Миддлмарч - Джордж Элиот

- Да, мистер Ладислав, да; я думаю, это интересует вас, как арбитера. Истинное удовольствие, - со все возрастающим пылом продолжил аукционист, владеть такой картиной и показывать ее гостям - владеть картиной, за которую никаких денег не пожалеет тот, кто располагает как состоянием, так и вкусом. Это картина итальянской школы, кисти прославленного _Гидо_, величайшего живописца в мире, главы старых мастеров, как их называют, я думаю, из-за того, что они кое в чем нас обогнали, обладали секретами искусства, ныне недоступными для человечества. Позвольте мне заметить, господа, я видел множество картин кисти старых мастеров, и не каждая из них может сравниться с этой, иные покажутся темноваты на ваш вкус, не все сюжеты годны для семейного дома. Но этого вот _Гидо_ - одна рама стоит несколько фунтов - любая дама с гордостью повесит на стену - именно то, что требуется для так называемой трапезной в благотворительном заведении, если кто-нибудь из наших видных прихожан пожелает осчастливить таковое от щедрот своих. Повернуть немного, сэр? Хорошо. Джозеф, поверните немного картину к мистеру Ладиславу... как известно, мистер Ладислав жил за границей и знает толк в таких вещах.

На мгновение все взгляды обратились к Уиллу, который холодно сказал:

- Пять фунтов.

Аукционист разразился потоком укоризненных восклицаний:

- О! Мистер Ладислав! Одна рама стоит не меньше. Уважаемые дамы и господа, поддержите честь нашего города. Хорошо ли будет, если впоследствии выяснится, что в Мидлмарче находилось драгоценное произведение искусства и никто из нас его не заметил? Пять гиней... пять и семь?.. пять и десять... Ну, ну, кто больше, дамы? Это истинный алмаз, а "сколько алмазов чистейших" (*165), как сказал поэт, пошло за бесценок из-за невежества покупателей, принадлежащих к тем кругам, где... я хотел сказать: отсутствуют благородные чувства, но нет! Шесть фунтов... шесть гиней... первостатейный _Гидо_ будет продан за шесть гиней - это оскорбительно для религии, дамы; может ли христианин смириться с тем, чтобы такой сюжет пошел по столь низкой цене... шесть фунтов... десять... семь...

Цену все набавляли, не отступался и Уилл, который помнил, что миссис Булстрод очень хочется купить эту картину, и положил себе пределом двенадцать фунтов. Впрочем, картина досталась ему всего за десять гиней, после чего он пробрался к стеклянной двери и вышел. Так как ему было жарко и хотелось пить, он решил сперва войти в шатер и попросить стакан воды. В шатре не оказалось других посетителей и Уилл попросил женщину, прислуживающую там, принести ему холодной воды, однако не успела она выйти, как, к неудовольствию Уилла, появился краснолицый незнакомец, который таращился на него во время торгов. Уилл подумал вдруг, не из тех ли он субъектов, которые присасываются к политике подобно паразитическим насекомым и уже пытались раза два завязать с ним знакомство на том основании, что слышали его речи о реформе, и в тайной надежде продать ему за шиллинг какой-нибудь секрет. При этой мысли вид незнакомца, распалявший раздражение, непереносимое в такую жару, представился Уиллу еще более неприятным; присев на ручку садового кресла, он нарочито отвел в сторону взгляд. Однако это не смутило нашего приятеля, мистера Рафлса, всегда готового навязать свое общество силой, если этого требовали его планы. Сделав несколько шагов, он оказался перед Уиллом и торопливо выкрикнул:

- Простите, мистер Ладислав, вашу матушку звали Сара Данкирк?

Уилл вскочил, отпрянул и, нахмурившись, не без надменности сказал:

- Да, сэр. А вам до этого какое дело?

Характерная для Уилла манера - прямой ответ на заданный вопрос без мысли о последствиях. Сказать сразу: "Вам до этого какое дело?" - значило бы проявить уклончивость, словно он стыдится своего происхождения!

Рафлс держался гораздо миролюбивее. Хрупкий молодой человек с девическим румянцем выглядел воинственно и, казалось, вот-вот готов был наброситься на него как тигр. При таких обстоятельствах мистеру Рафлсу уже не представлялось приятным втягивать Уилла в разговор.

- Я не хотел вас оскорбить, любезный сэр, я не хотел оскорбить вас! Просто я помню вашу матушку, знавал ее еще девочкой. Сами вы больше похожи на папеньку, сэр. С ним я тоже имел удовольствие встречаться. Ваши родители живы, мистер Ладислав?

- Нет! - яростно крикнул Уилл.

- Счастлив буду оказать вам услугу, мистер Ладислав, клянусь богом, буду счастлив! Надеюсь, нам еще предстоит встречаться.

Слегка приподняв шляпу при последних словах, Рафлс повернулся, брыкнул ногой и удалился. Уилл проводил его взглядом и заметил, что незнакомец не возвратился в дом, а, судя по всему, направился к дороге. На мгновенье у него мелькнула мысль, что он глупо поступил, не дав ему высказаться... Хотя нет! Он при любых условиях предпочитал не черпать сведений из таких источников.

Вечером, однако, Рафлс нагнал его на улице и, то ли позабыв нелюбезный прием, ранее оказанный ему Уиллом, то ли решив парировать обиду благодушной фамильярностью, весело его приветствовал и зашагал с ним рядом, для начала с похвалою отозвавшись о городе и окрестностях. Заподозрив, что он пьян, Уилл стал прикидывать в уме, как от него отделаться, но тут вдруг Рафлс сказал:

- Я и сам жил за границей, мистер Ладислав... повидал свет... изъяснялся по-иностранному. С вашим папенькой я встречался в Булони, вы поразительно похожи на него, ей-ей! рот, нос, глаза, волосы падают на лоб в точности как у него... этак слегка на иноземный манер, Джон Буль (*166) их иначе зачесывает. Но когда я виделся с вашим отцом, он очень сильно хворал. Господи боже! Руки до того худые, прямо светятся. Вы тогда были еще малюткой. Он выздоровел?

- Нет, - отрывисто сказал Уилл.

- О! Вот как. Я часто думал, что-то сталось с вашей матушкой? Совсем молоденькой она бежала из дому, гордая была девица и прехорошенькая, ей-ей! Я-то знаю, почему она сбежала, - сказал Рафлс и, искоса взглянув на собеседника, лукаво ему подмигнул.

- Вы не знаете о ней ничего бесчестящего, сэр, - сказал Уилл, кипя от ярости. Но мистер Рафлс в этот вечер был необидчив.

- Никоим образом, - ответил он, энергически тряхнув головой. - Она была очень даже благородна, и потому-то ей не нравилась ее семейка - вот в чем дело! - Тут Рафлс вновь лукаво подмигнул. - Господи боже, я знал о них всю подноготную - этакое солидное предприятие по воровской части... скупка краденого, но весьма почтенная фирма - не какие-нибудь там трущобы да закоулки - самый высокий сорт. Роскошный магазин, большие барыши, и комар носу не подточит. Но не тут-то было! Саре бы об этом сроду не проведать... настоящая благородная барышня - воспитывалась в наилучшем пансионе - ей в пору было стать женою лорда, если бы Арчи Дункан не выложил ей все со зла, когда она его отшила. И тогда она сбежала... бросила фирму. Я служил у них коммивояжером, сэр, все по-джентльменски, платили большое жалованье. Сперва они не огорчались из-за дочки - богобоязненные люди, сэр, богобоязненные, а она стала актрисой. Сын был жив тогда, вот дочку и списали со счетов. Ба! Да это "Голубой бык". Что скажете, мистер Ладислав? Заглянем, выпьем по стаканчику?

- Нет, я должен с вами попрощаться, - сказал Уилл, бросившись в переулок, ведущий к Лоуик-Гейт, и чуть ли не бегом скрылся от Рафлса.

Он долго брел по Лоуикской дороге все дальше и дальше от города и обрадовался, когда наступила темнота и в небе заблестели звезды. Он чувствовал себя так, словно под улюлюканье толпы его вымарали грязью. Тот краснолицый малый не солгал, Уилл не сомневался в этом - чем иначе объяснить, что мать никогда ему не говорила, отчего она сбежала из дому?

Что ж! Даже если его родня предстает в самом неприглядном свете, виновен ли в этом он, Уилл Ладислав? Его мать порвала с семьей, не побоявшись тяжких лишений. Но если родственники Доротеи узнали его историю... если ее узнали Четтемы, их, вероятно, обрадовал новый довод, подкрепляющий их убеждение, что Ладислав недостоин ее. Ну и пусть подозревают все что угодно, рано или поздно они поймут свою ошибку. Они поймут, что в его жилах течет кровь ничуть не менее благородной окраски, чем их собственная.

61

- Два противоречащих положения, - сказал

Имлек, - не могут быть оба верны, однако в

приложении к человеку оба способны обернуться

истиной.

"Расселас"

В тот же вечер, когда возвратился мистер Булстрод, ездивший по делу в Брассинг его встретила в прихожей жена и тотчас увела в кабинет.

- Никлас, - сказала она, устремив на мужа встревоженный взгляд, - тебя спрашивал ужасно неприятный человек, мне весь день не по себе после этого.

- Как выглядел этот человек, дорогая? - спросил мистер Булстрод и похолодел от ужаса, предчувствуя, каков будет ответ.

- С большими бакенбардами, краснолицый и держит себя очень нагло. Он назвался твоим старым другом, уверял, что ты огорчишься, если его не повидаешь. Хотел дождаться тебя здесь, но я ему сказала, чтобы он зашел к тебе в банк завтра утром. Удивительный наглец! Разглядывал меня самым бесцеремонным образом, а потом сказал, что его другу Нику всегда везло с женами. Я уж не чаяла от него избавиться, но, по счастью, сорвался с цепи Буян - мы в это время стояли в саду, - и, завидев его в конце аллеи, я сказала: "Вам лучше поскорей уйти: пес очень злой, а удержать его я не сумею". Он не солгал - ты в самом деле знаком с таким человеком?