Дэн Сяопин - Александр Панцов

Одновременно бухаринскими работами заинтересовались и сотрудники сектора истории международного рабочего движения Бюро переводов работ Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина при ЦК компартии, в 1981 году посвятившие специальный выпуск своих «Материалов по изучению международного коммунистического движения» объемом почти в 300 страниц целиком Бухарину. В том же году они издали трехтомник избранных произведений Бухарина, включив в первый и второй тома его работы по теории и практике социалистического строительства, а в третий — по политической экономии и империализму49.

Кроме того, китайские ученые в 1981 году стали публиковать и собственные статьи о Бухарине. За два года в различных журналах КНР появилось не менее тридцати шести работ о его жизни и творчестве50. Большого шума наделала одна из первых статей — историка Чжэн Ифаня, выпускника Ленинградского университета (он окончил ЛГУ в 1959 году), опубликованная в первом номере журнала «Шицзе лиши» («Мировая история»). Чжэн прямо написал, что Бухарин — марксистский теоретик-экономист, а всё, что говорил о нем Сталин, — неправда. При этом автор особо отметил верность бухаринского лозунга, обращенного к российскому крестьянству: «Обогащайтесь, накапливайте, развивайте свое хозяйство». Понятно, что с известной идеей Дэна о том, что зажиточным быть хорошо, он этот лозунг не сравнивал, но всем и так всё было ясно.

Большинство статей было посвящено экономическим взглядам Бухарина. И это, разумеется, не случайно. Китайские обществоведы признавали, что эти взгляды «имеют значение сегодня»: и потому что Бухарин признавал социализм в СССР «отсталым по форме», и потому что защищал зажиточных крестьян, и потому что ставил рост индустрии в прямую зависимость от развития сельского хозяйства, и потому что ратовал за гармоничное сочетание планового и рыночного регулирования, и потому что признавал важную роль закона стоимости и товарно-денежных отношений при социализме52.

Между тем еще один вице-президент Академии общественных наук, старый коммунист Сун Ипин, в 1933–1938 годах работавший в делегации Компартии Китая в Коминтерне и, как и Чэнь Юнь, учившийся в Международной ленинской школе53, устроил первое в Китае собрание, посвященное истории сталинских репрессий в отношении китайцев, проживавших в 1930-е годы в СССР. С яркой речью в память жертв сталинизма выступил знаменитый экономист Сунь Ефан, почетный директор Института экономики, тоже учившийся и работавший в Москве, только в 1925–1930 годах. После этого в Академии общественных наук КНР стали переводить и работы известного советского диссидента Авторханова и издавать воспоминания уцелевших китайских жертв сталинского ГУЛАГа54. А Су Шаочжи опубликовал длинную рецензию на книгу французского историка Жана Элленштайна «История сталинского феномена», в которой, как бы не от себя, а лишь пересказывая автора, в красках рассказал китайскому читателю, каким страшным деспотом был учитель Мао Цзэдуна. «Сталинский феномен должен быть отвергнут, — заключил Су. — …Элленштайн… поднял проблему, над которой следует глубоко задуматься»55.

Дэн внимательно следил за всем этим. И, как и Ху Яобан, поддерживал такие настроения. Ведь в отличие от Вэй Цзиншэна и его друзей сотрудники Академии общественных наук и Бюро переводов не покушались на четыре кардинальных принципа. Книги, которые они писали и переводили, выходили к тому же ограниченным тиражом с грифом «Для служебного пользования», так что большого влияния на массы оказать не могли. А вот для самого Дэна были полезны. Ведь, как мы помним, он сам всерьез изучал марксизм именно по работам большевистских вождей, пропагандировавших нэп. И, как нетрудно заметить, именно от нэповских идей он и отталкивался, когда разрабатывал свои реформы. В 1985 году Дэн откровенно признает, что наиболее правильной моделью социализма была новая экономическая политика в СССР56.

Так что воскрешение главного теоретика нэпа Дэн Сяопин не мог не поддерживать, а возможно, и стимулировал. Тем более что и его собственные идеи, и мысли Чэнь Юня гносеологически, если выражаться философским языком, восходили именно к Бухарину — даже в большей степени, чем к Ленину. Ведь последний, переходя к нэпу, ассоциировал рынок с капитализмом и, признавая необходимость рыночного регулирования, говорил о наличии в экономике Советской России госкапитализма, то есть капитализма под государственным контролем57. Бухарин же, напротив, считал, что «сущностью капитализма является „капиталистическая собственность“, а не рыночные отношения», открыто заявляя Ленину: «По-моему, вы злоупотребляете словом „капитализм“»58. Такой подход, как видно, полностью соответствовал тому, о чем говорили Чэнь Юнь и Дэн, а именно, что «рыночная экономика не является синонимом капитализма»[99]. Не случайно Дэн, обсуждая проект «Решения по некоторым вопросам истории КПК со времени образования КНР» в июне 1981 года, специально обратил внимание товарищей по партии на то, что надо подвергнуть критике «превратное или догматическое понимание слов Ленина о том, что мелкое производство рождает капитализм и буржуазию ежедневно, ежечастно и в массовом масштабе»59.

Единственным различием, хотя и существенным, было то, что Бухарин, точно так же, как Ленин и все другие большевики, определял нэп как переходный период к социализму, а Дэн и Чэнь вели разговор о сочетании плана и рынка в условиях самого социализма, настаивая при этом на том, что, несмотря на полный подряд, в деревне сохраняется коллективная собственность. А как же иначе? Ведь в противном случае им пришлось бы дезавуировать всю собственную политическую деятельность начиная с 1955 года, то есть с коллективизации.

Между тем в сентябре 1980 года под натиском Дэн Сяопина Хуа Гофэн ушел с поста премьера. Как и следовало ожидать, Чжао заменил его, а Дэн обставил это как обновление руководящегося состава. Одновременно с Хуа он сам снял с себя обязанности заместителя премьера. То же сделали и еще несколько «стариков»: Ли Сяньнянь, Чэнь Юнь, Ван Чжэнь и др. «Дорогу молодым!» — так обставлялась эта метаморфоза. (Разумеется, отставка Дэна, Чэнь Юня, Ли Сяньняня и Ван Чжэня ничего не значила: они по-прежнему занимали ключевые посты в партийной иерархии.)

После этого, в ноябре — начале декабря, Политбюро приняло решение передать на рассмотрение 6-го пленума вопрос об отставке Хуа с остальных постов, Председателя ЦК и Военного совета ЦК. Е Цзяньин и некоторые другие члены высшего руководства пытались защитить Хуа, но у них ничего не получилось. Под давлением Дэна Политбюро постановило не только снять Хуа Гофэна, но и подвергнуть его критике в «Решении по некоторым вопросам истории КПК со времени образования КНР»: как за «два абсолюта», так и за планы «нового большого скачка»60.