взглядами, они узнали друг друга. Ис рассмеялась, шагнула к столу и сама взяла Сокровище. Потом ее рука опять потянулась к ожерелью.

У Лили раскалывалась голова, а в ушах звучал высокий и мелодичный голос. Она пыталась бороться со злой волей, звучавшей в этом голосе, но чем больше она противилась, тем более сильную боль голос ей причинял. Кровь стучала у нее в висках, красная пелена застилала глаза, каждый нерв в ее теле бился в агонии — но то, чему ее учили Спекулярии все эти годы, помогло ей отвести от себя большую часть боли. Все же она не могла нарушить приказ, который внушал ей неведомый голос, и все время, пока продолжалась эта борьба, королева постепенно, бочком, маленькими шажками продвигалась к открытой двери.

Медленно, с невероятным усилием Лили взяла пистолет Вилла обеими руками, медленно и с трудом она поднимала его, пока дуло не повернулось куда-то в сторону кудрявой светлой головки. Она почти не слышала своих слов, так громко визжал у нее в ушах голос, так невыносимо дрожал каждый нерв.

— Весь город… погибнет… если вы и дальше будете… играть с вещами, в которых… ничего не понимаете.

Будто в подтверждение ее слов клуб дыма ворвался в открытую дверь, и вдруг сильно запахло гарью. Похоже, предсказание Кнефа сбылось, люди на улице уточнили прицел катапульты.

Королева заколебалась. Ее рука скользнула от ожерелья к шитому бисером корсету ее платья. Затем она пронзительно рассмеялась, поставила музыкальную шкатулку на пол и расстегнула ожерелье. Уронив его на пол, Ис бросилась бежать.

Постепенно боль в голове Лили стихла, и она опять была в силах размышлять. Заклятие, пригвоздившее ее к месту, исчезло, и она тут же бросилась вперед, мимо ожерелья. Все еще держа в одной руке пистолет, она подняла с пола Сокровище Винтерскара. Шкатулка из серебра и дерева с миниатюрным золотым городком внутри — она казалась такой хрупкой, незначительной безделицей, а между тем от нее зависела судьба такого великого города, как Тарнбург.

За спиной Лили раздался голос, она обернулась. Кнеф и Люк тоже пришли в себя, хотя все еще были бледны и на их лбах серебрился пот, ведь на их долю досталось пройти через жестокое испытание. Люциус поднял руку и вытер лоб вышитым манжетом.

— Она не должна ускользнуть, — Кнеф направился к двери. —Я пойду за ней. А вы, госпожа Блэкхарт, немедленно покиньте дворец вместе с господином Гилианом и заберите с собой Сокровище Винтерскара. Если слухи верны и король погиб, вы — так как вы уже немного понимаете, как работает механизм такой машины, — сможете лучше, чем любой другой человек в городе, установить связь с этим механизмом. И в следующий раз, Лиллиана, вам, может быть, стоит взвести курок, как будто вы и вправду решили стрелять. Таким образом ваша угроза может показаться более весомой.

Кнеф бежал по дворцу, стараясь не упускать из виду Ис. Иногда, когда она скрывалась за поворотом лестницы или проходила через комнату, где было несколько выходов, он на мгновение терял ее. Тогда ему приходилось останавливаться, задерживать дыхание и прислушиваться к звуку ее торопливых шагов — часто ему мешал рев огня в соседней комнате или на следующем этаже. Только потому, что он был намного выше нее и шагал шире, ему каждый раз удавалось снова догонять ее, иначе она бы давно от него ускользнула.

И когда он действительно начал ее настигать, когда он уже почти поверил, что сможет ее догнать, она вбежала еще в одну дверь. Ворвавшись в ту же комнату через несколько секунд, Кнеф ошеломленно замер на месте. Казалось, из этой комнаты ведут мириады дверей, открытых и закрытых, арок, за которыми виднелись бесконечные анфилады комнат и коридоров, уменьшающихся вдали. И как он сможет когда-нибудь понять, какой из бесконечного множества возможных путей она выбрала?

Потом левеллер осознал, что стал жертвой оптического обмана. На стенах были нарисованы картинки: большая часть этих дверей и арок не существовала, они были просто мастерски выполненным обманом зрения.

Теперь ему не составило труда отличить правду от иллюзии. Со всех ног он помчался через комнату, в открытые двери и по мощенному камнем коридору по ту сторону.

И даже сейчас он ни за что бы не догнал ее, если бы огонь не двигался так быстро, что позволил ему в конце концов загнать Ис в угол, поймать ее между стеной дыма и запертой дверью.

Развернувшись к нему и прижав руку к платью, как будто стараясь успокоить сердцебиение, Ис вся дрожала, но смотрела вызывающе. В тот момент, когда они узнали друг друга в комнате наверху, Ис поняла тайну Кнефа, как и он разгадал ее секрет. Но было между ними и еще что-то, некая мгновенно возникшая неприязнь, как будто она узнала о нем нечто, чего он и сам о себе не знал.

«Ты совсем как она, будто близнец Валентины». Ее мысленное восклицание отдалось в его мозгу, хотя он и не очень понимал, что значат эти слова. «Кто ты?»

И вот она снова задала этот вопрос, на этот раз прошипев его сквозь зубы, все еще тяжело дыша:

— Кто ты? Что ты за гоблин такой, что у тебя общее дело с людьми?

— Мое имя, мое истинное имя, означает Ярость, а еще — Возмездие.

Но, подходя к ней ближе, Кнеф почувствовал, что колеблется. Если бы он настиг ее, когда она бежала, то в азарте погони он легко смог бы воспользоваться своей невероятной силой, чтобы свернуть ей шею, сломать позвоночник, убить ее в одно мгновение. Тогда не было бы времени на раздумья. Но совершить это сейчас, хладнокровно, когда она загнана в угол, беспомощна — он смотрел, как она жмется к стене и дрожит, несмотря на все усилия выглядеть мужественной, — все его существо противилось этому.