Ужасный век. Том I - Андрей Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Придворные интриги, женитьба на благороднейшей и богатой невесте, государственная служба — всё это для Алима за последний год слегка померкло. Он ощущал, что способен на нечто иное. Хотя ещё толком не понимал, на что.
Но ситуация складывалась так, будто скоро настанет время проверить.
***
Айко подпирал своим могучим телом двери, держал секиру в руках и выглядел даже грознее, чем обычно. Он обводил присутствующих не менее тяжёлым взглядом, чем Шеймус, хотя вряд ли полностью понимал разговор. Аззиниец изучил бытовавшее в отряде наречие посредственно.
Что поделать: это могучий воин и человек более верный капитану, чем может быть верен любовно выкормленный пёс. Но… не великий интеллектуал. Почти дикарь, если уж честно. Ирма не назвала бы это недостатком — просто факт.
Другие телохранители капитана — Идвиг Дровосек, Вальфри, гвендл по кличке Лось и тремонец Козимо (тот самый, что из-за небольшого роста и щуплости вынужден был исследовать туннель), выглядели менее решительно. Сцена допроса женщин и охраны дворца отнюдь не вышла приятной.
Капитан быстро шагал из одного конца комнаты в другой: каждое касание пола отдавалось гулким звуком. Он был в ярости, и пусть по лицу не так заметно — но все ощущали, что от Шеймуса вот-вот молния ударить может.
А воздух тут, пусть до сих пор пах цветами и плодами из-за окна — хоть ножом режь.
— Довольно этой болтовни. Я не я, вина не моя… полная блажь. В чудеса и магию нихуя не верю. Я получу нормальные ответы? Или пора по-другому задавать вопросы? Я ведь могу. Вы, сучьи дети, прекрасно это знаете. Добрячка во мне увидели? Расслабились? Думаете, хватка ослабла?
Возможно, никто действительно не мог ничего пояснить о побеге Фарханы. Побледневшие солдаты совсем не напоминали людей, способных в такой ситуации нечто скрывать. Разве только не признавали очевидного: великолепие Альма-Азрака, столь ублажающее после тягот затянувшейся военной кампании, расслабило их.
И как обычно бывает на войне — расслабленность мгновенно оказалась наказана.
Шеймус остановился посреди комнаты. Он возвышался среди своих людей, словно дворец халифа над панорамой города. И чёрный цвет того здания хорошо ложился в сравнение.
— Ну?..
— Я передала послание Фарханы родным. Три дня назад. И ответ на следующий день.
Ирма выдохнула эти слова скороговоркой. Будто груз упал с плеч, но одновременно закрутило в животе, по спине пробежали мурашки. Женщина, хотя и опустила глаза — почувствовала, как на ней в один миг скрестились все взгляды. В лучшем случае изумлённые.
— Ты… что?
— Я думала, это никому не повредит. Она очень просила. Говорила, что здесь есть родня, что ей помогут, что она иначе не сможет решить... Я…
Голос дрогнул, Ирма с силой сжала веки. Дерьмовая ситуация. Но лучше рассказать всё как есть сейчас, чем если правда вскроется после. Её мог видеть только не только Игги. Да и можно ли ему полностью доверять?
— И что там было? В посланиях?
— Я не знаю…
— Хочешь сказать, что решила передавать её писюльки… и даже не читала их?
Ирма лишь молча кивнула. В носу защипало, к горлу подкатил ком, плечи сжались, пальцы задрожали. В наступившей тишине было прекрасно слышно, как под потолком нарезает круги крупная муха.
— Какая ты дура…
— Я…
— Овца. Ты понимаешь, насколько это тупорылый поступок? Да нет, ты не понимаешь... Хотя я, казалось бы, донёс свою мысль ясно и до каждого. Что сложного — проследить за одной девкой? Для вас всех это было трудно? Я лично должен был за ней приглядывать?
Шеймус почти не повышал голос: скорее произнёс это театральным шёпотом, ровным и приглушённым, но прекрасно слышимым. Впрочем, лучше бы он орал.
Ирма боялась поднять глаза. Капитан никогда не бывал с ней особенно обходителен, но так…
Уж тем более — при людях. Ужасно обидно, хотя Ирма понимала свою вину в произошедшем. И всё равно больно. Унизительно. Зачем?.. В конце концов, Шеймус сам был виноват перед ней — лимландка никогда не забывала об этом, несмотря на прощение. Она ведь ничуть не лгала Отцу Пустыни.
Вот бы загадочный местный бог явился сейчас и как-то разрешил положение! Повернул время вспять. Чтобы ничего этого не случилось!
— Ладно. Но я с вами ещё не закончил. Один совет, котятки: если кто-то ещё продолжает что-то скрывать, то пусть этой же ночью рвёт когти к своим местным друзьям. Потому что завтра утром я продолжу разбираться с каждым. Лично. По очереди. И если узнаю о чём-то, не прозвучавшем в этом комнате, то… я такого человека даже не повешу, нет. Поджарю суку в медной бочке. Вы все знаете, что это не шутка.
Они, безусловно, знали. Это в Муанге кое-кто из врагов не прочувствовал ситуацию…
— Если Сулим, Валид или ещё какой-нибудь Хуйлид желает поквитаться со мной, то пусть приходит. Но сначала я разберусь с дураками и предателями. Вон отсюда.
Айко отступил от двери, и никому не потребовалось повторное предложение — солдаты и обозные жёны бросились наружу одной плотной кучей. А вот Ирма шагнула к капитану.
— Послушай, я…
Шеймус её не ударил, конечно — не то от хрупкой лимландки и мокрого места бы не осталось. Просто оттолкнул в четверть силы. Но и этого хватило, чтобы ноги Ирмы оторвались от пола: она упала, больно ударившись, и проскользила по мрамору через полкомнаты. До самой стены.
— Прочь! И не смей показываться на глаза, пока сам не позову. Ясно?
Ирма ничего не смогла произнести. А может, и смогла, но сама того не запомнила. Женщина пришла в себя, только когда Идвиг уже поднял её с пола и повёл куда-то. Он говорил с Ирмой по-лимландски, но та словно забыла родной язык.
Вечер в Альма-Азраке уступал место ночи. А следующее за ней утро не сулило ничего хорошего.
***
Несмотря на срочный вызов во дворец, Ангус был по обыкновению весел. Понятно, что дело срочное, однако он совсем не ощущал тревоги, и это было странно. Тревожные предчувствия не отпускали почти всё то время, что наёмники провели в столице. Особенно после разговора во дворце и слухов о проповедях Сулима.
Но
