10 вождей. От Ленина до Путина - Леонид Млечин

Программа мира, одобренная XXIV съездом КПСС, носила не только пропагандистский характер. Достаточно сказать, что в июне 1973 года Брежнев и Никсон подписали в Вашингтоне документ исторического значения о предотвращении ядерной войны между СССР и США. Возможно, это обстоятельство не в последнюю очередь позволило Брежневу, выступая по американскому телевидению, заявить 24 июня 1973 года: «Мы гордимся тем, что создали новое общество – самое стабильное и уверенно развивающееся общество…»{726}

Следует отметить, что в деле достижения военно-стратегического паритета с США значителен и личный вклад лидера КПСС. Еще в годы пика популярности Хрущева Брежнев по заданию политбюро основную часть своего времени уделял работе с военно-промышленным комплексом. В рабочих записях Брежнева, например, за 1958 год, весьма бессистемных и трудно читаемых, то и дело значится: «Решить вопрос о создании новых КБ», «О ракетах Челомея (крылатые ракеты)», «Задания Устинова», «Туполев переговорил с Челомеем», «О строительстве новых лодок», «О самолетах-мишенях». В дневниковых записях сотни фамилий оборонщиков, с кем он говорил, кого вызывал, кому давал поручения. Здесь встречаются фамилии многих известных деятелей ВПК: Устинова, Ломако, Славского, Задемидко, Забалуева, Янгеля, других. В дневнике многочисленные пометы о телефонных разговорах Брежнева с директорами 166, 897, 379, 174, 47, 24-го, других «номерных» заводов.

Все эти записи вперемежку с другими: «Звонил Н.С. В 1 час обедали вместе», «Уехал в 4 часа на охоту с Юрой», и т. д.{727}.

По существу, стабильность общества обеспечивалась тем, что гигантский корабль системы долго использовал социальную инерцию хрущевского периода, подпитывая энергию едва заметного движения вперед все новыми и новыми кампаниями, директивами, партийными постановлениями «исторических пленумов».

Так, выступая 27 ноября 1978 года на пленуме ЦК КПСС, Брежнев, с трудом выговаривая слово «социализм», подчеркнул некоторые положения, характерные для лет его правления. «Позади три года десятой пятилетки, – заявил оратор. – Это были хорошие годы. Многое удалось сделать. Многое изменилось к лучшему». А далее, как всегда, осторожно, приглаженно, глухо говорил, что «ряд материальных балансов составлен с напряжением. Сохраняется дефицитность некоторых видов ресурсов… Медленно улучшается положение в капитальном строительстве… Непростое положение сложилось на транспорте, особенно железнодорожном… Потери зерна, картофеля, овощей и фруктов остаются весьма значительными…». И в этом же духе почти обо всех сферах народного хозяйства. Причины? Вновь общая глухая констатация: «Центральные хозяйственные органы, министерства и ведомства медленно осуществляют перевод всей экономики на рельсы интенсивного развития. Они не сумели добиться нужного улучшения качественных показателей работы, ускорения научно-технического прогресса»{728}.

Для трезвомыслящих людей давно уже было ясно: страна вступила в полосу исторического штиля: паруса обвисли, ибо уже ни один ветер для коммунистического корабля не был попутным. Партийное правление в центре и на местах характеризовалось внешней «директивной» активностью и внутренней пассивностью. В обществе нарастала социальная апатия. Процветала коррупция на всех уровнях: чем выше – тем больше. Стала обычной практика приписок, обмана, парадной, показушной информации. Окружение генсека представляло типичный «двор» с многочисленными фаворитами, интригами, кознями. Брежнев, будучи по характеру довольно мягким человеком, на все смотрел сквозь пальцы, даже на неблаговидные проделки своих родственников. Знакомые и близкие генсека стали оказывать большое влияние на аппаратную ситуацию. Набрали силу его выдвиженцы К.У. Черненко, Н.А. Тихонов, К.С. Грушевой, Г.К. Цинев, С.К. Цвигун, СП. Трапезников, Г.Э. Цуканов, другие приближенные стареющего и разваливающегося лидера. Черта, замеченная в начале войны работником тогдашнего Глав-ПУРККА (Главное Политическое управление Рабоче-Крестьянской Красной Армии) Верхорубовым о том, что Брежнев «склонен иметь любимчиков», приняла гротескные формы.

Все очевиднее становилось, что Брежнев во внутренней политике не обладает ни политической волей, ни широкими экономическими взглядами, ни ясным видением реальных перспектив. Вследствие застоя в центральных структурах, происходила заметная «феодализация» местных партийных комитетов в республиках, краях и областях. Первый секретарь, допустим, обкома партии обладал в области почти неограниченной властью, что развращало людей, укрепляло атмосферу социального пессимизма, ханжества, духовного дуализма. Люди, как Тартюф из пьесы Мольера, говорили одно, думали и делали другое.

Впрочем, духовный, нравственный дуализм существовал в обществе уже давно. Даже сам Брежнев не был свободен от его проявлений. Просматривая в архиве генсека записные книжки, блокноты, настольные календари Брежнева, я не раз натыкался на странные записи, меченные 1959, 1960 годами, в которых он подобострастно отзывается о Хрущеве.

– 28-го встречали Никиту Сергеевича, радостная и приятная встреча. Народ не давал проехать. Хороший митинг в Лужниках и вечер – ужин на Ленинских горах.

– Выступление Н.С. было очень хорошим…

Хотя уже давно Брежнев, как выяснилось позднее, относился к Хрущеву весьма недоброжелательно.

Думаю, что Брежнев делал эти записи в настольных календарях в расчете, что его лояльность к первому секретарю непременно станет тому известной. Ведь сегодня уже точно установлено, что подслушивание телефонных разговоров членов политбюро, копание в их личных бумагах было обычным, «нормальным» делом вплоть до 1990 года…

По свидетельству более поздних записей и выступлений на политбюро Брежнева, он совсем не питал любви к своему предшественнику. Но такова была ханжеская партийная мораль.

Возможно, возрастающее недовольство социальным и экономическим штилем, крайне низким качеством жизни подвигли одного советского гражданина к редкой форме политического протеста в СССР – террористическому акту против генсека.

В январе 1969 года Москва встречала космонавтов, вернувшихся с орбиты. В кавалькаде машин, направлявшейся в Кремль, были не только космонавты, но и генеральный секретарь. У Боровицких ворот Кремля младший лейтенант Виктор Иванович Ильин, добывший милицейскую форму у своего родственника, открыл огонь из пистолета по головной машине. Но Брежнев находился в другом автомобиле. Погиб водитель лимузина; космонавты и Брежнев не пострадали.

Ильина решили не судить – невыгодно; политический резонанс может быть нежелательным. Через два месяца у Ильина определили хроническое душевное заболевание в форме шизофрении. До этого случая считался совершенно здоровым… Террорист провел в Казани в специальной психиатрической лечебнице 18 лет и затем еще два года в Ленинграде. Через 20 лет принудительного лечения в 1990 году выписан из больницы, как излечившийся…