Полное собрание сочинений. Том 72 - Толстой Л.Н.

Слова евангелiя о томъ, что всѣ грѣхи простятся, но только не хула на святаго духа,10 по моему мнѣнiю, относятся прямо къ разуму. Дѣйствительно, если не вѣрить разуму, данному намъ отъ Бога, то кому же вѣрить? Неужели тѣмъ людямъ, которые хотятъ заставить насъ вѣрить тому, чтò не согласно съ разумомъ, даннымъ отъ Бога?

Вы спрашиваете о моихъ сочиненiяхъ. Всѣ тѣ, кот[орыя] вы поименовали, можно выписать изъ за границы (у меня нѣтъ свободныхъ), онѣ стоятъ дешево и пересылаются въ письмахъ и иногда, чаще, доходятъ. Судя по вашимъ вопросамъ, я думаю, что для васъ наиболѣе интересно было бы «Христіанское ученiе»,11 написанное мною послѣднее. Адресъ лицъ, от к[оторыхъ] можно выписывать, слѣдующiй: 1) Англiя, Angleterre, Essex, Maldon. V. Tchertkoff (Владим[іръ] Григор[ьевичъ] Чертковъ). 2. Швейцарiя, Suisse, Genève, Onex. P. Birukoff (Павелъ Иван[овичъ] Бирюковъ).12

Левъ Толстой.

Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Впервые опубликовано без первой фразы, последнего абзаца, даты и фамилии адресата в брошюре: Л. Н. Толстой, «О разуме, вере и молитве. Три письма», письмо первое, изд. «Свободное слово», Christchurch, 1901.

Письмо ошибочно адресовано нижегородскому букинисту Михаилу Дмитриевичу Серебренникову. Оно является ответом на письмо Василия Кузьмича Заволокина от 13 ноября 1900 г. В этом письме Заволокин дал адрес Серебренникова «с передачей В. К.», письмо подписал «Василий Кузьмич».

Василий Кузьмич Заволокин (р. 1862 г.), крестьянин д. Новинки Нижненикульской вол. Рыбинского у. Ярославской губ., десяти лет был отправлен в Петербург и определен на работу в одну из чайных фирм, где «проходил пятилетнюю буржуазную школу пинков, потасовок, зуботычин и подзатыльников. Во время болезни тифозной горячкой приезжала мать, перевела на другое место, где физически было легче, но вместо этого гораздо больше было дурных примеров и условий развратной жизни. За отпадение от православия лишен был наследства от своей тетки, купчихи г. Рыбинска, Раиды Шатаевой». Следствием новых взглядов Заволокина был его отказ от паспорта. «Когда гнали меня зa бесписьменность на родину солдаты и говорили, что мы служим богу и великому государю, а я сказал им, что вы служите не богу и великому государю, а сатане и антихристу, старшòй бил по плечам прикладом ружья, а за неотдание чести в тюрьме сажали в карцер. Когда писал Льву Николаевичу, не причислял себя ни к какому вероучению, по причине сомнения в претворении вина в кровь и хлеба в тело и в прочем обрядопоклонстве. Отпал от православия [...] и находился в религиозном розыске. Лично Льва Николаевича не имел возможности видеть, хотя и имел намерение. Но не был уверен в том, что мог с ним лично иметь подробное объяснение относительно вероисповедания, так как наслышан был, что у него было в то время очень много посетителей, и сам, без постороннего совета, решил обратиться к нему письменно» (из писем В. К. Заволокина к В. А. Жданову от 28 ноября и 20 декабря 1928 г.). В то время Заволокин жил в заволжских лесах близ Н.-Новгорода и сообщил Толстому для ответа нижегородский адрес М. Д. Серебренникова. Он писал 13 ноября 1900 г.: «Добрый Лев Николаевич, прочитав ваши книги «Воскресение», «Крейце рова соната», а также «Краткое изложение евангелия», я только в первый раз увидал себя в числе тех людей, которые через подставку святодуховской веры лишаются миллиардами того блага, которое принес людям Христос. И вот уже тридцать восемь лет нахожусь в различных злодейственных сектах и деяниях, прикрывая их именем Христа или христианства. А для выхода из этого воистину несчастного положения в конце предисловия «Краткого изложения евангелия», на стр. 21, предложено вами «смиренное покаяние и отречение от своей лжи». Но как я могу отречься от своей лжи и исправить свою жизнь, я решительно в этом не могу дать себе отчета. Одно только чувствую — свое великое падение, от которого сам собою оказываюсь совершенно бессилен и слаб подняться на ту Высоту истинной христианской жизни, к которой вы призываете. Это я могу еще тем объяснить, что в настоящее время и сам себе не доверяюсь, вследствие того именно, что вся моя прошлая жизнь есть ни что иное, как длинный переход от преступления к преступлению. Тогда, во времена прошедшие, к чему я стремился, чтò мне казалось хорошим и добрым, теперь кажется подлым, мерзким и злым. И если «узкий путь один ведет в жизнь, и немногие находят его», «а кругом поле велико и широко, но оно ведет в погибель», то как же мне, душевнобольному, ослепленному и убитому соблазнами, неимущему света учения или образования, ничтожному невежде, найти этот узкий вход, ведущий в истинную жизнь бессмертия? И если «мир людей несчастен только от соблазнов, [а] соблазны везде в мире всегда были и будут, и человек погибает от соблазнов», то как же мне, погибающему от соблазнов среди сего мира, пробудиться от смерти к истинной жизни в воле отца? И потому, находясь в погибели и обуревании от соблазнов, я принужден просить вас с прочими моими братьями, во имя святоевангельской любви к ближнему, протянуть мне руку помощи, то есть руководить меня личными вашими советами на путь истинной жизни [...] В чем именно заключается ваше христианское вероисповедание? [...] Помогите и мне, падшему, вашими советами избавиться от ложной жизни, от обмана плоти и зла».

1 «Краткое изложение Евангелия» в России распространялось в нелегальных гектографированных изданиях. Издано за границей, Genève, М. Elpidine, Libraire-éditeur, 1890.

2 Исаия, ветхозаветный пророк.

3 Будда (Сиддарта Готама, Сакья Муни, 560—480 до н. э.) — религиозный реформатор Индии, которому приписывается основание буддизма. Толстому принадлежит очерк «Будда», помещенный в «Круге чтения». Многие изречения Будды вошли в «Круг чтения».

4 Сократ (469—399 до н. э.) — греческий философ. Ряд мыслей Сократа помещен в «Круге чтения» Толстого.

5 Конфуций (551—479 до н. э.) — китайский философ. Многие мысли Конфуция вошли в «Круг чтения» Толстого. Краткий очерк «Конфуций, жизнь его и учение» составлен П. А. Буланже, под редакцией Толстого, изд. «Посредник», М. 1910.

6 Лао-Тзе (VI в. до н. э.) — китайский философ, автор книги «Тао-текинг, или писание о нравственности». Его личность и учение положены в основу религиозного течения, известного под названием «таосизм». Книга Лао-Тзе переведена на русский язык Д. П. Конисси, под редакцией Толстого. М. 1913.

7 «Евангелие» Матфея, XХ.

8 Там же, XXV.

9 Там же, V, 48.

10 Там же, XII, 31—32.

11 «Христианское учение», изд. Владимира Черткова, Purleigh, 1898.

12 По указанным адресам Заволокин книг не выписывал, а получал их в Н.-Новгороде через учителя Аракчеевского кадетского корпуса Алексея Александровича Голубцова, которому Заволокин передал подлинник письма Толстого, впоследствии поступивший в Государственный Толстовский музей.

Заволокин ответил Толстому и вновь получил от него пространное письмо от 14—18 января 1901 г. См. письма 1901 г., т. 73.

* 433. В. А. Лебрену.

1900 г. Декабря 19. Москва.

Письмо ваше очень радъ былъ получить. Все, что касается васъ и, главное, вашего душевнаго состоянія, очень интересно мнѣ, п[отому] ч[то] очень хотѣлось бы, чтобы вамъ б[ыло] хорошо и хорошо отъ того однаго, отъ чего бываетъ людямъ истинно хорошо: отъ успѣшной работы надъ своей душой. Пожалуйста, пишите мнѣ. М[арья] А[лександровна]1 б[ыла] оч[ень] больна, но теперь поправилась. Я стараюсь, чтобы мнѣ б[ыло] хорошо, и понемногу успѣваю.

Цѣлую васъ. Привѣтъ вашей матушкѣ.2

Левъ Толстой.

19 Дек. 1900.

Печатается по листу копировальной книги, хранящемуся в AЧ. Местонахождение автографа неизвестно. Открытка. Публикуется впервые.

О Викторе Анатольевиче Лебрене см. письмо № 211.

Ответ на письмо Лебрена от 11 ноября 1900 года. Лебрен подробно рассказал о работе над собой, о своих первых неудачах в новой жизни, о достижениях и новых запросах. Он писал: «Внешним устройством жизни я почти доволен, но зато с другой стороны худого нашел и нахожу в себе так много, что некоторая грусть сделалась, мне кажется, преобладающим настроением моим. Т. е. не то, что я стал хуже, чем был прежде, но просто увидал теперь в себе то, чего не видел, вернее, не хотел видеть прежде [...] Я помню действительность и правду не более получаса в сутки. В остальное же время я делаю самые ужасные гадости, сержусь и отнимаю силою разные вещи от детей, дурно отношусь к матери и людям, с которыми нет духовной связи, еще в добавок так помешался на торговании, что хотел выторговать пятак у оборванца, нанявшегося убрать нам дрова и уголь. В самые последние дни я после больших усилий начинаю, кажется, отделываться от этой бессмысленной привычки выторговывать копейки. Эта-то вот мудрость на полчаса из двадцати четырех, это, кажется, главное, что угнетает меня. Прежде, до знакомства с вами, я, конечно, делал ужасающие гадости, но теперь насиловать ребенка, или выторговывать пятаки у бродяги, ночующего в ночлежном доме, это так ужасно для того Лебрена, мнение о котором было так высоко (тоже совсем свежее открытие), что я не могу вполне ясно и просто признать эти поступки совершенными, т. е. я хочу сказать, что за последние шесть-семь месяцев сделал много такого, на что, радуясь этому, считал себя неспособным. Тут что-то не вполне ясно, и я порою бываю в каком-то грустном недоумении. Очень худо еще то (боюсь, что это ужаснет вас), что у меня и в мыслях еще не выработалось разумного отношения к маленьким детям. Нельзя же их бить, а нельзя бить, надо позволить делать всё, чтò им вздумается, совершенно безумным существам [...] И вот я все полтора месяца нашего пребывания здесь [в Одессе] по несколько раз на дню, как стукаются больным пальцем, всё натыкаюсь на этот вопрос, который настоятельно требует разрешения, так как сию минуту может прибежать пятилетний Юрочка и начать рвать это письмо [...] Очень худо еще то, что я, здоровый восемнадцатилетний малый, не кормлюсь своими трудами, а живу на награбленные деньги. И это тоже иногда гнетет меня, впрочем, больше, когда посторонние люди спрашивают, чèм я занимаюсь. Иногда же мне кажется, что из всех доступных мне поступков я выбрал наименее дурное [...] Разумеется, если напишете словечко, осчастливите нас всех, но я уже так необыкновенно счастлив, и вы так много сделали для меня, что, пожалуйста, не утруждайте себя».