Ужасный век. Том I - Андрей Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У распахнутых дверей капитанских покоев сидел Вальфри. На алебарду, которую наёмник продолжал сжимать, был насажен ещё стонущий мураддин: длинный шип до упора вошёл под рёбра. Это смертельная рана, осталась минута-другая. Раненый негромко булькал, и с каждым звуком из горла выливалась новая порция красного. Другой враг лежал рядом — с разрубленным до самой челюсти черепом.
Увы, но и старик в «ржавом» плаще своё отвоевал.
Остекленевшие глаза Вальфри выражали умиротворение. Один из немногих в отряде, кто видел усыпанное цветами Бахадосское поле. Один из считаных единиц, кто видел и кровь на снегу при Тагенштайне, и одноглазого маршала Фалькао, бросающего свою отрубленную руку в стирлингцев при Перепелином ручье. Да что там: последний, кто видел двух гвендлских мальчишек в той самой кособокой обозной телеге…
Достойный путь и красивый финал: вряд ли Вальфри, так и не вышедший даже в сержанты, мечтал умереть от старости. А на почести сейчас нет времени.
— Шеймус?
Ответа не последовало. Изнутри вообще ничего не было слышно. Ангус осторожно, ожидая засады или чего-то подобного, вошёл в гостиную. И то, что увидел в падающем через широкие окна лунном свете, было по-своему прекрасно.
Первые трупы лежали в дверях: эти двое ползли к выходу, разматывая по полу синеватые кишки, но не добрались. Следующий широко раскинул руки посреди гостиной — его череп был сплющен, наружу показались мозги, как если раздавить пирожок с ягодной начинкой. Худой мураддин в паре шагов от него ещё бормотал, отбрасывая искорёженную тень. Из-за перевёрнутого дивана торчали ноги в остроносых шерских сапогах. Тело без головы валялось поперёк двери в спальню.
— Шеймус?
Какая-то надежда ещё оставалась.
В спальне трупов было, может, вдвое больше. Здесь кровь покрыла почти весь пол: огромная тёмная лужа продолжала расползаться, уже приближаясь к дальним углам. Кровь натекла из разбитых голов, рассечённых шей, вспоротых животов, обрубков рук. Два, три, пять, десять… сколько их тут всего? Не поймёшь. Переломанная мебель смешалась с изуродованными людьми, как гренки с курицей в салате.
Побоище в спальне выглядело картиной абсолютно безумного, однако гениального художника. Навроде тех пафосных переплетений тел, заставших в единый миг движения, которые рисовали лимландские мастера. Перед огромной кроватью, в самом центре композиции, располагался завершающий штрих: двое убийц, насквозь проткнутые одной саблей. Два куска мяса на шпажке.
Ржавый Капитан лежал поперёк кровати, голый по пояс.
Кое-как пробираясь через трупы, стараясь не поскользнуться, Ангус видел: постель насквозь пропитана кровью, из бедра неподвижного Шеймуса торчит кривой кинжал, а поперёк его груди тянется глубокая рубленая рана — широко раскрывшаяся, как накрашенный рот.
— Шеймус?!
Капитан медленно повернул голову. Левой брови у него больше не было — отлетела с большим куском кожи на лбу. В лунном свете светилась обнажившаяся белёсая кость. Ещё одна рана тянулась от скулы через губы — обе оказались рассечены, нижняя раскрылась на два лепестка.
— Нихрена себе ты накрошил!
— Да знаешь… дерутся посредственно.
Ангус и Айко кое-как подняли капитана, мгновенно перепачкавшись в красном. Сержант принялся рвать одежду убитых на бинты. Шеймус был плох — но хотя бы жив и в полном сознании.
— Где Ирма?
— Не знам. — пожал плечами Айко с такой невозмутимостью, будто вопрос был совершенно праздным и никак его не касался.
— Мы тоже не видели.
— Ангус, мы должны её найти.
— А где искать-то? — лейтенант возился с тряпками, пытаясь кое-как закрыть рану на груди капитана: опасное кровотечение. — Куда она пошла?
— Не знаю. Я её прогнал.
— Зачем?..
— Дохера вопросов! Нужно искать.
Ангус присел на кровать и попытался подумать. Снаружи шумели. Может, это отступающие враги. А может, к ним пришло подкрепление? Весьма похоже — кажется, мураддины перебирались через ограду с противоположной от ворот стороны. Да сколько можно-то? И кстати, чьи именно это люди? На Святое Воинство враги не походили. На профессиональных убийц тоже. Однако и не шваль какая-нибудь…
Эти люди были подготовлены. Недостаточно хорошо, но подготовлены.
— Шеймус, отсюда надо валить. Срочно.
— Ирму я не брошу.
— Может, её здесь нет. Убежала. А может… — ну нет, эту мысль Ангус решил не озвучивать. — Нам нужно в лагерь. Или хотя бы к нашим в порту. Собрать людей. Тогда мы вернёмся… Мы её найдём. Обязательно найдём, слышишь? Но не сейчас. Нужно уходить.
— Да… понимаю.
Сержант помог Шеймусу надеть халат, протянул первую попавшуюся под руку саблю. Капитан и лейтенант смотрели друг на друга в упор, молча. Веснушек и пятен на лице Шеймуса теперь не было видно: оно всё стало красным, только блестели глаза.
Ну да, этот бледный огонь Ангус знал превосходно.
— Хорошо. Пойдём отсюда. Соберём парней, потом найдём Ирму. И перекрасим этот их «синий город» в наши цвета. Оранжевый и красный. Огонь, блядь, и кровь.
***
Моряцкие таверны, разбросанные вокруг столичного порта, порядком перекрасились в оранжево-красное. Не то чтобы «ржавые» вступали с моряками изо всех уголков света в конфликты, но как-то незаметно оттеснили их из лучших заведений. От пьяных наёмников даже обладатели самых горячих голов старались держаться подальше. И правильно.
Заведение, облюбованное компанией Игги, действительно было довольно приличным.
Ясное дело, лейтенанты со своими свитами отдыхали в местах подороже — но и здесь далеко не дыра для нищих матросов. Скромно, зато чисто, и выпивка вполне достойная. В такое место мог зайти даже небогатый капитан торгового судна.
Хозяин был аззинийцем и наёмникам радовался — особенно чёрным, конечно, которых в отряде хватало. Но цвет кожи интересовал его меньше, чем количество денег в кошелях и готовность с ними расставаться.
На пороге ночи зал набился плотно, чад гулянки всё густел. Почти все люди тут были или в плащах, или хотя бы просто при цветах отряда — немногочисленные посторонние расселись по углам и старались лишнего внимания на себя не обращать. Наёмники плясали на всякий манер, игра на несочетаемых инструментах слилась в какофонию. Кухня работала вовсю. Вино и крепкие настойки лились, словно кровь в запомнившихся Игги сражениях.
Девушки, разносившие выпивку, от попыток ущипнуть или шлёпнуть уворачивались скорее кокетливо: десятник догадывался, что многие из них и дополнительного заработка не чураются. В основном это
