Короли Вероны - Дэвид Бликст

— Ты что как с цепи сорвался?

Одним усилием воли Луиджи взял себя в руки, хотя эти самые руки прямо-таки тянулись к горлу старика.

— Угуччоне делла Фаджоула собирает армию. Что-то должно случиться, и вы знаете, что именно. Ведь знаете?

— Может, и знаю, — отвечал старый Капуллетто.

— И вы отправляете Антонио на войну под началом Угуччоне?

— Да! — рявкнул Людовико.

— Нет! — Луиджи грохнул кулаком по стене. — Нет, отец, нет! Вы делаете ставку на Антонио, а ведь он не наследник! Наследник — я! Именно я ваш законный первенец, или вы забыли? Если Антонио умеет вас развеселить, это еще не значит, что он способен вести ваши дела. Черт возьми, вы сами не способны вести свои дела! Как вы думаете, Кангранде было бы интересно узнать истинную причину нашего отъезда из Капуи? Если эта история станет всем известна, вы впадете в немилость, не так ли?

Приступ кашля начался у Людовико задолго до того, как Луиджи дошел до кульминационного момента своей тирады. Пока сын распинался, изрыгая проклятия и не скупясь на эпитеты, старик встал с постели и, припадая на больную ногу, сделал несколько неверных шагов. Луиджи понял, что сейчас получит оплеуху, однако был не в том настроении, чтобы ее получить. Он перехватил занесенную руку и отбросил отца назад, так что тот мешком упал на пол. Луиджи сам не поверил, что поступил так с отцом; его забила крупная дрожь.

Людовико со скрипом поднялся и кое-как дотащился до постели. Руки его, впрочем, не дрожали.

— Болван! Сопляк! Думаешь, после этого ты получишь мои деньги?

— Плевал я на деньги! Дело не в деньгах! Вы, похоже, больше и думать ни о чем не в состоянии! Почему, отец? Почему вы выбрали Антонио?

— Антонио умеет меня развеселить, — проворчал старый Капуллетто. Он отхаркнул целый комок мокроты и сплюнул в жестянку, стоявшую возле кровати. — А это вот — от тебя подарочек.

— Я подарил вам внука!

— Да, я помню, — усмехнулся старый Капуллетто. — Он слишком похож на свою мать. По крайней мере, вырастет смазливым. Глядишь, девчонка Джуарини будет довольна.

— Вот, значит, кто мы для вас! Шестеренки! Я, мой сын, Антонио и вся эта дурацкая история с племянницей Каррары — только зерна для ваших жерновов. Что ж, папа, ты многого добился. У тебя и земля, и деньги, и уважение! Тебе мало? Что же дальше?

Людовико щелкнул пальцами.

— Ты спрашивал, почему я выбрал Антонио. Именно поэтому. Антонио не спрашивает, что дальше — он и сам знает! Он сразу сечет все ходы и выходы, он понимает, как улучшить положение. Вот, например, если бы ты кое-что внушил своей жене, водяная кузница, которую строит Скалигер, досталась бы тебе. А так ее получил Риенджи, всего-навсего в обмен на добродетель своей жены. Большой Пес, ха! Кобель он большой, вот кто! — Старик рассмеялся, однако смех тотчас перешел в кашель.

Луиджи не стал дожидаться, пока кончится приступ.

— Вы хотите, чтобы я продал свою жену Скалигеру?

На глазах Людовико выступили слезы, он видел сына как в тумане.

— Невелика жертва за такое вознаграждение.

Луиджи заскрипел зубами. Ему хотелось голыми руками порвать в клочья этот ком дряхлой плоти. Однако он сдержался.

— Я требую, чтобы вы отправили меня к Угуччоне в качестве представителя семьи.

— Он требует, ха! Требуешь — получишь. Я тебя отправлю, не сомневайся, — будешь оруженосцем у своего брата. И не вздумай перечить. Или на таких условиях, или вообще не поедешь! Будешь оруженосцем Антонио. В конце концов, твой брат — рыцарь. А ты кто? Обычный помещик, вот кто. Будешь прислуживать брату, а я уж выберусь, посмотрю, как у тебя получается. Еще на один разок сил у этой полугнилой туши хватит. В бой, конечно, я не гожусь, но проверю, как ты тщишься прославить фамилию.

Это было унизительно, оскорбительно, непростительно, но Луиджи получил что хотел — возможность доказать, что он не хуже Антонио. Он резко развернулся и вышел, держась прямо, точно кол проглотил.

Антонио торчал во дворе, подпирал стену, обшитую панелями.

— Я же тебе говорил…

— Иди к черту! — Нет, на черта брат не реагирует. Луиджи вспомнил о своем лучшем оружии. — Как поживает наш юный Менелай? Нет ли вестей от Париса?

Антонио побелел, показал брату фигу и бросился в дом. Луиджи пошел к сыну.

Теобальдо спал. Луиджи выпустил пар и остановился у колыбели. Погладил тонкие, очень светлые волосики. Это его мальчик, только его. Теобальдо минуло два года, однако Луиджи не желал подпускать к сыну нянек. С присутствием жены приходилось мириться. Дрянь. Очередная пешка в играх старика. Ладно, по крайней мере она родила Луиджи сына. Теобальдо. Имя старинное; в семействе Капеселатро — именно Капеселатро — его часто использовали. Теперь старику вздумалось купить титул.

«Поздравляю, папа! Хотел титул, а получил кровную месть!»

Впрочем, похоже, с этим скоро будет покончено. Старый Монтекки прямо-таки лебезит перед отцом, а молодой застрял во Франции и бог знает сколько еще там пробудет. Особенно же приятно, что Антонио получил хорошего — и заслуженного — пинка в причинное место. В итоге за все, что рано или поздно достанется Луиджи, отец заплатил унижением своего любимчика. А права и земли в один прекрасный день перейдут к Теобальдо.

Малыш тихонько посапывал во сне. Луиджи улыбнулся — он улыбался, лишь когда бывал наедине со своим мальчиком. Теобальдо. Это имя носил двоюродный дед Луиджи. Имя итальянское, хотя жена предпочитает произносить его на голландский манер — Тибальт. Как ни странно, Луиджи этот вариант тоже нравился больше. Тибальт.

— Ничего, Тибальт, сынок, мы им еще покажем. Они у нас попляшут, правда?

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Замок Монтекки, 18 мая 1317 года

Утреннее солнце еще не успело прогреть землю, когда Антония Алагьери погрузила босые ступни в густую мураву. Трава была мокрой от росы. Бревно, на котором сидела девушка, тоже отсырело за ночь, но сквозь несколько юбок Антония не ощущала сырости. От росы зябли только ее руки и ноги.

В кустах послышался шорох. Девушка вздрогнула, но это оказался всего-навсего заяц.

— Смотри! — шепнула она, указывая рукой на куст.

Джаноцца делла Белла (в замужестве Монтекки) приподняла свои многочисленные юбки, подставив солнцу изящную белоснежную лодыжку. Взглянув на зайца, она воскликнула:

— Скорее убегай, маленький! А то Роландо тебя поймает!

Роландо был старый мастиф, страдавший ревматизмом.

Джаноцца держала его на поводке. Заметив зайца, Роландо хрипло залаял. Заяц метнулся в кусты. Роландо присел на задние лапы и с благосклонностью отнесся к ласкам девушек, в том числе и к определению «славный песик».